24 июня 1919 г. в Смоленской губернии объявлялся день добровольной явки дезертира. Затем губернское руководство подробно расписывало «меры предупредительные» и «меры карательные» для борьбы с дезертирством. Наибольший эффект из нерепрессивных мер воздействия давала неделя добровольной явки дезертиров. На Смоленщине такая «неделя» длилась с конца июня по середину июля. Видимо, в результате удалось в массовом порядке «выкачать» из деревни наиболее лояльных дезертиров, которые воспользовались возможностью легализоваться. К тому же по окончании «недели» власть грозила самыми суровыми карами. Дезертиры прибывали группами, с красными флагами, клялись защищать советскую власть и т. п. В 20-х числах июня 1919 г. красные отряды двинулись в Духовщинский, Демидовский, Бельский и Краснинский уезды. Остальные должны были справиться с зелеными и дезертирами своими силами.
29 июня 1919 г. в роще около деревни Сынково Дорогобужского уезда Смоленской губернии состоялось общее волостное собрание молодежи восьми деревень, не желавшей служить, при председателе (некий Осип Михайлов Осипов) и секретаре. Собрание вынесло постановление из четырех пунктов. Во-первых, в каждой деревне молодежь должна была избрать старшего, обязанного не пропускать ни одного собрания «нашей только еще зарождающейся организации». Во-вторых, ввести «товарищескую сознательную дисциплину», беспрекословно повиноваться выборным. В-третьих, старшим деревень иметь тесную связь с Центральным штабом волости. В-четвертых, старшие должны были экстренно сообщать в соседние деревни о движении отрядов по борьбе с дезертирством. Борьбу с отрядами на территории своей волости вести «массовым характером» и «не щадя себя биться». Организация террористических кружков в корне отвергалась, но отдельные террористические акты приветствовались. Тактика дезертиров в документе именуется «самооборонительной»371.
1 июля отряд Смоленского батальона войск ВОХР экстренно выслан в Гжатск для борьбы с тамошними дезертирами.
По линии Риго-Орловской железной дороги под руководством левых эсеров вспыхнуло восстание в местечке Голынки. Бело-зеленые устроили здесь еврейский погром, разграбили имущество евреев, убивали как мужчин, так и женщин с детьми — найдены тридцать еврейских трупов. В погроме принимали участие крестьяне соседних деревень, они растаскивали имущество. Повстанцы заняли станцию Голынки, но высланным отрядом положение восстановлено. Часть бело-зеленых взята в плен, часть разбежалась. По линии Риго-Орловской железной дороги под руководством тех же левых эсеров на 529-й версте и 542-й версте и на Александровской железной дороге на 418-й версте взорваны мосты. Главари были из следующих сел: Глушевка, Парабанова, Анциферово, Смоляки, хутор Велино и Веливко Катынской волости, Ананьенка, Тетери, Большой и Малой Обурох, Охотное Руднянской волости. Главари разъезжали по названным селам и призывали население к восстанию. Документ именует этих главарей, среди них — братья, часто хуторовладельцы. Всех главарей захватить не удалось, так как они скрывались в лесу. Вспыхнуло восстание на станции Приднепровской, но принятыми срочными мерами восстания как на станции Голынка, так и на станции Приднепровской ликвидированы (сводка за 15 июля — 1 августа).
По линии Александровских железных дорог вблизи станции Дурово установлено скопление дезертиров в количестве четырехсот человек, не проявлявшее активности (5 августа). Обилие лесов и покровительство местной железнодорожной администрации затрудняли борьбу с дезертирством. В Духовщине происходило контрреволюционное восстание, ликвидированное к 6 августа. Настроение населения Кисловской, Озерищенской и Успенской волостей Дорогобужского уезда удовлетворительное, однако налоги поступали слабо. В Бизюковской волости настроение сочувственное, недовольство на почве продовольственного кризиса (30 июля). На Рославльском уездном съезде Советов «выяснилось, что в уезде продовольственный кризис». Среди военных частей смоленского гарнизона и уездов губернии — массовое дезертирство. Со стороны дезертиров наблюдалось насилие над жителями, особенно в уездах по деревням (29 июля)372.
Сводки отдела военной цензуры по Смоленской губернии и другая советская документация позволяют увидеть картину превращения массового дезертирства и крестьянского недовольства в зеленые формирования.
«В нашей волости формируется «зеленая армия». Уже сформировалось 300 чел.; имеются винтовки, пулемет и у каждого револьвер; оружие им доставляют с Украины» (Ельня, 18 июня).
«Дезертирство в уезде принимает угрожающие размеры. Дезертиры призывают граждан примкнуть к ним, свергнуть Совет и вырезать советских работников. Уисполком решил принять самые решительные меры» (Демидовский уезд, 20 июня).
«У нас в Тюминском лесу сформировалась банда дезертиров около 600 чел. Имеют 1 орудие, 12 пулеметов. Ловим их, но не поймали, разбили красноармейцев в пух» (Клюксово, 21 июня).
«…У нас дезертиров полна деревня… а кто пойдет голову класть за чужие интересы?..» (Смоленск, 21 июня).
«По приблизительному подсчету на уезд приходится 500+200 чел. В одной местности целый лагерь, собираются строить бараки. В другом месте банда полковника Мороза по соседству с Юхновским уездом. всего поймано до 100 человек. Решено принять репрессивные меры» (Гжатский уезд, 25 июня).
