Военные комиссариаты работали плохо. 10–15 % офицеров старой армии среди служащих считались причиной тайного саботажа. Отношение населения к дезертирам после подавления восстаний становилось отрицательным. От многочисленных деревень поступали жалобы на «незакономерные действия» советской власти.
Политсводка за 22 июля раскрывает интересные механизмы как формирования зеленого движения, так и борьбы с ним. Некий член РКП(б) прибыл в Семеновку Кулижской волости Любимского уезда для борьбы с восставшими дезертирами, располагая отрядом в десять человек. При проверке документов он обнаружил список «зелбата» (то есть «зеленого батальона)», в котором указывались фамилия, имя, отчество зеленого и сумма взноса в размере от 10 до 100 рублей. Сумму в 100 рублей внес член РКП(б), организатор из Любима Румянцев, который состоял секретарем упомянутой зеленой организации. Отряд отправился по полученному списку арестовывать его фигурантов. Некоторые дезертиры были «на глазах крестьян наказаны как мятежники» (не указано, что это расстрел, но трудно представить другое впечатляющее наказание для мятежников), после чего дезертиры частично явились добровольно. Дезертир Алексей Климов в это время находился в деревне Палагино, он был организатором отряда зеленых.
Вооруженный маузером, он скрылся в лесу. При обыске в его доме — искали оружие — было обнаружено 3400 рублей. Отряд забрал в хозяйстве двух лошадей, коров, брата Климова в качестве заложника и отправил в Любим. Уже в Любиме братья (в заложниках был один, видимо, еще один или двое явились по горячим следам) заявили, что сами разыщут Алексея и представят властям. Действительно, уполномоченный сам же и увидел вскоре в Любиме Климова, который сдал маузер и отправился под арест. После этих событий настроение Кулижской волости стало «хорошим». Однако под арест попал помощник секретаря волисполкома Смирнов: при обыске у него нашлись дополнительные списки членов «зельбата», переданные ему братом, членом этого самого «батальона». Уполномоченный объявлял о прекрасной работе Любимской организации РКП(б) и конного милицейского отряда, делавшего объезды территории422. Эту историю можно счесть весьма характерной. «Зельбат» правильно понимать как организацию взаимопомощи, но не повстанческую часть. Пытались организоваться, собирали какую-то общую кассу. Конечно, не обошлось без участия местных властей, коммунист оказался в числе явных организаторов зеленой силы. В то же время прибытие самого незначительного отряда и человека с мандатом застает заговорщиков врасплох. Списки оказываются обнаружены, никаких препятствий для арестов и отправки скота и арестованного (громоздкое дело для отряда в десять человек) нет. Один из наиболее активных, как можно полагать, вынужден попросту бежать в лес. Далее действует классический механизм давления на крестьянина — удар по хозяйству. Угроза потери лошадей очень быстро приводит упрямца к сдаче. Возможно, подобная история не случилась бы даже в спокойной волости месяцем ранее, в разгар зеленых восстаний. Теперь же, после очевидного поражения зеленой волны, деревня не стала горой за свой «зельбат».
Ко 2 августа открытые восстания и мятежи во всех уездах и волостях были окончательно ликвидированы. Продовольственное положение губернии было и оставалось острым.
Сводка по довольно спокойному Ростовскому уезду дает лапидарную формулу успокоения после репрессивных акций: «…крестьянство бодрое, буржуазия угнетенная, интеллигенция незаметна, а духовенство безмолвствует» (29 июля). За три-четыре дня начала августа здесь явилось около 5 тысяч дезертиров423. Для советского автора — безусловное свидетельство «бодрости». В остальных уездах губернии было спокойно.
В районе Соколовской волости Пошехонского уезда обнаружены скрывающиеся в лесах вооруженные винтовками дезертиры (сводка за 1 июля — 15 августа). Дезертиры снова начинали группироваться после ухода отрядов. Мобилизация проходила удовлетворительно при «отрицательном» настроении мобилизованных и одиночном дезертирстве. «Причина — злостное нежелание служить» (сводка 15 августа — 1 сентября). Отряды проводили облавы. К концу лета массовое дезертирство ликвидировано (сводка 30–31 августа). Население, прежде относившееся доброжелательно к дезертирам, стало им враждебным; были случаи избиения в деревнях являвшихся дезертиров.
На границе Костромской и Ярославской губерний, в Ярославском уезде, обнаружено скопление дезертиров, бежавших с фронта (30–31 августа). С 21 по 30 августа задержаны 147 дезертиров, убиты 30 человек (2 сентября).
В Борисоглебской волости Мологского уезда появилось много дезертиров.
«Несмотря на жестокую борьбу с ними, результаты плохие, потому что граждане укрывают их» (4 сентября). «Скопление» отмечено в уезде и позднее (сводка за 1 — 21 сентября). К 15 августа 1919 г. в Осеневской волости Ярославского уезда обнаружилось скопление дезертиров более 300 человек. На поиски отправился отряд в 60 человек с представителем комдезертира424.
