Это был цинизм Фрэнка, решил Сакс и пожалел, что он сам не обладает столь четким и резким мышлением. Однако ведь и колонии в мире были не равны… А транснационалы и впрямь оказались настолько могущественны, что низводили национальные правительства до состояния беззубых слуг. И ни одна корпорация не выказывала определенной преданности какому-либо правительству или ООН. Они были детьми Запада, которые уже не думали о родителях, хотя по-прежнему поддерживали их. Например, Саксу стало очевидно, что в развитых государствах промышленность под сенью транснационалов процветала, в то время как развивающиеся страны не имели иного выхода, кроме как драться за право служить под чужим флагом. И поэтому, когда в 60-м корпорации попали под перекрестный огонь бедных стран, на их защиту пришла Семерка с ее военной мощью.
Но непосредственная причина? Ночь за ночью Сакс просматривал видео сороковых и пятидесятых в поисках следов. Наконец он решил, что к краю всех подтолкнула антивозрастная терапия. В пятидесятых данная методика распространилась в богатых странах, иллюстрируя огромное экономическое неравенство в мире, словно цветовое пятно на пробе под микроскопом. И по мере того, как терапия распространялась, ситуация становилась все более напряженной и непредсказуемой, упрямо поднимаясь по ступеням лестницы Кана.
Непосредственной причиной взрыва 61-го года, как ни странно, стали склоки по поводу марсианского космического лифта. Им владел «Праксис», но позже, а точнее, в феврале 2061 года, лифт захватила корпорация «Субараси», и это было явно не дружественное поглощение. «Субараси» тогда представляла собой конгломерат тех японских корпораций, которые не вошли в «Мицубиси»: она набирала силу, была очень агрессивна и амбициозна. Получив лифт – захват, одобренный УДМ ООН, – «Субараси» сразу увеличила эмигрантские квоты, приблизив ситуацию на Марсе к критической. В тот же момент на Земле соперники «Субараси» не возражали против экономического завоевания Марса, хотя «Праксис» официально подал иск в беспомощную ООН. Затем одна из стран, выступавших под флагом «Субараси», Малайзия, была атакована Сингапуром – базой для компании «Шеллалко». К апрелю часть Южной Азии была охвачена войной. В основном это были давние конфликты: Камбоджа против Вьетнама или Пакистан против Индии, но некоторые носили характер нападения на государства, объединенные флагом «Субараси» (к ним относились Бирма и Бангладеш). События в регионе помчались по лестнице эскалации со смертоносной скоростью. Старые распри наложились на новые транснациональные конфликты, и к июню войны распространились по всей Земле, а потом перекинулись на Марс. К октябрю погибло пятьдесят миллионов человек, еще пятьдесят миллионов умерло впоследствии. Многие базовые медицинские службы были уничтожены или прекратили свою деятельность, и ужасающая разновидность малярии косила тысячи людей, не получивших ни должной профилактики, ни лечения.
Для Сакса этих фактов было достаточно, чтобы рассматривать войну как мировую. Краткие сроки вообще не имели значения. Он пришел к выводу, что в тот год возникло убийственное синергетическое сочетание, которое привело к столкновениям между транснационалами и революционными движениями (последние устраивали бесправные группы населения, выступающие против корпоративного порядка). Насилие заставило транснационалов разрешить свои споры или, по крайней мере, положить их под сукно, и все революции мигом потерпели поражение, особенно после вмешательства военных сил Семерки.
Действительно, именно Семерка решила спасти корпорации от расчленения их же собственными вассалами! Гигантские военно-промышленные нации сплотились на одной стороне, что позволило закончить мировую войну гораздо быстрее, чем первые две. Она была быстрой, но страшной: тогда погибло почти столько же людей, сколько в предыдущих мировых войнах вместе взятых.
Марс же был объектом, своего рода небольшой компанией, в которой транснациональные корпорации слишком бурно среагировали на яркую, но дезорганизованную революцию. Когда она провалилась, Марс с благословения Семерки и других клиентов корпораций был взят в ежовые рукавицы. А Терра содрогнулась, потеряв сто миллионов человек.
С тех пор ничего не изменилось. Ни одна из проблем не была решена. И все опять могло повториться, что было вполне реально. Можно сказать, весьма вероятно.
Сакс продолжал мучиться бессонницей. И хотя он проводил дни в обычной рабочей рутине, теперь ему казалось, что он смотрит на вещи иначе, чем до конференции.
«Еще одно доказательство того, что вопрос видения зависит от принятой парадигмы», – мрачно думал он. Ему стало очевидно, что транснациональные корпорации были повсюду. Иной власти не существовало в принципе. Берроуз был городом транснационалов, и, насколько Сакс знал со слов Филлис, Шеффилд – тоже. Не осталось никого из национальных научных команд, которые распространились в годы, предшествовавшие подписанию договора. Если учитывать, что члены первой сотни были либо мертвы, либо в бегах, вся традиция исследований Марса затухла. Любая существовавшая на данный момент наука была посвящена проекту терраформирования, и Сакс видел, во что она выродилась. Исследования велись без учета будущих перспектив.
