И я уеду в Луганск.
Война, мама, заставляет двигаться даже тогда, когда нет сил пошевелить и пальцем.
Москва — ЛуганскНачало
…телефон молчал первый день
Утро последней ноябрьской пятницы 2022 года началось в 6.06 с дикого крика. Мне снился сон. До невозможности натуральный. В таких снах ты чувствуешь вкусы, запахи, тепло чужой руки и, так как это сон, даже эмоции имеют грани осязания. Во сне я сидела в предбаннике мужского отделения Селезневских бань, в которых ни разу не была и которые почему-то были моргом. И знала, что одно дорогое сердце уже никогда не забьется. Я ждала, когда меня пустят проститься с тем, с кем мы так и не успели найти друг друга по-настоящему. С кем не должны были бы быть, но, будучи, многому научились. Ожидание затягивалось. Лавочка была жесткой, в воздухе пахло вениками и сыростью. Глаза остановились на коричневой деревянной двери. Я знала: когда она откроется, пути назад уже не будет. Я пройду в помещение как будто из кино, с огромным, до потолка шкафом, у которого множество выдвижных ящиков. Один из них откроют. Коснусь ледяной руки. Поцелую каменные губы. И никогда, никогда-никогдашеньки уже не смогу сказать ему, как… и как глупо, бессмысленно, безнадежно… я поднимаю глаза выше, дверь начинает открываться, я кричу, и этот крик рождается не в горле, а в самом центре Вселенной, миллионами осколков впивается в сердце, во сне я задыхаюсь от рыданий, крик становится материален, и я наконец-то просыпаюсь. Подушка мокрая, хоть выжимай. Соседи наверняка очень удивлены и недовольны. Минут пять дышу ртом. Первая, самая первая мысль: Аид все-таки уехал, не простившись. Мы никогда не любили прощаний.
Галочка в Телеграм по-прежнему одна. Сообщение не доставлено.
За год до
— Привет. Папа умер. Ты можешь помочь?
— Я безумно тебе соболезную. Конечно, да.
— Спасибо.
Он так и не приехал тогда, как и за две недели до. Когда стало понятно, что надежды больше нет. Я просила. Умоляла. Мне было нужно что-то живое в моей собственной жизни, в которую врывалась смерть. И я хотела сказать о том, что уже три месяца. Мне было в этом отказано. Но в Инстаграме[2] его сестры появились сторис из «Кофемании». В тот день им было очень весело. А я теряла все, что составляло смыслы и базы. В буквальном смысле этого слова. Умер не только папа. Еще одна жизнь остановилась в тот страшный день. Год, который так хорошо начинался, оказался учителем из фильма Kill Bill: за малейший шаг в сторону — палкой по заднице. За провинность посерьезнее выдирали глаз. Что нас не убило, просто не хотело. Хотело бы — убило.
Я возвращалась в Москву с похорон моего отца — единственного мужчины, который показал мне, что такое любовь и свобода. В бизнес-классе «Аэрофлота» из 12 кресел были заняты только 3. Разговорились с соседом. Оказались однофамильцами. Он боится летать. Я боюсь только не встать однажды после падения.
— Ты очень красивая.
— Спасибо. Я знаю.
— Мы можем встретиться в Москве? Поужинаем, в театр сходим?
— Не думаю.
— Почему?
— Я завязала.
Скоро Новый год. И месяц до того, как мне сообщат новости. Что все там очень плохо. Но мне будет уже абсолютно все равно. Папы нет. Той жизни тоже нет. Ничего нет… И Грин не в Москве. Пустота. «Майбах» друга Сашки плавно тормозит у подъезда. Водитель Андрюша молча заносит в дом небольшой чемодан.
— Доброй ночи, Елена. С возвращением!
— Доброй, Андрюш.
Дверь закрывается. Опираюсь на нее спиной, оседаю по зеркальной поверхности. Касаюсь пола ладонями… потом щекой. Кот трется носом о мой собственный нос. Обнимаю его. Сворачиваюсь клубочком на гладком мраморе и, не снимая шубы, засыпаю. Хочется забыть все. Одну лоботомию, пожалуйста. Побыстрее и не взбалтывать.
…телефон молчал второй день
Однажды ты настолько устанешь выбирать все и всех, кого угодно, кроме себя, что проснешься и обнаружишь: тысяча первых мест в твоем мире отданы тебе одной. Или не проснешься вообще. Мне снова повезло. Позвонил близкий друг Макс.
— Пойдем гулять?
— А потом какао?
— А потом какао.
— Пойдем.
В парке уже пахнет зимой, но снега нет, ноябрь в этом году неправильный.
— Как ты думаешь, люди меняются? — спрашиваю я Макса.
Макс молчит. Он очень умный и очень меня любит — по-человечески. Сколько колдобин на пути к себе я преодолела, опираясь на его руку, по каким бездорожьям вела меня его вера, когда все вокруг уже отказались. И вот, фарватер найден, курс устойчив. Но погодные условия в океане жизни непредсказуемы, и мы двигаемся с поправкой на ветер.
— Да. Думаю, что да. Но для этого их должно очень сильно тряхнуть. Ну как тебя. Ты же поменялась.
Идем. Держу его под руку. Опора, которая всегда меня заземляет. Думаем каждый о своем. Он прерывает молчание.
