Они исчезли в фойе. Эндрю слышал, как открылась и захлопнулась за ними дверь. Он стоял с пустым стаканом из-под мартини, тупо таращась на бледно-желтое кресло матери.
Глава XV
Спустя десять минут Эндрю шагал вверх по ступеням дома Неда. Когда он нажал на звонок в прокопченном маленьком вестибюле, ответа не последовало, однако наружная дверь была открыта. Эндрю поднялся на четвертый этаж. В одной из квартир кто-то наигрывал на гитаре. Эндрю постучал в дверь Неда. Ни звука. Придется подождать. Печальное бренчание разливалось по лестнице, и Эндрю стоял оперевшись на стену, совершенно измученный, без проблеска надежды, с ужасом думая о том, что произойдет дальше.
Очень скоро появились Нед и Розмари. Эндрю услышал их шаги и голоса. Потом показались и они сами. Увидев его, они тут же подбежали и принялись извиняться. Долго ли он их прождал? Нед отпер дверь. В гостиной горела единственная лампа.
— Кейт уехал, — сказал Нед. — Отправился во Флориду сегодня днем.
— Эндрю, дорогой, проходи же, садись.
Розмари похлопала по одному из стульев, улыбаясь улыбкой хозяйки дома, словно они с Недом уже поженились и сейчас находятся в их «укромном местечке» в Мехико. Нед готовил выпивку. Как только Эндрю сел на стул, брат и Розмари сели вдвоем на кушетку. Смутно Эндрю осознал, что прежде не видел их вместе. Вместе они выглядели по-другому, гораздо более уверенно в себе, почти грозно. Молодые влюбленные бойцы.
Нед глядел на него заботливо, с беспокойством.
— Ну, ты видел его?
— Да, видел.
— И он сознался, что не разведен с той женщиной?
— Сознался.
— И Маурин шантажировала его?
— Да, так он сказал.
— А что она делала? — спросила Розмари. — Брала у него деньги?
Ну ладно, подумал Эндрю, расскажу им.
— Он сказал, что она заставила его таскать для нее драгоценности матери. Она брала их, относила к какому-то ловкому ювелиру, который делал копии камней. Маурин оставляла подлинные камни у себя и возвращала драгоценности с фальшивыми камнями обратно Лему. Он говорит, что она заполучила камней где-то на восемьдесят тысяч долларов.
— О Боже! — Голос Розмари задрожал. — А я-то думала, что зря ее осуждала. Думала, что она переменилась. Какая я была дура.
Эндрю следил за ее братом. Он ожидал, что Нед будет готов к этому моменту, но, когда увидел «невинное» (и безнадежно выдающее с головой) помаргивание ресниц и то, как «удивленно» тот округляет глаза, Эндрю почувствовал, что сердце останавливается.
— Ладно, Нед, — сказал он, — где они? Они по-прежнему у тебя или ты их уже продал тому парню, который, как известно, не дает большую цену?
— Эндрю! — вскрикнула Розмари.
Эндрю жестко держал свой взгляд на лице Неда. Очень долго тот сидел неподвижно. Потом стало появляться слабое подобие улыбки.
— Итак, старина Лем знал, где она их хранила.
— Она сказала ему об этом.
— Ну, что ты еще знаешь?
— Ты напустил меня на Лема, потому что думал, так тебе будет безопаснее? Ты знал, что он расскажет мне о драгоценностях, но тебе даже в голову не пришло, что Маурин могла признаться ему, что хранит их в шкатулке.
Двусмысленная поддразнивающая полуулыбка все еще играла в уголках рта Неда.
— А тебе пришло бы в голову, что дама, которая оттяпала драгоценности у кого-то, потом из наглости может сообщить ему, где хранит их? — Он сделал паузу. — Итак, значит, ты все знаешь.
— Знаю.
— Тогда ты понимаешь, не так ли? Я имею в виду — понимаешь, почему я не мог рассказать тебе обо всем. — Нед отнял свою руку у Розмари и, нагнувшись вперед, положил ладонь на колено Эндрю. — Боже мой, ведь ты был уже готов подозревать меня в убийстве, когда дело коснулось всего лишь ее вонючих драгоценностей. Что бы ты подумал, если бы узнал, что у меня и вся коллекция матери? Я просто испугался и не хотел говорить тебе. Ты же знаешь, что у меня в кармане пусто. И ты всегда думал, что я жаден до денег, готов на всякие подлости. Разумеется, я даже не представлял, что они могут быть в шкатулке. Я взял эту проклятую штуку только потому, что попытался подстроить ограбление. Но когда я открыл ее, нашел их и понял, чем Маурин занималась… Я подумал, если Эндрю узнает об этом, я пропал.
Он произнес это «пропал» с пафосом, даже героически.
Эндрю сказал:
— Значит, поэтому ты просто держал их у себя и никогда не упоминал о них?
— Да, разумеется, и я совсем замотал свои мозги, думая, что с ними делать. Потом у меня вроде созрел план. Я бы отдал их Лему и заставил как-нибудь вставить обратно в старые оправы. Но затем, когда копы стали подозревать тебя, я решил, что ради твоего спасения мне придется все рассказать о Леме и брачном договоре…
Белокурые волосы упали ему на лоб; тряхнув головой, он отбросил их назад.
— Наверное, я напортил и здесь, как и везде вообще? Но просто я был напуган тем, что ты подумал бы, будто я убил Маурин.
