молвилась о Джорджио! Она, вероятно, была с ним очень близка, если не расставалась с его портретом… Это, как видите, очень старая карточка моего брата.
Портрет этот, — продолжала баронесса, — относится к тому времени, когда Джорджио был прикомандирован к кавалерийскому училищу в Турине. Это последняя карточка брата, которая у меня имеется. Боже мой… какая ужасная мысль… Господи!
Рука баронессы тяжело опустилась на руку Сфора и судорожно сжала ее.
— Я припоминаю теперь… прежде я не могла этого понять! Там, в Марконе… брат сказал мне… и с таким странным выражением: «Если ты когда-нибудь увидишь подобный портрет у какой-нибудь женщины, избегай ее: она наш враг. Никогда не говори ей, что я еще жив — она жаждет моей смерти». А теперь… вы вдруг говорите, что этот портрет принадлежит графине Кампобелло! Ведь если это правда, тогда, значит, она…
— Не произносите преждевременно это ужасное слово. Пока мы ничего достоверно не знаем. Я сейчас еду к графине, и через полчаса вы будете знать, ее это браслет или нет.
Сфор поднялся с места, но баронесса остановила его:
— Обождите немного.
Мета позвонила.
— Позовите Анну, — приказала она вошедшему лакею.
Горничная не замедлила явиться.
— Взгляните сюда, Анна. Узнаете ли вы браслет бывшей госпожи?
— Как не узнать, барыня! Их сиятельство никогда с этим браслетом не расставались, даже спали в нем.
— Хорошо. Вы можете идти.
Когда девушка удалилась, баронесса и Сфор молча переглянулись. Оба были бледны и взволнованны.
— Значит… правда, — дрожащими губами прошептала баронесса.
— Да. Нужно спешить. Скоро принесу вам уверенность…
Барон Сфор вскочил в первый попавшийся экипаж и помчался к графине Кампобелло.
— Как вы любезны, милый барон, что заехали лично, — приветствовала Сфора графиня. — Что же мой браслет, нашелся?
— Да, графиня. То есть я хочу сказать, что полицией найден около отеля «Бристоль» на тротуаре браслет, вполне подходящий по описанию на ваш. Но о том, ваш он или нет, никто, кроме вас, судить не может.
С этими словами Сфор положил браслет на низенький столик, стоящий перед диваном. Графиня поспешно схватила браслет.
— Эта вещь моя! — воскликнула она. — Ах, вы не знаете, как я вам благодарна! Как я рада, что вы мне ее вернули.
— Простите, графиня, «вернули» не совсем точное выражение. Я привез браслет только для того, чтобы показать его вам.
— Что это значит? Ведь это моя собственность!
— Конечно, графиня, но закон педантичен. Я не знал наверно, ваш ли это браслет, и не мог выдать себя за владельца. Поэтому мне дали эту вещь с условием, что я верну ее, как только установлю, ваша она или нет. Вам придется доказать, что вещь действительно ваша.
— Боже мой, барон! Каким… полицейским… языком вы говорите. Растолкуйте мне, что я должна сделать, чтобы получить обратно свою собственность? Какие формальности мне осталось выполнить.
— Вам придется лично съездить в контору, графиня. Не подлежит сомнению, что вашим показаниям поверят и вернут вам вещь после составления протокола и получения законного процента в пользу нашедшего.
— Ах так, — насмешливо кивнула графиня, — они будут так милы и любезны! Должна сознаться, что у вас здесь каждый пустяк сопровождается удивительными сложностями.
— Как и везде, графиня. Впрочем, я справлюсь, быть может, все эти формальности можно проделать у вас на квартире, не беспокоя вас.
— Конечно, это гораздо лучше. Я совсем не желаю ехать в полицию.
— Предупреждаю вас, однако, графиня, что полицейский чиновник и здесь будет весьма педантичен, тем более что речь идет о ценной находке. Вам придется доказать ему, что браслет действительно принадлежит вам.
— Ах, боже мой! Но как же я это сделаю? Достаточно ли будет свидетельства мужа и прислуги?
— Я думаю, — отозвался Сфор. Он поднялся с места и протянул руку за браслетом. Графиня отдала его не без колебания.
Стрелой помчался Сфор в полицию, где поджидал его Вурц.
Поспешно передал ему барон свой разговор с баронессой Штернбург и графиней Кампобелло.
Вурц радостно закивал:
— Молодцом вы все это обделали. Значит, она американка, а не итальянка?
— Да! К сожалению.
— Уж и к сожалению?…
— Конечно… я, видите ли, опасаюсь… Ведь тогда… все снова рушится.
— Ничего не рушится, — серьезно перебил его Вурц. — Во-первых, еще не доказано, что она американка, а во-вторых, если бы это было доказано, то с этими сумасбродными бабами все возможно… особенно когда замешан мужчина. Дайте-ка мне браслет.
Начальник тайной полиции позвонил и приказал вошедшему сыщику пригласить какого-нибудь ювелира.
Тот внимательно осмотрел драгоценность:
— Фамильная вещь.
— Хороша фамильная вещь, — проговорил Вурц, обращаясь к барону фон Сфору. — На старинных вещах не бывает фабричного клейма, милейший. В прежние времена над такими вещами работали мастера, они не делались на фабриках.
