– Но куда бы они направились?
– Полагаю, назад в хаос. Там еще есть старые убежища.
– А как же ты?
– Они со мной свяжутся, – задумчиво ответил он и добавил: – А может, они понимают, что теперь моя семья – это ты.
Значит, он чувствовал ее руку в тот жуткий час.
Он вымученно улыбнулся ей, она моргнула, а потом схватила и едва не раздавила его в объятиях. (Ребра и в самом деле едва не треснули, когда она продемонстрировала ему, как сильно его любит и как ей не нравится его измученный вид.)
– Они правы, – заявила она. – Но им следовало связаться с тобой.
– Я уверен, так и будет.
Майя понятия не имела, что думать о шаткой теории Мишеля. Койот ускользнул через лабиринт в насыпях мохола, и весьма вероятно, что он помог бежать всем, кто попался ему на глаза. Наверное, Хироко оказалась первой в списке спасенных. Майя без сомнения спросит Койота об этом, как он только появится, но пока ей оставалось ждать и надеяться на лучшее.
Итак, Хироко и ее внутренний круг пропали. Они мертвы, арестованы или скрылись – как бы то ни было, а их движению нанесли жесткий удар. Хироко являлась моральным лидером для многих в сопротивлении.
Но она была слишком странной. Некая часть Майи, в основном бессознательная и безответная, не сильно была опечалена тем, что Хироко невольно сошла со сцены. Майя никогда не умела общаться с Хироко или понимать ее, однако она ее любила. Одновременно с этим ее нервировало то, что поблизости бродит огромная, непредсказуемая, все усложняющая сила. Вдобавок ее раздражало, что среди женщин была столь влиятельная и мощная фигура, на которую сама Майя не могла повлиять. Конечно, ужасно, если всю группу Хироко схватили или еще хуже – убили. Но если они снова решили исчезнуть, что ж, это весьма кстати…
Это все упростит, причем как раз в нужный момент, а Майя получит больше потенциального контроля над приближающимися событиями.
В общем, она всем сердцем надеялась, что теория Мишеля была правдива. Майя кивнула ему и притворилась, что согласна с реалистичностью его анализа. А затем отправилась на собрание, дабы успокоить местных. Проходили недели и месяцы, и казалось, что они пережили кризис. Но ситуация на Земле ухудшалась, и Сабиси, их университетский город, драгоценность «полусвета», жил практически на военном положении, а ведь Хироко была их сердцем. Даже Майя, сначала немного обрадовавшаяся тому, что избавилась от нее, чувствовала подавленность из-за ее отсутствия. В конце концов, концепция свободного Марса являлась частью ареофании, и сводить ее к простой политике, к выживанию сильнейших не стоило…
Они приуныли. Зимой в новостях с Земли твердили об обострении конфликтов, и Майя заметила, что люди хотели отвлечься. Вечеринки становились громче и разнузданнее, на обрыве проходили шумные празднества, а в особые ночи, вроде Фастнахта или Нового года, туда приходил весь город. Люди танцевали, пили и пели с каким-то яростным весельем, а на стенах домов виднелись красные граффити: НЕЛЬЗЯ ВЕРНУТЬСЯ. ОСВОБОДИТЕ МАРС. Но как? Как?
Вскоре наступил пятидесятый марсианский год, и люди отпраздновали его как большой юбилей. Торжество получилось совершенно диким. Майя гуляла с Мишелем туда-сюда по обрыву и из-под маски с любопытством наблюдала за танцующими. Она смотрела на длинные молодые тела, в основном обнаженные до пояса, как будто с древнеиндийской иллюстрации, груди и животы изящно покачивались под бой стальных барабанов нуво калипсо… Лица людей скрывали маски. О, это было странно! Юные чужаки так невежественны и так красивы! И этот город, который она помогала строить, стоявший на сухом берегу…
Она чувствовала, что готова взлететь – мимо точки равноденствия! – и взмыть вверх, как стрела. Восхитительный бросок эйфории! Возможно, то была случайная работа ее биохимии, а может, на ней просто сказалась мрачная ситуация двух миров, вошедших в час между собакой и волком. Так или иначе, но Майя чувствовала это наслаждение нутром. И она втянула Мишеля в полукруг танцующих и танцевала сама, пока не стала липкой от пота. Она чувствовала себя великолепно.
Позже они сидели в ее кафе. «Вот оно и произошло – маленькое воссоединение первых тридцати девяти», – невольно подумала она.
Здесь были Мишель, Спенсер, Влад, Урсула, Марина, Илья Зудов, Мэри Данкел (ей удалось ускользнуть из Сабиси через месяц после того, как город был закрыт), Михаил Янгель, который приехал из Дорсы Бревиа, и Надя из Южной борозды.
Великолепная десятка.
– Как мало нас осталось, – заметил Мишель.
Они заказывали водку бутылку за бутылкой, как будто могли затопить память об остальных девяноста, включая бедную команду фермеров (те в лучшем случае рассеялись по Марсу, а в худшем – были убиты). Русские среди них, которых в тот вечер оказалось, как ни странно, большинство, провозглашали земные традиционные тосты. «Выпьем! Ваше здоровье! Наливай! Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах! Первая колом, вторая соколом, остальные – мелкими пташками! Между первой и второй перерывчик небольшой! Давай еще по маленькой! Чокнемся! Будем! Поддай! Хорошо пошла! Вздрогнем! Пей до дна!» – и так далее, пока Мишель, Мэри и Спенсер не пришли в ужас.