«У нас в солдаты служить никто не пошел, а все дезертирствуют» (Бобыново, 6 июля).
«...Все твои товарищи дома дезертирами» (Гжатск, 6 июля).
«...У нас теперь в Смоленской губ. только и занятия, что ловят дезертиров, а если их самих нет, то забирают мать или сестру» (Дорогобуж, 6 июля).
«...У нас были отправлены на фронт, но оттуда удрали и теперь все дома» (Вязьма, 9 июля).
«У нас очень много дезертиров здесь в Смоленске; верст за 30 образовалось 2 полка и вот с красноармейцами воюют. Сегодня привезли много раненых красноармейцев» (Смоленск, 10 июля).
«Дезертиров очень много. Когда была мобилизация молодых, пошло с уезда человек 15, а остальные скрываются. Сейчас пришли на борьбу с дезертирами 40 китайцев и 15 коммунистов» (Мольнино, 13 июля).
«...В Ельнинском уезде делали облаву на дезертиров, которых здесь 99 %» (Ельня, 17 июля).
«...Дезертиров вторично начинают ловить, а их много в нашем округе, весь 1889 год дома» (Белый, 19 июля).
Демидовский уезд, чекистская сводка за 22–31 июля: «Дезертирами распространяются прокламации, в которых уверяется, что город скоро будет взят, и предлагается населению присоединиться к ним, свергнуть Советскую власть и вырезать советских работников». Здесь отмечались случаи дезертирства коммунистов, как по партийным мобилизациям, так и по общим.
Из протокола губернской конференции РКП(б) 4–6 августа 1919 г.: в Смоленском уезде «дезертирство очень развито, до 90 % дезертиров. Коммунизм потерпел полное банкротство».
В «Известиях Бельской коммуны» за 9 августа 1919 г. предпринималась попытка предложить понимание проблемы дезертирства в уезде. Автор выстраивал следующую цепочку причин дезертирства. Во-первых, огромная, покрытая лесом площадь, что позволяло дезертирам легко скрыться, не отходя от родной деревни. Во-вторых, близость запасных частей, что создавало соблазн продлить неофициальный отпуск в несколько дней до нескольких месяцев, тем более что призванные односельчане тоже находились дома. В-третьих, «безалаберная и даже преступная» постановка продовольственного дела в запасных частях: съевший домашний запас сухарей красноармеец оставался голодным и бежал домой. В-четвертых, панические письма родных из деревни. Никакие охранные грамоты не спасали, «рьяные исполнители декретов» отбирали скот, что вызывало бегство домой не только из запасных частей, но и с фронта. «Так, увеличивая свои кадры, с каждой новой мобилизацией разбухая как снежный ком, в Бельском уезде развилось поголовное дезертирство. В эту массу. пассивного дезертирства и благодаря ему стали вливаться преступные элементы: злостные дезертиры — идейно дезертирующие противники гражданской войны, враги идеи Советской власти — сыновья кулаков, мобилизованные в общей массе трудового крестьянства. Этот элемент овладел дезертирской массой и стал героем дня в Бельском уезде»373.
В селе Дресна был арестован за антисоветскую агитацию священник Покровский. Для более успешной борьбы с дезертирами при губвоенкоме сформирована особая рота в количестве 250 человек и конный отряд в 200 человек.
К концу августа Духовщинский, Бельский и Краснинский уезды считались совершенно очищенными от банд дезертиров, в остальных уездах организованные банды отсутствовали. На учете состояло до 30 тысяч человек, из них до 4 тысяч явились добровольно, выловлены до 13 тысяч, оставалось 12 520 человек. Власти раскрыли разгром Мадышкинского волсовета, было взято восемь заложников от населения. Банды барона Henna в Демидовском уезде трудноуловимы «вследствие благоприятной для бандитов природной обстановки»374.
За время с 1 марта по 8 августа в губернии дезертировали 2295 человек, не явились же по призыву 20 606 человек. Добровольно явились 8284 дезертира, задержаны путем облав 4468, задержано злостных дезертиров 545 человек. Дезертирствовали 9604 человека. С 8 по 15 августа явились добровольно 958 человек, задержаны 979, переданы суду 36, в запасной части 1135 человек. Вновь дезертировали 421 человек. Банд в губернии не фиксировалось. Высланные два отряда занимались очищением уездов от незлостных дезертиров (23 августа).
Однако банда во главе с бароном Кышем продолжала оперировать и оценивалась как «белогвардейская». В нее перешел председатель Узвосского волисполкома Духовщинского уезда, захватив с собой деньги, предназначенные семьям красноармейцев (4 сентября). В Узвосскую, Пречистенскую и Шиловическую волости Духовщинского уезда посланы отряды для борьбы и ликвидации белогвардейских выступлений (2 сентября)375.
Демидовский уком в конце сентября 1919 г. описывал отсутствие советской власти в сельских местностях: «.Развилось до невероятных размеров дезертирство, превратившееся затем в сплошные грабительские банды, последнее время поведшие нападения на советских служащих и учреждения. в части уезда власть распалась и восстановить ее здесь живым словом уже нет возможности, ибо на каждое слово и на каждый шаг по созданию и закреплению власти банды отвечают оружием»