— В особенности когда она фактически могла бы расстроить свадьбу, — сказал Эндрю. — Если бы она сходила к Тэтчерам, то был бы конец, не так ли? Тебе бы пришлось либо жениться на Розмари, хотя ни у кого из вас нет ни цента, либо выбросить всю эту блажь из головы.
Нед побледнел.
— Но, Дрю, ты не в своем уме! Ты же давно знаешь, что у Розмари свои…
— Как раз сегодня днем отец Розмари был у матери. И пообещал распорядиться насчет финансов. Мистер Тэтчер сказал матери о том, что, оказывается, у Розмари нет даже своего счета в банке.
— Но… но…
Изумление в глазах Неда казалось абсолютно искренним. Он повернулся к Розмари. Эндрю смотрел теперь на них обоих… Ее лицо было мышиного цвета.
— Розмари, — сказал Нед. — Розмари, малышка…
— Ну и пусть, — сказала она. — И не смотрите на меня так. Это не такое уж страшное преступление, разве не так?
Она поднялась и теперь стояла напротив Эндрю, маленькая, решительная и грозная.
— Ты прав. Я признаю. У меня нет ни цента своих денег. Я лгала и тебе, и Маурин, и Неду тоже.
— Но, Розмари… — опять начал Нед.
— Нет, — повысила она голос, — не перебивай. Я должна объяснить. Все совершенно просто. Вчера за ланчем я знала, что не должна допустить разговора Маурин с родителями. Единственное, что я смогла придумать, — это заставить ее поверить, что идти к ним абсолютно бессмысленно. Поэтому… поэтому прямо там же экспромтом и выдумала все это о своих деньгах. А затем уж я рассказала ей, решила рассказать и тебе тоже… и Недди.
— А зачем Неду? — резко спросил Эндрю.
Ее щеки запылали еще сильнее.
— Потому что… хорошо, ну, из Недди такой паршивый лгун, он мог все испортить. Я решила, что для безопасности будет лучше, если он поверит в то, во что вы с Маурин поверили, — и он поверил. Он поверил мне так же, как и ты. Ох, я знаю, это была сумасшедшая игра, конечно. Если бы Маурин все же пошла к родителям, все стало бы ясно через шесть секунд. Но был шанс: авось пронесет.
— Так и вышло, — сказал Эндрю, — когда Маурин оказалась убитой.
Розмари свирепо посмотрела на него сквозь очки.
— Думаешь, я этого не понимаю? Разумеется, понимаю. И если тебе так хочется думать, это я убила ее, хорошо, давай продолжай. Я не делала этого, так уж получилось. Но и это не важно. Тебе надо понять только одно: все это не имеет никакого отношения к Недди. Недди не мог убить ее, чтобы удержать от встречи с родителями, потому что у него не было ни малейшего представления о том, что Маурин могла бы расстроить свадьбу. И он не мог убить ее из-за тех драгоценностей, потому что не знал, что те находятся в шкатулке, до тех пор, пока не принес ее сюда и не открыл.
Розмари, стоя рядом с Недом, положила руку ему на плечо. Ее взгляд, впившийся в лицо Эндрю, был совершенно бешеный.
— Тебе это не ясно? Даже слабоумный понял бы это. Ах, ты меня просто бесишь. Теперь ты ведь знаешь, что собой представляла Маурин. Ты же знаешь, что она была даже хуже, чем я привыкла о ней думать. Ты знаешь из того письма, почему она вышла за тебя замуж. Ты знаешь от Лема Прайда, что она вытворяла с ним и твоей матерью. Она была чудовищем, вот чем она была, чудовищем, и ты должен благодарить судьбу за то, что кто-то прикончил ее. И… и все же… Вот Недди, твой собственный брат, который любит тебя, который готов на все, чтобы помочь тебе, он подстраивает ограбление, рискует своей собственной шкурой, все это делает… и вместо того, чтобы признать это, вместо того, чтобы понять, кто твои настоящие друзья, ты готов поверить самым ужасным вещам… Это мерзко, вот что. Мерзость.
У нее перехватило дыхание, она упала на кушетку и, обняв Неда за шею, разразилась плачем.
— Маленькая моя, ну же, успокойся. — Нед поцеловал ее. Очень нежно он притянул ее голову к себе на плечо и принялся приглаживать волосы. С примирительной улыбкой он посмотрел поверх ее головы на Эндрю.
— Извини, Дрю. Ей не следовало этого говорить. Без сомнения, ты должен был подозревать меня. О Боже, чего я только не вытворял в свое время! Я думаю, ты святой, что не вывернул меня наизнанку несколько часов назад. Но просто… я не убивал Маурин, честно, не убивал. И Розмари не убивала.
Он помолчал.
— Дрю, ты хочешь взять эти драгоценности?
Не дожидаясь ответа Эндрю, он аккуратно подвинул голову Розмари со своего плеча на подушку, поднялся и пошел в спальню. Через несколько мгновений он вышел, неся еще один пакет из плотной коричневой бумаги.
— Вот те на, — сказал Нед. — Передача драгоценных камней, которая происходит в этой мусорной куче. Это мог бы быть Амстердам.
Он передал пакет Эндрю. Розмари высморкалась, поднялась, расправляя юбку, и подошла к Эндрю.
— Извини, Эндрю, пожалуйста. Все мой характер, ты знаешь. Такой ужасный.
Эндрю открыл пакет. Розмари заглянула внутрь на поблескивающую груду камней.
— Но, Боже мой, что мы будем с ними делать?
— Что делать с ними сейчас? — сказал Нед. — Тот коп подозревает Эндрю. Вот что важно. Это подозрение надо снять.