Каждая из четырех групп адвокатов была, кстати, абсолютно убеждена, что такую сделку в Лас-Вегасе осуществляла только она одна.
На втором этапе посредником в переговорах неизменно выступал Эби Левин. Но поскольку в течение двадцати четырех часов он четыре раза переменил отель, те же четыре раза сменив партнеров, то рядом с ним никогда не было одних и тех же профсоюзных лидеров.
И только один Левин смог заметить, что на всех встречах присутствовал молодой человек в очках. Он практически не обращался к нему, за исключением тех случаев, когда его надо было представить как советника по фамилии Берковичи. Один раз Левин даже послал его за сигаретами, и «Берковичи» с готовностью исполнил просьбу.
Таким образом Эби Левин был единственным человеком, помимо Реба, разумеется, кто мог оценить необыкновенный размах всей операции: в течение двадцати одного часа, с восемнадцати тридцати 16 сентября до пятнадцати тридцати утра 17-го, шесть казино сменили владельцев[52].
Все эти казино существовали при отелях, и самый маленький из них насчитывал четыреста двадцать номеров и три ресторана.
Общая сумма капиталовложений Реба Климрода в День Святого Валентина в Вегасе составляла тридцать шесть миллионов двести сорок тысяч долларов.
К доходам от казино, находящихся под контролем Генри Чанса, можно добавить доходы от двух казино-отелей в Пуэрто-Рико, двух — на Багамских островах и более поздних — в Атлантик-Сити.
Сюда не входят две сети отелей и три сети мотелей, которыми он уже владел к тому времени, перепоручив их заботам Этель Кот. Ими были охвачены Соединенные Штаты, Канада, Карибский бассейн, Латинская Америка, Европа и… другие районы земного шара — список обрывается, ведь надо же где-то остановиться! Если перечислить хотя бы то, чем владел один только Генри Чане, то можно примерно определить размер его доходов (до вычета налогов): от восьмисот тысяч до двух миллионов долларов.
В день.
— С днем рождения. Желаю счастья, — сказал Диего, входя в комнату. — Двадцать девять лет — это уже старость, amigo[53].
— Подожди, пожалуйста, минуту, Диего, — ласково улыбнувшись, ответил Реб. — И спасибо за поздравление. В руке он держал телефонную трубку. Диего уже собрался выйти из комнаты:
— Диего! Прошу тебя, займись ею. И будь полюбезнее. Она очень хорошая. За исключением того, что Рабиндра-ната Тагора считает бейсболистом. — Он сказал это по-испански.
Диего наклонился над спящей девушкой, очаровательная грудка которой торчала из-под одеяла. Диего поцеловал девушку в губы и сделал ей знак рукой. Собрав разбросанную одежду, он вынес ее из спальни в гостиную.
— Выход здесь, quenda mia[54].
Он задумчиво смотрел, как она одевается «Будь полюбезнее», — сказал Реб. «Полюбезнее» — это сколько? Он решил остановиться на тысяче долларов — нисколько неудивительно для человека, относящегося к деньгам с полным безразличием, чуть ли не с ненавистью. С такой же легкостью он отдал бы и сто тысяч.
— Вы ошиблись, — сказала потрясенная девушка. — Это купюра в тысячу долларов.
«И честная к тому же, — подумал Диего, — может быть, стоит жениться за ней. Наконец-то Мамита была бы довольна».
Он сделал вид, что перепутал бумажку.
— Бог ты мой, и правда! — воскликнул он. — Тысячи извинений, сеньорита.
Затем добавил другую купюру в тысячу долларов и на этот раз деликатно выставил девушку за дверь. Злоупотреблять ситуацией все же не стоило. «Когда-нибудь, ради смеха, я сложу в большую кучу двести или триста миллионов и подожгу. Только ради смеха».
Диего заказал завтрак.
Яичница с беконом появилась одновременно с Тудором Ангелом.
— Это малоизвестный закон, — рассказывал Ангел, — у моих ребят чуть глаза не лопнули, пока они прочесывали тексты. Закон применим.
Реб с большим аппетитом ел яичницу. По подсчетам Диего, в последние три дня он спал не более шести часов — «и в эти шесть часов входят „скачки“ с красоткой Линдой, этой честнейшей девушкой», — но лицо его было таким худым и так резко очерченным, что усталость, если она и была, не могла на нем отразиться. Климрод улыбнулся Ангелу.
— Расскажите мне об этом законе, прошу вас.
— Он позволяет обменивать, в оговоренных размерах, очень обширные участки пустынных земель на другие, поменьше, но в более выгодных местах.
— Что это означает в данном случае?
— Том Перри по доверенности стал официальным владельцем двенадцати тысяч шестисот гектаров земли в графстве Най. В 1952 году вы заплатили… то есть он заплатил по полтора доллара за гектар. Что составляет…
— Шестнадцать тысяч семьсот пятьдесят восемь долларов.
— Верю вам на слово. По этому закону этот участок земли можно обменять на другой, и в нашем случае речь идет о землях в Хьюсайте площадью шестьдесят квадратных километров.
— Какие могут возникнуть трудности?
