Здесь требуется сила и ловкость, и я сомневаюсь, что справлюсь. Но ни Дэвид, ни Габриэль не выражают желания помочь.
Я сажусь на полу почти у самого края стола. Крышка погреба покоится на разделочной доске, которую подложил Габриэль. Берусь за крышку, осторожно поднимаю ее и одновременно разворачиваю туловище, чтобы опустить ноги. На полпути застреваю. Когда пролезают голени, чувствую, что не могу больше удерживать крышку, и опускаю ее себе на колени. На ощупь нахожу ступеньку.
— Кажется, получается, — говорю я.
Ступни упираются в верхнюю ступеньку. Я рывком поднимаю крышку (сидя это легче) и сползаю вниз. Сначала ноги болтаются в пустоте, но вскоре я нахожу еще одну ступеньку. Делаю пару шагов вниз. Медленно опускаю за собой крышку погреба.
— Я закрываю. Где доска? — шепчу я.
— Здесь, — отвечает Дэвид и подсовывает ее.
Крышка с грохотом падает. Я даю рукам отдохнуть.
Чувствую спиной лестницу. Холодный сквозняк обдувает лицо. Сердце бешено колотится. Я прислушиваюсь, но ничего не слышу. В погребе стоит полная тишина. Втягиваю ноздрями влажный воздух. Да, в бабушкином погребе пахло точно так же. Спускаю ноги на несколько ступеней вниз — и вот я уже на полу. Долгое время я просто неподвижно стою. Чувствую дрожь в коленях. Одной рукой нащупываю в заднем кармане зажигалку, но не достаю ее — жду, пока глаза хоть немного привыкнут к темноте. Зажигалка придает мне уверенности. Прислушиваюсь. Слышу лишь свое дыхание и биение сердца. Но вот улавливаю слабый звук, похожий на капанье воды. Звук настолько слаб, что периодически исчезает.
— Что там? — раздается сверху шепот Дины.
Я поворачиваю голову и смотрю вверх. Кажется, мне удается различить край крышки.
— Еще не знаю, — тихо отвечаю я.
Я вытягиваю обе руки и медленно иду вперед. Сначала ничего не чувствую, но через пару шагов на что-то натыкаюсь. Похоже, стена. Пальцы ощупывают холодную поверхность. Что-то деревянное. Старательно ощупываю и понимаю, что это полка. Так я все себе и представляла. Сердце начинает биться чаще. Руки шарят по полке. Я двигаюсь боком и ощупываю всю поверхность. Пусто. Опускаюсь на колени и ищу внизу. Да, тут еще одна полка. Но тоже пустая. Нет никаких продуктов. Под этой полкой еще одна, самая нижняя. Я исследую и ее. Но там тоже пусто.
Я разочарованно выпрямляюсь и встаю. Поворачиваюсь и исследую противоположную стену. Там такие же полки. Они тоже пусты. На третьей стене напротив лестницы полок нет. Волосы мне слегка ерошит холодный ветерок. Откуда он дует? Оттуда? Я неподвижно стою и решаю, что мне делать дальше, как снова раздается слабый звук капающей воды. Глажу стену перед собой. Похоже, она металлическая. Я стучу по ней. БАМ! БАМ! БАМ! — отзывается эхо так громко, что я вздрагиваю.
— Что это? — испуганно шепчет сверху голос Дины.
— Ничего, — тоже шепотом отвечаю я. — Здесь ничего нет.
Едва я подхожу к лестнице, как задеваю ногой что-то мягкое, покрытое шерстью. Я застываю на месте. Нечто мягкое снова касается моей ноги. Я громко вскрикиваю и буквально запрыгиваю на лестницу. Молниеносно вскарабкиваюсь, распахиваю крышку и стукаюсь головой о стол. Слышу, как падают стулья и крышка погреба с грохотом захлопывается за спиной.
— Что там? Что случилось? — с тревогой спрашивает Дина.
— Там, внизу, крысы, — задыхаясь, отвечаю я.
— Фу, черт, везде эта мерзость, — говорит Дэвид.
— Ты опрокинула одну из сестер, — говорит Габриэль.
— Уходим отсюда, — говорю я и бросаюсь прочь из кухни; ребята выбегают за мной и захлопывают дверь.
В эту ночь мне трудно заснуть. Я лежу в постели с открытыми глазами. Остальные глубоко спят. Дэвид во сне разговаривает. Несколько слов он произносит громко, а потом бормочет что-то несвязное. Но я его едва слышу. Меня переполняют впечатления от вылазки в погреб. Я кручусь и ворочаюсь. Действительно ли это были крысы? Сейчас я уже не так в этом уверена. Может, я все себе нафантазировала? Наконец я решаю, что это вероятнее всего, и засыпаю…
Во сне я стою на центральной площади Уткограда. Мимо проходит Александр Лукас, кузен и вечный соперник Дональда Дака. Я его приветствую, а он спрашивает, не хочу ли я за компанию слетать с ним во времена викингов. Он собрался туда с Дональдом Даком и племянниками.
— Мы отправимся туда каждый на своей машине времени, — объясняет Александр.
— Вы что, опять устраиваете какое-то соревнование? — спрашиваю я. Александр Лукас мне подмигивает.
— Мы будем искать клад. Если ты не сумасшедшая, то поедешь со мной.
Я замолкаю и оглядываюсь. Тут он достает из кармана какую-то бумагу.
— У меня есть карта, — шепчет он. — Я уже выиграл соревнование.
Я смотрю на карту и мгновенно ее запоминаю. Затем объясняю, что поеду с Дональдом Даком, потому что он всегда нравился мне больше. Едва наша машина времени поднимается в воздух, на площадь выбегает Джайро Герлус. У него что-то в руке.