Вурц открыл медальон и попросил ювелира вынуть находившуюся под стеклом миниатюру.
На обратной стороне портрета чернилами был нарисован крест, а под ним стояли слова: «12 января 1907».
Вурц осторожно положил миниатюру на прежнее место и, закрыв медальон, отпустил ювелира.
Сфор и начальник тайной полиции остались одни.
Вурц задумчиво ходил взад и вперед по комнате, пуская клубы густого сигарного дыма.
На ходу он время от времени делал замечания, точно думал вслух.
— Эти несколько слов… на обороте… красноречивее целых томов… Надпись старая… Женщина эта знала, кто убитый… много раньше нас… Каким образом?… Каким образом, спрашиваю я вас… узнала она… что Адольф Штребингер и Георг Кастелламари одно и то же лицо? Как она выглядит, эта Кампобелло? — спросил Вурц, прерывая свою прогулку и останавливаясь перед Сфором.
— Она выкрашена Fleur d'or — ответил тот, — и описание, сделанное кучером и рассыльным, вполне к ней подходит.
Вурц подошел к окну и некоторое время молча смотрел на улицу. Затем он обернулся:
— Решительно, так будет лучше и проще всего! Я поеду к ней сам. Личное впечатление все-таки лучше самого подробного доклада. Прошу вас зайти ко мне около шести часов.
Около половины пятого графине Кампобелло доложили, что ее желает видеть полицейский чиновник Вурц.
Скромно одетого в штатское Вурца провели в гостиную, где уже ждала его графиня.
Проницательным взглядом окинул начальник тайной полиции молодую женщину.
Не поднимая глаз, попросила она его подойти ближе.
— Я приехал по поводу браслета, — начал Вурц.
— Знаю… знаю… пожалуйста, без длинных предисловий… Сколько я должна выплатить нашедшему?
— Десять процентов стоимости.
— Скажем, четыреста крон. Получите.
Вурц взял деньги и выдал квитанцию в получении.
— Дадите ли вы мне наконец браслет?
— Сию минуту. Но не будете ли вы так любезны предварительно описать мне его?
— Ах, как это скучно!
Она подошла к дверям и позвала мужа.
— Пожалуйста, скажи этому господину, как выглядит мой браслет. А то он еще, пожалуй, подумает, что я запомнила его, когда барон Сфор привозил мне его показать.
На пороге гостиной показался граф, рассеянно кивнул полицейскому и дал уже знакомое описание браслета.
— Совершенно верно, — сказал Вурц. — Не можете ли вы указать какие-нибудь особые приметы?
Во время допроса графа жена его подошла к окну и нервно барабанила пальцем по стеклу.
При последнем вопросе начальника тайной полиции она быстро обернулась.
— Я никаких особых примет не знаю, — прозвучал ответ графа.
— Ничего особенного нет в этом браслете! — гневно воскликнула графиня. — Если бы я знала, что из-за пустяка поднимут такой шум, я не просила бы барона фон Сфора затевать это дело.
— Простите, но моя обязанность точно исполнять данные мне предписания. Впрочем, я удовлетворен полученными сведениями, потрудитесь получить браслет.
Граф вышел в соседнюю комнату. Вурц протянул графине протокол, который она поспешно подписала.
Начальник тайной полиции откланялся.
Но не успел он выйти на лестницу, как его окликнул перегнувшийся через перила лакей.
— Их сиятельство просят вас пожаловать на минутку.
Вурц вернулся в комнату, из которой только что вышел.
Он застал графиню сидящей у стола с браслетом в руках.
— Милостивый государь… — сказала она, и голос ее слегка дрожал. На Вурца она избегала смотреть. — Милостивый государь, я ошиблась. Браслет этот мне не принадлежит. Возьмите его, прошу вас, чтобы возвратить законной владелице.
Начальник тайной полиции на минуту растерялся.
Что случилось в его отсутствие?
— Простите, — вежливо обратился он к графине, — но всего несколько минут назад и вы, и ваш супруг признали браслет вашей собственностью. Барону фон Сфору вы также изволили заявить, что браслет принадлежит вам.
Графиня с раздражением вскочила с места. Маленькие ручки сжались в кулаки, большие сверкающие глаза вызывающе устремились на Вурца.
— Я думаю, с вас достаточно моего заявления о том, что я не признаю браслет своим? Не буду же я вам в угоду присваивать чужую собственность! Я ошиблась. Браслет этот поразительно похож на тот, который я потеряла, но это не он.
Безмолвно покинул начальник тайной полиции дом графини Кампобелло.
Что могло побудить молодую женщину так внезапно отказаться от украшения, которым она дорожила и с которым никогда не расставалась?
За несколько минут, прошедших после его ухода, должно было произойти что-то такое, что глубоко взволновало и поразило графиню. Не была бы она иначе так бледна и испугана, когда он вернулся.
При свете лампы Вурц еще раз внимательно осмотрел браслет. Открыв эмалевую крышечку медальона, он с удивлением заметил, что на портрете не было стекла.
Вот она, разгадка! Как мог он просмотреть это! Увлеченный разговором, он, очевидно, забыл вложить стекло на место.