– Вряд ли спецслужбы наднациональных корпораций мыслят подобными категориями, – ответила Надя. – Всего три дня прошло с того момента, как началась революция. – Она указала на экраны телевизоров. – Смотри-ка, вон и Дерек Гастинг, глава Временного Правительства. Когда мы только вылетели, он возглавлял миссию в Хьюстоне, он опасен, умен и очень хитер. Он продержится до прибытия подкреплений.
– И что нам делать?
– Не знаю.
– Мы не можем просто оставить Берроуз в покое?
– Будет лучше, если мы выйдем из-за солнца с полностью контролируемой планетой. Если в Берроузе будут героически сражаться земные войска, они гарантированно пошлют кого-то на выручку. Назовут операцию миссией спасения и продолжат драться за планету.
– Захватить Берроуз со всеми войсками – ох как непросто!
– Ты прав.
Сакс, который дремал на соседнем диване, приоткрыл один глаз.
– Красные говорят о том, чтобы затопить его.
– Что?
– Он ниже уровня льда в Северном море. А подо льдом – вода. Без дайки…
– Нет, – оборвала его Надя. – В Берроузе – двести тысяч человек и лишь несколько тысяч военных. Людей нельзя будет эвакуировать. Это безумие. Повторение 61-го года! – Внезапно она разозлилась. – Они что, рехнулись?
– Может, это просто угроза… – проговорил Арт.
– Угрозы бесполезны, если люди, которым ты угрожаешь, не верят в них, – парировала она.
– А если они поверят?
Надя покачала головой.
– Гастинг не настолько глуп. Черт, да он эвакуирует своих людей через космопорт, а население утонет! И именно мы станем монстрами, а Земля расправится с нами! Нет! Этого нельзя допускать!
Она вскочила и решила поискать себе чего-нибудь на завтрак. Глядя на ряд булочек на кухне, Надя поняла, что аппетит пропал. Она налила трясущимися руками чашку кофе и направилась обратно в офис.
В 2061-м Аркадий столкнулся с отщепенцами, которые направили астероид к Земле. Это была лишь угроза. Но астероид был сметен чудовищным взрывом – самым мощным из всех когда-либо созданных человечеством. А затем беспорядки на Марсе превратились в самоубийственную войну. И Аркадий ничего не мог сделать, чтобы это остановить.
И все могло случиться снова.
Она переступила порог офиса.
– Мы должны ехать в Берроуз, – сказала она Саксу.
Революция презирает законы и правила. Но так же, как природа не терпит пустоты, люди ненавидят анархию.
Поэтому старые привычки взяли над людьми верх. Она закрепились повсюду, словно бактерии в камнях, а за ними последовали процедуры и протоколы: целая каменистая пустыня социального дискурса на пути к своей высшей точке – лесу законов… Надя видела, что некоторые люди действительно приходили к ней для разрешения споров, доверяя ее суждениям. Может, она и не была начальником, но имела не меньшее влияние. «Универсальное средство», как называл ее Арт, или «генерал Надя», как злобно бросила Майя. Надя лишь вздрогнула в ответ, хотя Майя, вероятно, ждала подобной реакции. Наде нравилось то, что Сакс сказал в переговорах со своей верной бандой техников, похожих на него самого в юности: «Надя – признанный третейский судья, поговорите с ней».
Да, такова была сила терминов: скорее, третейский судья, нежели генерал. Ответственная за переговоры, которые Арт окрестил «фазовым переходом». Она слышала, как он сказал это в середине длинного интервью для «Манаглавида» с тем невозмутимым выражением лица, которое невозможно было понять. В общем, Наде оставалось только гадать, шутил ли Арт или говорил серьезно… «Не думаю, что мы стали свидетелями революции. Похоже, мы просто сделали совершенно естественный шаг, более эволюционный, то, что в физике назвали бы фазовым переходом».
Последующие его комментарии были столь же пространны, и Надя сообразила: Арт и сам толком не знал, что такое фазовый переход. Но она разбиралась в физике, и концепция показалась ей интересной. Испарение земных властей, конденсация местной силы, и вот наступает оттепель… Занятно! Плавление происходит, когда тепловая энергия частиц достаточно велика, чтобы преодолеть внутрикристаллические силы, которые удерживают их в определенном положении. А может, считать наднациональные корпорации кристаллической структурой? Но потом все большую роль играет то, удерживают ли их вместе ионные или межмолекулярные связи. Хлорид натрия, ионная связь, плавится при температуре 801 градус по Цельсию. Метан, межмолекулярная связь, – 183 градуса по Цельсию. И какая тогда будет связь? И температура?
В данном случае плавилась сама аналогия. Но, конечно же, термины оказывали весомое давление на человеческий рассудок. Фазовый переход, борьба с вредителями, принудительная отставка – Надя предпочитала все это старому неумолимому слову «революция». И была рада, что постоянно слышала его и в новостях, и на улицах.
Но в Берроузе и Шеффилде оставалось порядка пяти тысяч тяжеловооруженных войск. И они до сих пор считали себя полицией, столкнувшейся с вооруженными бунтовщиками. А чтобы справиться с ними, требовалось нечто реальное, а не простая игра в слова.