— В машине Дональда не хватает одной детали!
Но уже слишком поздно.
— Вы улетите не туда! — кричит Джайро и размахивает большим болтом.
Дональд Дак обеспокоенно смотрит на меня.
— Скорее всего, мы попадем в будущее, — говорю я. — Но не переживай. Мы там не заблудимся.
Едва мы приземляемся, мимо нашей машины галопом проносится табун лошадей. Я удивлена, поскольку ожидала совсем не этого.
— Где мы? — спрашивает Дональд Дак.
— Не знаю, — отвечаю я. — Видимо, мы попали во времена лошадей.
Произнеся эти слова, я слышу лошадиное ржание и понимаю, что снова лежу в постели. Рядом бормочет Дэвид. Снова раздается ржание и стук копыт. Я сажусь в постели. Теперь ржание слышится еще отчетливее, словно лошади во дворе.
Я хватаю Дину за руку и трясу ее.
— Проснись! Тут табун лошадей!
Пока Дина приходит в себя, лошади исчезают. Мы долго сидим, но больше ничего не слышим. Дина вопросительно на меня смотрит. Я откидываюсь на подушку и засыпаю.
Утром мы ищем следы копыт. Во дворе ничего нет, хотя я почти уверена, что лошади проскакали недалеко от дома. Мы находим следы за живой изгородью. Правда, не так много. Похоже, здесь побывало пять-шесть лошадей.
— Дикие лошади! Круто! — восклицает Дэвид.
— Вот бы их поймать, — говорит Габриэль.
— Может, это лошади близнецов? — предполагаю я. И вдруг я вспоминаю, с каким грохотом выскочила вчера из погреба. Я же опрокинула одну из сестер.
— Нужно прибраться на кухне, — говорю я. Интересно, девочка по-прежнему лежит на полу или снова сидит за столом? Войдя на кухню, я вижу, что ничего не изменилось. Собака с кошкой лежат на половике, сбоку от стола валяется опрокинутый стул, на котором сидела одна из сестер.
Но когда я вижу ее, меня охватывает ужас — у девочки оторвалась рука в локте, вторую половину руки по-прежнему сжимает мама. Ужасное зрелище! Я зажимаю ладонью рот. Черные дыры глаз смотрят на меня с укором. Я поспешно отворачиваюсь. Дина обнимает меня за плечи и начинает плакать. Одновременно вскрикивает Дэвид:
— Фу, черт! Вот дерьмо!
Дэвид и Габриэль медленно подходят к упавшей сестре-близнецу.
— Не смотрите ей в глаза, — шепчу я и сама смотрю в пол в сторону от нее.
— А где же кровь?
Ребята осматривают пол.
— Наверное, она полностью мумифицировалась, — через некоторое время говорит Дина. — Как те фараоны в пирамидах. Им тысячи лет, а они выглядят почти как живые.
Я киваю — возможно, так и есть. Но у меня появляется своя теория:
— Такое впечатление, что их кто-то создал искусственно.
— Если так, то это прекрасная работа, — говорит Габриэль, рассматривая маму.
— Но зачем? — спрашивает Дэвид. — Зачем это все кому-то?
— Может, чтобы дать понять, что в доме живут? — предполагаю я.
— Да, чтобы показать, что здесь занято, — говорит Дина.
Я вспоминаю свой первый испуг от зрелища мертвой семьи. Это было, когда мы только высадились на берег.
— Но зачем? — не унимается Дэвид.
— Возможно, здесь что-то спрятано, и кто-то не хочет, чтобы другие это нашли, — говорю я.
Я сама понимаю, как нелепо звучат мои слова. Что ценного можно тут спрягать, в этом покинутом доме?
— Да, тут творится что-то странное, — говорит Дина.
— Может, за нами кто-то следит? — говорит Габриэль.
Дэвид кивает.
— Хочет нас напугать и выгнать отсюда.
— В таком случае ему это почти удалось, — говорю я.
Мы беспомощно стоим посреди кухни. Не знаем, что делать.
— Может, сунуть их в погреб? — предлагает Дэвид.
— Тогда они не будут каждый день мозолить нам глаза, — говорит Дина.
Сначала предложение мне нравится, но вскоре я чувствую, что это неправильно. Что-то внутри меня этому противится. И это «что-то» связано с ними самими. С их глазами.
— Давайте ее починим, — говорю я.
— Правильно, — говорит Габриэль. — Если мы приделаем ей руку, она снова сможет сидеть за столом.
— Но зачем все это? — спрашивает Дэвид.
— Чтобы показать, что дом занят, — отвечает Габриэль. — Если сюда заглянут чужие.
— Те, чьи следы мы вчера видели, — говорю я и киваю. — Хорошая мысль. Будем использовать семью так, как было изначально задумано.
Мы ищем клей. Открываем все шкафы, роемся в ящиках, заглядываем в банки, миски и кувшины, но не находим ничего подходящего. Удивительно, что такой пустяк, как тюбик клея, может оказаться столь необходимым. У нас дома клей всегда хранился в пластмассовом ведерке в кухонном шкафу. Мы просто открывали, не задумываясь, дверцу шкафа, доставали тюбик и приклеивали то, что было нужно.
Вместо клея мы обнаруживаем другие нужные вещи: например, бинт и пакет какой-то крупы. В керамической вазе в прихожей меня ждет еще одна находка: среди кучи ключей и карандашей лежат два огрызка парафиновых свечей и спичечный коробок.
— Посмотрите, что я нашла! — радостно кричу я и осторожно достаю коробок. Там есть спички. Коробок неполный, но если оставшиеся спички не испортились, то очень нам пригодятся. Кто-то сунул их в вазу и забыл.