— Дорогая, если ты счастлива, по сути, какая разница, изменился ли кто-то там вне? Но если нет — какая разница, как сильно другой это сделал?
Коан, неразрешимый логический парадокс.
Ты здесь всегда один, и значение имеют только твои эмоции. Но не ценой свободы других людей.
Галочка по-прежнему одна.
За два года до
— Сколько я буду вам должна?
Я настолько не привыкла получать что-либо бесплатно, что сама мысль о том, что этот мрачный молодой мужик в черном с непроницаемым лицом вдруг не возьмет с меня денег за помощь в решении разных вопросов с бывшим мужем, даже не возникла.
— Ничего. Мы не берем за это денег. Я дам адвокатов, они все сделают.
— Я так не могу. Ну хоть как-то я должна вас отблагодарить!
— Спасибо будет достаточно, — улыбается.
Замолкаю в раздумьях. Ненадолго.
— Ну хотите, я за вас замуж выйду?
— Что вы завтра делаете?
— Вот так сразу? Завтра?
— Подъехать сможете? Приедет адвокат. Я вас познакомлю.
Мы тогда еще шутили и улыбались.
Смогу. Завтра, послезавтра.
— К вам кто-нибудь хоть раз приезжал просто так? Чтобы ничего не просить, а просто — кофе, апельсины, шоколад?
— Пожалуй, нет.
— Я буду первой, не возражаете?
Не возражал. Но все сразу пошло не туда. И все сразу подумали не то. Злые языки хуже пистолета. И начался ад длиною почти в год. Но даже в аду бывают выходные. Будет Питер, будут редкие ночи, часы, минуты, когда каждому покажется, что на самом-то деле нет ничего прекраснее жизни, в которой есть тот, кто понимает и принимает тебя таким, какой ты есть. Но мало ли, кому там что кажется. Перекрестились и дальше пошли.
…телефон молчал третий день
Воскресенье без планов. Пятничный сон все еще не забылся, но уже не так остро воспринимается. Пью кофе и позволяю себе вспоминать дальше.
Месяц назад, осенью 2022-го, я вернулась с Мальдив. Еще за две недели до них была в Сочи. Ездила на машине. Бронетехника, танки, маркированные ZVO и камуфляжные «буханки» волонтеров не вызывали ничего, кроме легкого раздражения: вопрос, как попасть к другу в Португалию, волновал меня тогда больше всего, и эти буквы стояли между мной и привычным комфортом. А то, что по М4 едут парни в кузове «Уралов», чтобы где-то там получить осколок в висок или пулю в легкое, меня как-то не беспокоило. Это понимание еще не пришло. Войны в моем мире еще не было.
Помню, был обычный день. Завтра нужно проводить маму, и мы устроили прощальный ужин. Где-то между первым и вторым меня абсолютно внезапно накрыло. И мама подлила масла в огонь:
— Как там твой друг? На войну не уехал?
Пальцы сами набрали СМС: «Привет, ну что, ты еще не на полях Незалежной?»
Ответ Аида пришел быстрее ожидаемого: «Уезжаю в понедельник в Красный Лиман».
А еще в его семье случилась потеря. Как раз в этот день.
Совпадения, совпадения. Они преследовали нас все эти годы. Такое бывает. Ничего личного, просто в небесной канцелярии иных свободных дат не оказалось.
— Я могу приехать попрощаться?
— Да, и даже обязательно. Я должен тебе кое-что отдать.
Все, что случилось после, спланировано не было.
— Знакомься, это Паша. Паша, это Лена, моя девушка.
Я молчу. Хоть горшком. Девушка так девушка. Завтра и не вспомнит. Война все спишет, все промахи, девушек, неродившихся детей. Я просто приехала поддержать, закрыть долги и уехать. У меня уже давно своя жизнь. Я счастлива, богата, свободна. Много часов в воздухе, шампанское в бизнес-классе все так же исправно подают неограниченно, Мальдивы красивы, в Сочи ярко, а Новый год я планирую встретить в Португалии или на Бали — как пойдет. Пошло не туда, но пока я еще не могу оценить масштабность перемен. Просто пью кофе. Войны все еще нет.
Галочка по-прежнему одна. Воскресенье подходит к концу.
День четвертый
«Лето и арбалеты, щас снайпера подъедут…»
— Наш-то краш каков, а! — Роман прячет телефон в карман, а я вдруг понимаю, что на видео — он, в полном экипе, в какой-то казарме, что все эти три дня мне не казалось и время действительно вышло. Китайская печенька с предсказанием сулит мне дальние дороги, которые должны доставить массу удовольствия. Но тогда я еще не знаю, насколько дальние и что это будет за удовольствие. В тумане еду домой. Ночью раздается звонок.
— Привет, это я. Я не мог по-другому, Лен. Просто скажи — до отправки есть три дня, ты можешь приехать в Ростов?
Жизнь снова сделала кульбит и замерла между двумя видами галочек.
Война пришла, мама. И галочек стало две.
Дневник мракоборцев
За первую неделю со старта моей личной СВО я похудела килограмм на семь. Все вещи стали безнадежно мешковаты. Спишь с телефоном под подушкой. Иногда мне снилось, что приходит СМС, и я вскакивала с постели по стойке «смирно». Но экран был пуст и радовал вершинами прованских Альп из минувшего отрезка жизни.