Теперь в своих поисках Сакс почти не обнаруживал признаков традиционных национальных государств. Многие из них обанкротились, даже Семерка, и долговые обязательства были в руках транснационалов. Некоторые новостные репортажи заставляли Сакса думать, что корпорации воспринимали слабые страны как некие капитальные активы в новых договоренностях бизнеса и правительства, что явно выходило за рамки схемы плавания под удобным флагом.
Примером такой договоренности, правда, в модифицированной форме, и стал Марс. Планету наверняка приобрели транснационалы! Лифт был успешно установлен, поэтому экспорт металлов и импорт людей и товаров развивался очень быстро. Фондовые рынки Терры истерично раздувались, словно пыжась от гордости, и этому не было конца, несмотря на то что Марс мог обеспечить Терру лишь некоторыми металлами в ограниченных количествах. «Если пузырь фондовых рынков лопнет, мир снова неминуемо покатится под откос», – рассуждал Сакс.
А может, и нет. Экономика оказалась странной областью, и существовали разумные доводы в пользу того, что рынок является герметичной сферой, которая может влиять только на самое себя. Но кто мог за это поручиться?
Сакс, бродивший по улицам Берроуза, поглядывал на табло фондовых рынков в окнах офисов и вздыхал. Люди принадлежали к иррациональной системе.
Эта истина получила подтверждение, когда однажды вечером к нему заявился Десмонд. Знаменитый Койот собственной персоной, заяц, маленький брат Большого Человека, застыл на пороге в ярком костюме строителя. Диагональные полосы аквамарина и королевского синего устремлялись вниз – к кислотно-зеленым ботинкам. Строители в Берроузе, а их было немало, предпочитали легкую и удобную обувь, что стало для них модным трендом. Ботинки отличались кричащими цветами, но очень немногие их обладатели могли похвастать столь сногсшибательным флуоресцентно-зеленым оттенком.
Пока Сакс ошарашенно пялился на Десмонда, тот криво ухмыльнулся.
– Красивые, верно? И здорово отвлекают внимание.
Точно так же, как и его дреды, заправленные в объемный красно-сине-желто-зеленый берет. «Необычное зрелище в любой точке Марса», – отметил Сакс про себя.
– Давай-ка пропустим по стаканчику.
И Десмонд потащил Сакса к дешевому бару у края канала, встроенному в массивный пустой бугор вспучивания. Толпа строителей уже плотно обступила длинные столы, и говорили они преимущественно с австралийским акцентом. У самого края канала шумная группа завсегдатаев швырялась ледяными ядрами, каждое из которых было размером с пушечное. Тяжелые ледяные мячи лишь изредка долетали до травы на противоположном берегу, что вызывало радостные возгласы и часто – бесплатную закись азота для всех. Люди, прогуливавшиеся на другом берегу канала, осмотрительно делали большой крюк.
Десмонд взял четыре рюмки текилы и баллон ингалятора.
– У нас скоро будет расти агава, как думаешь?
– Уже растет.
Они сели в конце дальнего стола локоть к локтю, и Десмонд шептал Саксу на ухо, пока они пили. У него накопился целый список того, что Саксу следовало украсть в «Биотике». Запасы семян, споры, корневища, определенные питательные среды, некоторые трудносинтезируемые химические вещества…
– Хироко велела передать тебе, что ей срочно нужны биоматериалы, в особенности семена.
– А она не может вырастить их сама? Мне не нравится брать чужое.
– Жизнь – опасная игра, – ответил Десмонд, приветствуя мысль глубоким вдохом закиси и сразу же запив ее текилой. – Эх!.. – выдохнул он.
– Мне не нравится твоя идея, – добавил Сакс. – Я работаю с этими людьми.
Десмонд хмыкнул и ничего не ответил. Сакс вдруг понял, что его сомнения могут задеть Десмонда, который большую часть двадцать первого века провел, занимаясь воровством.
– Ошибаешься, дружище, – наконец произнес Десмонд. – Ты будешь брать семена и корешки у транснациональной корпорации, которая владеет «Биотиком».
– Но это швейцарский коллектив, кроме того, там есть кое-кто из «Праксиса», – возразил Сакс. – А «Праксис» не выглядит таким уж плохим. Это очень свободная эгалитарная система. Кстати, она напоминает мне то, что сделала Хироко.
– Но они – часть глобальной системы, в которой кучка олигархов правит миром. Ты не должен забывать о контексте.
– О, поверь мне, я помню, – ответил Сакс, вспоминая свои бессонные ночи. – Но ты тоже должен проводить разграничения.
– Конечно. И одно из них состоит в том, что Хироко нужны семена, и она не может спокойно работать, учитывая необходимость прятаться от полиции, которую наняли твои чудесные транснационалы.
Сакс раздраженно заморгал.
– Хищение материалов – немного из того, что сопротивление еще может делать сегодня. Хироко согласилась с Майей, что очевидный саботаж выдаст существование сопротивления и приглашение к репрессиям и уничтожению «полусвета». Она заявила, что лучше на время исчезнуть и заставить их думать, что мы всегда были в меньшинстве.