— Обожаю тебя! — Грин, которому уже даже не сегодня перевалило за 40, потрошит бумажный пакет с лицом пацана, 1 января нетерпеливо рвущего оберточную бумагу на коробке с подарком от Деда Мороза. Я улыбаюсь и радуюсь едва ли не больше, чем он. Любовь — это благодарность. Радость — высшая форма ее проявления. Наконец-то за эти годы мы вместе встретили день рождения кого-то из нас. Когда теперь еще повторится и повторится ли? В свой я буду в дороге, а он — в городе с первых страниц новостей, куда мне — нельзя.
Сейчас ничего не поменялось.
— Сегодня полночи над нами ракеты сбивали. Тебе пока сюда нельзя ехать.
— Но сбили же!
— Лена. Я так сказал.
Шестой день без связи подходит к концу.
В голове звучит: «…ты же авантюристка!»
И какая-то мысль еще пока незримо оформляется в идею. В конце концов, другое море тоже рядом. Но уезжаю я в Старобельск. Просто потому, что сидеть и ждать — худшее из всех видов пыток.
Дорога новая. Были мы тут только однажды, выбираясь той памятной зимой через танкодром под Белолуцком. С тех пор ситуация в области стала чуть тревожнее. Дронов больше. Обстрелы — чаще. Я так и не научилась ездить с «Булатом» и надевать бронежилет. Да у меня его и нет, обычно чужими перебиваюсь. Дорогу от М4 до Ровеньков пролетаю как моргнула. Местами замедляю движение автомобиля. Тут такая красивая осень, хочется унести ее в роликах, фотографиях, в памяти. Границу прохожу на удивление быстро — тут я сегодня одна. Останавливаюсь после МАПП. Связи нет. Как искать незнакомых мне пока ребят — не знаю. Тыкаю в кнопки в надежде хоть на какой-то роуминг. В окно стук. Высокий худенький рыжий паренек в темных очках. Как солнышко.
— Привет, я Жара.
— А я приготовилась ехать за семь километров, как ты написал. Только не знала, где именно эти семь и кого там искать.
Пока выгружаем нехитрый наш груз из Лелика в «Урал», знакомимся. Двигаются на купянском парни. Запросы такие нехитрые. Ни машин, ни миллионных теплаков. Самая серьезная штука в багажнике Лелика — генератор. Но у меня есть план, и я буду ему следовать, даже если всех шалав всех полов на моем пути будет драть на части. Это первый рейс сюда. Ко второму я буду лучше подготовлена.
— Держи. Это фирменные фронтовые печеньки. Кто их ел — точно вернется домой, такая кухонная магия.
Бискотти по рецепту какой-то итальянки объехали со мной все фронты. Обнимаемся. Крепко-крепко, как будто я приехала на встречу с братом, родным и любимым младшим братом. Потом, уже в безвременье отеля между мирами, я буду рыдать белугой, глядя в окно на реку Воронеж. Потому что еще больше стало сердца, еще протянулись ниточки. И далекий близкий Грин в трубке скажет: «Не реви. Ты сможешь». Он один понимает мою математику умножения делением.
В деревне тихо. Где-то здесь кладбище, на котором спит Макс. Навигатор начинает выписывать кренделя и зигзаги. Останавливаю местных. Но в том направлении, куда они машут, ничего нет, кроме тупиков. И я уезжаю, не переставая по дороге говорить с ним. О чем не договорили. Об ошибках, фатальных ошибках в выборе.
День мотания по ЛНР. Без еды, на стакане кофе и бутылке воды. ЛНР провожала сумасшедшими закатами. Останавливаюсь на обочине. Раньше я боялась даже притормозить на фронтовых дорогах. А теперь так странно это кажется. Не того надо было бояться. Закат безумный. Мимо летят «Уралы» с пацанами. Машу им рукой. Машут в ответ.
Сердце снова на части.
Буду собирать.
Фантазерка, психопатка, неволонтерка. Дурко со своими игрушками.
И только девочка с сачком на шевроне подмигивает и словно все понимает до конца.
Через пару недель после возвращения из Старобельска меня начнет накрывать. Отменятся все поездки, и всплывут, как куски дерьма на поверхности чистой заводи, наши старые знакомые — Солохи. С их грязью, ложью, мерзкими инсинуациями, которые снова попытаются пошатнуть наш мир. Пространство вокруг наводнится ложью и ненатуральными подделками под людей. Называющих себя «добрыми душами». Полетят очередные порции подделанных скринов.
Вскроются, как застарелые гнойники, страшные язвы на душах людей, называющих себя «хорошими». Зачем прибавлять мне 10 лет к возрасту? Такой глупый выпад… Зачем пытаться ссорить всех?
Из-за этих новых разборок я почти перестану спать. Начну тупо смотреть в одну точку и не понимать: как? Как это все стало частью моей жизни? Кто все эти подделки под людей и как они так близко подобрались? Разве ради этого я два года назад отложила в сторону все, что составляло мою довоенную жизнь, и пересела добровольно в «песочницу цвета мультикам»?
В какой-то момент я перестану понимать, зачем я и зачем это все. Кому нужна победа над внешним врагом, если мы, люди, готовы проиграть сами себе?