Крестьянство на продовольственной почве было настроено плохо, рабочие остро неприязненно настроены к крестьянам. В Тутаевском уезде положение угрожающее, — не было запасов даже на сентябрь. На этой почве в некоторых уездах уже началось волнение, поджигаемое агитацией в связи с приближением переписи нового урожая. Органы снабжения работали слабо «ввиду отсутствия партийных работников». Отношение крестьян к декрету о хлебной монополии — отрицательное (сводка 25 июля — 1 сентября). В Васильевской волости Мышкинского уезда произошло восстание дезертиров под лозунгом свержения советской власти.
Главная причина — экономические условия. После подавления восстания в настроении масс полная апатия (5 сентября). С 1 по 7 сентября добровольно явились 328 дезертиров, задержаны 72. «Вследствие темноты» население легко поддавалось влиянию контрреволюционеров. По всей губернии разыгралось массовое пьянство. На почве реквизиции урожая крестьянство настроено реакционно (сводка за 1–7 октября). Добровольно излишки крестьяне не везли и осенью (из-за отсутствия мнимых «излишков»!); столкновений с продотрядами не наблюдалось. Повсеместно отрицательное отношение крестьянства к советской власти сохранялось и позднее (сводка за 15–22 ноября). Дезертирство объяснялось плохим продовольствием и необеспечением семей красноармейцев (15 ноября)425.
«За последнее время в уездах наблюдается группировка оставшихся неизъятыми злостных дезертиров в шайки бандитов, которыми руководят главари бывших в губернии в июле и августе восстаний, например, Озеров — главарь Даниловских зеленых. Шайки эти вооружены, делают налеты на советские учреждения и советские хозяйства, грабят, убивают и творят бесчинства, применяя террор к представителям РКП. Население к бандам относится отрицательно» (20 сентября).
В Даниловском уезде оперировали ранее разогнанные и снова собравшиеся банды Озерова, Пашкова, Желябина и помощника Сперанского. Банды разбиты на четыре группы: первой группой руководит Озеров, в ней 80 человек, вооруженные винтовками, одним пулеметом, двумя американскими автоматическими винтовками, гранатами и револьверами. Второй и третьей руководят Желябин и Журавский; численность и вооружение не выяснены. Четвертая банда под руководством офицера Пашкова численностью около 70 человек имеет 100 винтовок, преследует цели чисто политического характера, то есть дожидается удобного случая для свержения советской власти. Банды скрывались в лесу, который тянется от Бухаловской волости Даниловского уезда до Костромской губернии на 60–70 верст и ввиду болотистой почвы и девственного состояния считается непроходимым. Банды дезертиров, оперировавшие в Даниловском уезде, в октябре были рассеяны (сводка за 15–22 октября). Через три недели сообщение уведомляло, что «энергичные меры пока результатов не дали» (4 ноября)426. Еще один разведывательно-информационный блок по этим отрядам дополняет приведенные сведения: в Даниловском и Осецкой волости Любимского уезда базируется банда К. Озерова в 50–60 человек. Она разбита на группы по 5 — 15 человек, которые живут в лесных землянках, имеют большие запасы продуктов. Со стороны красных 1 убит и 1 легко ранен, у «бандитов» 2 убито и 6 задержано. Любимскому отряду выслана помощь в 50 пеших при 5 кавалеристах427.
Осенью даниловский очаг оставался главным пунктом сопротивления советской власти в губернии. В уезде было спокойно, кроме Бухаловской, Петропавловской, Середской и Федуринской волостей, где находились Пашков и Озеров. Эти руководители являются наиболее интересными зелеными вождями на Ярославщине, о них существует определенная литература. Согласно декрету ВЦИК от 5 ноября об амнистии всем врагам советской власти, операции против них были приостановлены. Объявлялась добровольная явка с 10 по 25 ноября, за ней должны были последовать репрессии к не явившимся добровольно и их семьям. 8 ноября поймано три дезертира, обнаружена и разрушена землянка — укрытие зеленых.
Однако и в других уездах продолжалась лесная жизнь. В ноябре — декабре в Курбской волости Ярославского уезда замечено скопление дезертиров; в волость высылался отряд428.
Итак, мощные зеленые восстания на почве неприятия продовольственной политики власти были подавлены, после чего наиболее упрямые продолжали скрываться или же организовали устойчивые небольшие группировки, апатия, пьянство, усталая лояльность стали уделом сельского большинства губернии.
Московская губерния
Осенью 1918 г. некоторые уезды обширной Московской губернии дали серьезные вооруженные выступления. В Гжатском, Вяземском, Волоколамском уездах в 1918 г. велись бои с повстанцами, в частности, силами Волоколамской пулеметной школы429. С весны 1919 г. и здесь начались волнения, переросшие в массовое зеленое движение. События в этой губернии излагаются нами более подробно, так как Подмосковье — сердце всего центрально-промышленного района.
В первой половине апреля в Ново-Петровской волости Рузского уезда на почве продовольственного кризиса фиксировались волнения. В Волоколамском уезде велась антисоветская агитация. В селе Ярополец появилось объявление: «Умного Николая со свининой на стол! Жида Ленина с кониной под стол! Не надо нам Троцких! Долой всех жидов, долой». В Сергиевом Посаде настроение населения «повышенное», в остальных уездах — «подавленно-выжидательное»