— Никаких. Закон будет соблюден, и губернатор штата Невада не будет возражать против обмена. В капитолии Карсон-Сити есть на то свои причины: американские военно-воздушные силы хотят расширить земельную территорию для проведения ядерных испытаний — база Неллис. Эти одиннадцать тысяч шестьсот гектаров, которые возвратятся к ним, позволят выкачать деньги из авиаторов и получить их теперь, а не через несколько лет, когда земля в Хьюсайте будет продаваться на вес золота. Но через несколько лет, может, будет другой губернатор и другая команда.
— И сколько же сейчас стоит земля в Хьюсайте?
— Триста тысяч. Но через десять лет она будет стоить в десять, в пятнадцать раз дороже.
Серые глаза Реба уставились в пространство.
— Диего, — сказал он, — свяжись с Ником по нью-йоркскому номеру, пожалуйста. Тудор! Запишите: счет 62395 AT 17, агентство Шеридана в Уэствуде. Счет — на ваше имя. Деньги уже там. Вы заплатите Тому Перри предусмотренные двадцать пять тысяч долларов и, по вашему усмотрению, премию своим ребятам. Что же касается вас, то предлагаю два варианта: вы получаете ваши семьдесят пять тысяч долларов сейчас или соглашаетесь на пять процентов от будущих прибылей, после перепродажи земель Хьюсайта. Выбирайте.
И он откусил кусок поджаристого бекона. Ангел стоял, разинув рот.
— Реб, вы делаете мне королевский подарок! Я предпочитаю заплатить своим ребятам из собственного кармана и получить пять процентов. Я ведь еще не сошел с ума.
— Нью-Йорк на линии, — объявил Диего.
— Хорошо, Тудор, вы сделали свой выбор. Дела Морана, Хейнеса и Оливеро такого же рода?
— Тот же принцип. Но земель поменьше.
— Сделайте, чтоб их было побольше. Решено. Проследите за деталями. Я буду в Лос-Анджелесе в следующую среду в восемь тридцать утра в мотеле «Панамекс» под именем Бек. Спасибо, что пришли.
Ангел удалился, так и не придя в себя от изумления: «Пять процентов; Получится двести тысяч долларов!»
— Сегодня его день рождения, — объяснил Диего. — С возрастом он становится слабоумным.
И дверь закрылась за калифорнийским адвокатом, все еще качавшим головой.
За спиной Диего раздался голос Реба:
— Ник? Да. спасибо за добрые пожелания. Что это за история с фрахтованием в Абадане?
Земли Хьюсайта, купленные за шестнадцать тысяч семьсот пятьдесят восемь долларов, или за шестьдесят две тысячи с учетом всех расходов, гонораров юристам и комиссионных, были перепроданы в 1977 году за двадцать четыре миллиона пятьсот тысяч долларов.
Жена и дети Тудора Ангела, умершего к тому времени, получили миллион двести пятьдесят тысяч долларов — сумму, соответствующую пяти процентам от прибыли.
18 сентября около шести вечера они покинули Вегас.
— И зачем все это нужно, я вас спрашиваю? Сколько мы спали? Три часа? Мало того. У этой Терри ноги — три метра. Длинная, как удав. Меня просто в дрожь бросает. Спали максимум два часа сорок пять минут. И что после этого? Опять в дорогу. Уже шесть часов вечера, солнце садится, даже оно устало, наступает темень, неизвестно, где ночевать и где поесть, мы умрем в пустыне, и наши белые кости будут пугать детей после ядерной войны…
— Диего.
— Знаю: Диего, заткнись. Но революция надвигается.
— Остановись, пожалуйста. Я имею в виду мотор.
Диего остановился. Они находились в пустыне, и все вокруг было великолепно, особенно немыслимые огни Вегаса, постепенно зажигавшиеся на фоне догорающего дня. rlo Диего чувствовал себя полностью разбитым.
— Отдай мне руль, — сказал Реб. — Ляг на заднее сиденье и поспи. Там есть одеяло.
Диего рассмеялся пронзительно, с подчеркнутым сарказмом
— Я еще не совсем чокнулся. Ты самый худший водитель на этой стороне Рио-Гранде. Впрочем, на другой тоже. Не хочу видеть, как ты по-дурацки погибнешь, не удержавшись на вираже. Ты ужасно плохо водишь машину, Реб.
— Твоя правда, — подтвердил тот. — Но все же отдай мне руль и поспи немного. Я поеду очень медленно.
— Клянешься?
Совершенно бесспорно: за рулем автомобиля — может быть, потому, что начал водить очень поздно — Реб был опасен для общества. Обычно машину вел Диего.
— Клянусь, — сказал Реб, подняв руку. — Головой Сеттиньяза.
— Мне смешно. Ты же знаешь, что я его терпеть не могу.
— Спи.
Их автомобиль был какой-то разновидностью джипа и, как считал Диего, прошел корейскую войну, поучаствовав во 2-й мировой; после чего целая орда мастеров, должно быть, разбирала и собирала его раз десять — пятнадцать, а потом сколотила кувалдами. На машину страшно было смотреть. Реб велел Диего: «Найди мне что-нибудь внешне не привлекательное»…
«И я нашел именно то, что уж никак не привлекает. Да еще пришлось платить за это!» Он купил автомобиль за пятьдесят один доллар у поистратившегося золотоискателя, которого встретил при входе в маленькое казино «Последний шанс» на южной окраине Вегаса. «Заплатил пятьдесят один доллар, из них пятьдесят стоили почти новые шины и руль, инкрустированный золотом бедняков — пиритом. А за все остальное — один доллар…»