Не вникая ни во что, в тот момент Аид сказал: «Все это ложь, и зачем ты веришь бредням сумасшедшей дуры?» Но легче уже не станет. Верю я или нет, будет уже неважно. Где-то на ухабах моих фронтовых зеленых миль из меня вытрясло все, что позволяло соглашаться на компромиссы и закрывать глаза на взаимную нелюбовь. Было время любить. Время сомневаться. Было время, когда сиюминутные высоты затмили всё и медные трубы вытолкнули нас к точке входа, не особо напрягаясь. Чужие интриги лишь показали непрочность некоторых структур. Еще до начала моего личного отсчета, какая-то «ясновидящая» сообщила: «Его путь на войне прервется». Но речь шла не о жизни. Речь шла о пути, на котором еще было место для мира и любви. Этот путь прервался, и осталась только война. Другой путь. У самурая нет цели.
Я буду думать эти мысли, не понимая, почему мне уже от них совсем небольно. И вообще никак. Я буду оглядываться на два прожитых года и удивляться этому опыту, который должен был бы стать чем-то типа чистилища. А стал моим лучшим экспериментом за все прожитые до сих пор годы. Любовь не прошла. Была ли она? Думаю, была — любви не нужен предмет. Она или есть как обоняние и осязание, слух и зрение, или нет. Но та, что была и выбрала себе заместителя на эти годы, трансформировалась почти в родственное принятие. В дружбу. Во что-то большое и большее. Есть связи, которые навсегда. Даже если они не про отношения двух влюбленных. И этой любви на войне под «химарями» и «градами» словно стало еще больше. Просто точка ее отсчета навеки соединила респектабельный подмосковный ресторан и стоянку сразу за погранпереходом в Чонгаре. И луч протянутся с модного Усачевского рынка на тихий зимний азовский берег. Я буду думать, смеяться и плакать сама с собой, не понимая: неужели все на самом деле так просто и так правильно?
А потом несколько раз наконец-то после долгого затишья моргнет телефон. Это будет он. Мой Грин. И он будет не один.
Вместе с ним в сообщении придут фотографии. Мой шеврон, моя самая любимая из всех моих игрушек в этой фронтовой песочнице. Девочка-Ловец с чистыми глазами, хитрой улыбкой и сачком для бабочек-человеков в окружении патронов. Двойное кольцо. Чтобы наверняка. И никто никогда не смог бы пробить эту защиту.
Это будет как удар молнии, вспышка, озарение. Главный мой инсайт. Все символизмы и смыслы в одной картинке.
Грин всегда смеялся над моими игрушками. Но все эти годы он стоял между миром и моей песочницей, отгоняя от меня всех врагов и подавая мне все новые и новые формочки.
И, задыхаясь от внезапного осознания — я ведь могла тогда на обледенелом танкодроме не разъехаться с «Уралом» или не выехать из Кременной под реактивным обстрелом, — я пойму, что ничего до сих пор, до этого самого момента, не знала о настоящей любви.
«Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя — одно» ©
Послесловие
Я выражаю огромную признательность всем, благодаря кому эта книга стала возможна. Спасибо вам, драгоценные мои человеки по обе стороны «ленты». Которая, кажется, разделила не только войну и мир, но и нас всех. Показав, с кем можно в разведку, а с кем лучше и за хлебом не ходить.
Спасибо моей дорогой маме, что нашла в себе силы и мудрость принять мой выбор. Моим друзьям, поддерживающим нас. Моей команде, отряду «Еленычи» — ребята, ваши руки подхватывали меня над самыми страшными пропастями за миг до удара. Ксении, Максиму, Валере за бескорыстный альтруистичный и очень тяжелый труд в качестве админов нашего «Дневника».
Катя… у меня никогда не было сестер, но Бог любит меня людьми, и теперь у меня есть самая настоящая сестра по духу, по сердцу. Лучшая из всех возможных. Мы прошли вместе самые черные пиковые периоды и не рассыпались, ты пошла за мной без вопросов, рискнув жизнью. Нас крепче любых уз крови соединили тысячи километров фронтовых дорог разной степени приспособленности для жизни и езды. Я люблю тебя бесконечно. И книги бы без тебя не было.
Аид, Команданте. Друг мой. Порой нам нужно стать для другого его отражением, чтобы дать ему найти все ответы на самые сложные вопросы. Иногда нужно умереть, чтобы воскреснуть, и самым смелым Бог посылает майндхакеров в лице своих любимых херувимов. Гениальных, талантливых и абсолютно невозможных. Благодарю тебя за эти непростые два года. Самые яркие и живые. Потому что ты показал мне, как прекрасна жизнь за секунду до смерти. И выживший всегда будет это помнить. Благодарю тебя именно за этот путь. На нем мы дали друг другу самое драгоценное, что могли, — искушение чудом. Есть нерушимые связи, закаленные на грани между мирами. Ты всегда будешь моим дорогим другом, моим близким человеком. Спасибо, что позволил мне увидеть, как открывается черное сердце, становясь живым и горячим. Все будет, командир, все еще будет.
Наши Ангелы — Евгений Федорович, Дмитрий, Алена, Ольга М., Ольга Ш., Михаил и Анастасия, Андрей Л., Алексей, Яков, Иван, Евгений Мавикович, Дмитрий (Макс), наша дорогая и любимая Ирина Соколова! Все подписчики телеграм-канала «Дневник Мракоборца», члены нашей огромной фронто-тыловой семьи! Без вас не было бы ничего. Мы бы просто ни с чем не справились. Вы поверили в нас, и ваша вера дала жизнь целому огромному отряду и еще множеству небольших подразделений. Воистину вы лучшие человеки этого мира.