– Прямо как снег и эскимосы, – заявил Мишель.
И они снова танцевали, вдесятером водили хоровод, опасно изгибавшийся в толпе молодежи. Пятьдесят долгих марсианских лет, а они до сих пор живы и даже пляшут как оголтелые. Какое чудо!
Но в слишком предсказуемых колебаниях настроений Майи наступил роковой пик, после которого последовал резкий спад. Он начался, когда она заметила одурманенный взгляд из-за другой маски. Потом она увидела, как все расходятся, стараясь ни с кем не пересечься, сохранив свой приватный мирок, в котором не нужно ни с кем общаться, кроме любовника на ночь. И они были точно такими же.
– Нам пора! – окликнула она Мишеля, который прыгал перед ней в такт оркестру, наслаждаясь стройными молодыми марсианками. – Надоело!
Но он захотел остаться, как и остальные, и она отправилась домой одна, через ворота и сад, вверх по ступеням в их апартаменты. За спиной раздавались громкие веселые вопли. Празднество продолжалось без нее.
А там, на шкафу над раковиной, молодой Фрэнк улыбался ее горю. «Конечно, так всегда и происходит, – говорил его юный, целеустремленный взгляд. – Мне тоже это знакомо, я учился на своих ошибках. Юбилеи, свадьбы, счастливые моменты – они улетают. Они никогда ничего не значат». Улыбка жесткая, яростная, решительная, и глаза… словно окна пустого дома. Она смахнула с кухонного стола чашку кофе, и та разбилась об пол, отлетевшая ручка закрутилась. Майя закричала, осела на пол, обхватив руками колени, и заплакала.
На следующий день празднества пришли вести о повышенных мерах безопасности в Одессе. Похоже, ООН учла уроки Сабиси и собиралось захватить новые города более аккуратно. Людей обязали сменить паспорта, а возле шлюзов-выходов и даже ангаров выставили кордоны полицейских, которые проверяли документы у всех и каждого. О мирной прогулке к поезду не могло быть и речи!
Поговаривали, что власти охотились только на первую сотню, которую обвиняли в попытке свержения Временного Правительства. Но Майя хотела посещать собрания «Свободного Марса», и безотказный Спенсер соглашался брать ее с собой.
– Пока мы еще что-то можем, – заявила она.
Однажды ночью они вдвоем поднимались по лестнице в верхний город. Впервые после событий в Сабиси с ними был Мишель, и Майе казалось, что он неплохо восстанавливается от удара, полученного в ту ночь, когда Марина постучалась в их дверь.
Но на собрании к ним присоединилась Джеки Бун и ее команда, Антар и отпрыски Зиготы, прибывшие в Одессу на кольцевом поезде Эллады. Они пытались скрыться от подразделений ООН на юге и были крайне разозлены нападением на Сабиси. Майю поразил их воинственный настрой. Исчезновение Хироко и ее группы заставили эктогенов переступить черту. В конце концов, Хироко была матерью многим из них, и теперь они галдели, что пришла пора выйти из укрытия и начать полномасштабное восстание.
– Нельзя терять ни минуты, если мы хотим спасти Сабиси и скрывающихся колонистов! – восклицала Джеки.
– Вряд ли им удалось схватить людей Хироко, – возразил Мишель. – Полагаю, они с Койотом ушли в подполье.
– Вам просто хочется в это верить, – парировала Джеки.
У Майи дрогнули губы.
– Они бы дали о себе знать, если бы действительно попали в беду, – заупрямился Мишель.
Джеки покачала головой.
– Они бы не ударились в бега сейчас, когда мир может обрушиться в любую секунду! – Дао и Рейчел кивнули. – А как насчет Сабиси и блокировки Шеффилда? Здесь будет то же самое. Нет, Временное Правительство собирается взять нас под контроль! Мы должны с ними сражаться!
– Жители Сабиси подали в суд на Временное Правительство, – произнес Мишель, – а сейчас они находятся в своем родном городе. Кроме того, они на свободе.
Джеки ответила неприязненным взглядом, словно Мишель был дураком, чересчур оптимистичным и напуганным. Сердце Майи забилось быстрей, она почувствовала, как скрипнули зубы.
– Остынь, Джеки! – рявкнула она. – Мы не готовы.
Джеки уставилась на нее.
– Если слушать вас, мы никогда не будет готовы! Будем ждать, пока они не запрут нас всех под замок, и тогда мы вообще будем бессильны и проиграем! Я уверена, именно этого вы и добиваетесь!
Майя вскочила со стула.
– Ты что, совсем рехнулась? Есть четыре или пять наднациональных корпораций, борющихся за Марс точно так же, как они дерутся за Землю. Если мы поднимем восстание, мы лишь на время прекратим междоусобицу. Мы должны выбрать правильный момент, и когда они нанесут друг другу урон, у нас будет шанс на успех. Иначе мы опять вернемся в шестьдесят первый – в конвульсии, кровь и хаос прошлого! Надеюсь, ты не забыла, сколько людей погибло в тот год?
– Вечный шестьдесят первый! – вскричала Джеки. – Вот ваша идеальная отговорка, чтобы ничего не делать! Сабиси и Шеффилд заблокированы, Берроуз закрыт, Хираньягарбха и Одесса станут следующими! Каждый день вниз на лифте спускается полиция, сотни людей уже убиты или посажены за решетку, как моя бабка, которая была настоящим лидером для нас всех, а вы до сих пор трещите о шестьдесят первом! Прошлое превратило вас в трусов!