Однако все шло лучше, чем она смела надеяться. В некотором смысле это был вопрос демографии. Оказалось, что каждый рожденный на Марсе вышел на улицу или занял городские офисы, вокзалы, космопорты. В общем, никто не бездействовал. И на стороне подполья было немало старожилов Марса, так же как и новых эмигрантов.
– Называй их вновь прибывшими, – советовал по телефону Арт. – Переселенцами или колонизаторами, в зависимости от того, к кому они хотят присоединиться. Так делает Ниргал, и это помогает людям во всем разобраться.
Ситуация на Земле была не столь прозрачна. «Субараси» продолжала борьбу за власть со своими южными соперниками, но в условиях всемирного потопа сводки с наднационального фронта исчезли с главных новостных полос. И было сложно сказать, что большинство землян думают о конфликте на Марсе.
А шаттл с подкреплением для служб безопасности уже приближался к орбите. Подполье мобилизовалось, чтобы идти на Берроуз. Арт, находящийся в Берроузе, выбивался из сил. Он разыскивал сомневающихся людей, которые подумывали о сопротивлении войскам, и укреплял их в мысли, что это отличная идея. Удивительно, но Арт умудрялся даже натравливать свежеиспеченных новичков на тех, кто выступал против подпольного плана! Надя считала Арта хитроумным дипломатом: спокойным, простым, скромным, симпатичным «свойским парнем» – когда он говорил с людьми, он опускал голову ниже, создавая у них впечатление, будто они руководят процессом. А он был по-настоящему упорным. Арт обрабатывал множество групп, включая партизанские соединения Красных и первопоселенцев Марса, которые были уверены, что готовятся к штурму или осаде. Надя знала это, поскольку держала связь с Красными и первопоселенцами, в том числе – с Иваной, Джином, Раулем, Касэем. И хотя они согласились считать ее третейским судьей, вокруг было полно гораздо более радикальных членов движения, для которых она ничего не значила и даже являлась помехой! Вот что ее действительно беспокоило. Она не сомневалась, что, если бы Энн всецело поддерживала ее, к ним бы присоединились почти все радикалы. Она пожаловалась на это Арту после того, как увидела официальное обращение Красных, собирающихся идти к Берроузу с запада. Арт умело взялся за дело и добился того, что Энн ответила на звонок, а он перенаправил его Наде.
И Энн снова возникла на экране, фурия времен Французской революции, бледная и мрачная, как всегда. Их последние переговоры о Сабиси лежали на душе Нади тяжким грузом. Проблема исчерпала себя, когда силы Временного Правительства опять захватили город, а затем сожгли его. Энн, очевидно, до сих пор злилась, что раздражало Надю.
После неловких приветствий их разговор почти сразу превратился в яростную дискуссию. Энн твердила, что революция – это шанс пустить под откос все усилия по терраформированию и убрать с планеты столько городов и людей, сколько возможно, если необходимо – насильственным путем. Испуганная ее апокалиптическим видением, Надя спорила с ней до хрипоты. Но Энн полностью ушла в свой мир.
– Я буду счастлива, если Берроуз будет уничтожен, – холодно заявила она.
Надя стиснула зубы.
– Если ты уничтожишь Берроуз, погибнет все. Куда денутся люди, живущие там? Ты станешь массовым убийцей. Саймону было бы стыдно за тебя.
Энн нахмурилась.
– А власть развращает. Позови Сакса. Я устала от твоей истерики.
Надя переключила звонок на Сакса и выбежала из комнаты. Энн ошибалась: опасны глупцы, развращающие власть. Но, наверное, она тоже перегнула палку – с Энн надо быть терпеливой. Может, она оттолкнула ее своей резкостью и несдержанностью… Но Надю пугала темная сторона Энн – тьма, с которой никто ничего не мог поделать. Страх разъедал сильнее, чем власть. Соедините их вместе…
Однако она надеялась, что сумела повлиять на Энн. Теперь она решила поговорить с Мишелем, который вместе с Майей находился в Берроузе.
– Неудачный ход, – осторожно отметил он. – Стратегия, вытекающая из страха.
Надя вздохнула. Она боялась. Революция означала разрушение одной структуры и создание другой, но ломать легче, чем строить, и вовсе не обязательно, чтобы все всегда продвигалось успешно. Удивительно, но революционный процесс напоминал возведение арки. Пока не сконструированы обе колонны, а ключевой камень не положен на место, любой, даже самый слабый, толчок мог обрушить всю конструкцию.
В среду вечером, спустя пять дней после звонка Сакса, около сотни людей покинули Берроуз на самолетах. (Ходили слухи, что железнодорожная магистраль слишком уязвима для диверсий.) Надя тоже отправилась в дорогу: она устала сидеть на месте. Сакс присоединился к ней.
Самолетик летел всю ночь напролет и наконец приземлился на каменистую посадочную полосу возле убежища богдановистов в стене кратера Дю Мартерей, который располагался на Большом Уступе, к юго-востоку от Берроуза. Солнце выкатилось из-за горизонта, будто капля ртути, свет изрезал отдаленные холмы на севере низкой равнины Исиды. Еще одно новое ледяное море, чье продвижение на юг было остановлено лишь аркой дайки: та изгибалась, как длинная, земляная плотина, чем она, собственно, и являлась.