Мужчина назвался Артом Рэндольфом и заявил, что перерабатывал полезные материалы упавшего лифта.
– Углерод? – спросила Майя.
Но он либо не услышал сарказма, либо проигнорировал его и ответил:
– Да, но также… – и высыпал на них целый список редких брекчиевых минералов.
Майя посмотрела на него с удивлением, но он вроде бы не заметил. У него были только вопросы. Кто они? Что они тут делают? Куда они ведут его? Что это за машины? А их действительно не видно из космоса? А как они избавляются от тепловых сигналов? Почему им нужно, чтобы их не видели из космоса? Они часть легендарной потерянной колонии или члены марсианского подполья? Да кто они вообще такие?
Никто не торопился ему отвечать, пока Мишель, наконец, не изрек:
– Мы – марсиане. Мы живем здесь сами по себе.
– Подполье! Невероятно! Честно говоря, я считал, что вы, ребята, миф. Как здорово!
Майя закатила глаза, а когда их гость попросил высадить его у Эхо-Оверлука, она зло рассмеялась.
– Хватит шутить!
– Что вы имеете в виду?
Мишель объяснил ему, что раз они не могут отпустить его, не выдав своего присутствия, ему придется присоединиться к ним.
– А я никому ничего не скажу, – выпалил Рэндольф.
Майя фыркнула.
– Это вопрос слишком важный для нас, и мы не собираемся доверять незнакомцу, – ответил Мишель. – А вдруг вы не сохраните секрета? Вам придется объяснить, как вы очутились так далеко от своей машины.
– Может, вы отвезете меня назад?
– Мы не хотим рисковать. Мы бы не подошли близко, если бы не увидели, что у вас возникли проблемы.
– Я вам очень признателен, но должен сказать, на спасение ваши методы не очень-то и похожи.
– Другой альтернативы просто нет, – отрезала Майя.
– Верно. И я ценю то, что вы сделали, правда-правда. И я обещаю вам, что буду помалкивать. Кстати, по-моему, вы местные звезды. По телевизору постоянно крутят передачи про вас.
Даже Майя не сумела ничего толком возразить.
Они двинулись дальше. Майя по внутренней связи кратко переговорила с Койотом, который вел головной марсоход вместе с Касэем и Ниргалом. Койот был непреклонен: если они спасли человеку жизнь, они могут задержать его на время – для собственной безопасности.
Мишель сообщил суть переговоров пленнику.
Рэндольф нахмурился, пожал плечами и опять улыбнулся. Мишель никогда не видел столь быстрого примирения с резким жизненным поворотом. Хладнокровие этого человека его впечатляло. Теперь Мишель внимательно изучал его, одновременно поглядывая на экран передней камеры, а Рэндольф уже сыпал вопросами об управлении марсоходом. Он лишь еще один раз упомянул про свое положение, взглянув на радио и контроллеры интеркома.
– Надеюсь, вы позволите мне послать сообщение моей компании. Пусть они обо мне не беспокоятся и поймут, что я в полном порядке. Я работаю на «Дампмайн», это часть «Праксиса». У вас с «Праксисом» на самом деле много общего. Они тоже любят секретность. Я бы на вашем месте связался с ними, клянусь. У вас ведь есть защищенные каналы для связи, да?
Ни Майя, ни Мишель ему не ответили. Чуть позже Рэндольф ушел в туалетную кабинку марсохода, и Майя прошипела:
– Он, очевидно, шпион. Он специально очутился там, чтобы мы его подобрали.
Такова была Майя. Мишель не стал ее переубеждать и вздохнул.
– Мы действительно относимся к нему как к шпиону, – пробормотал он.
Когда Рэндольф вернулся, то опять принялся задавать вопросы. Где они живут? А разве удобно постоянно прятаться? Мишель даже удивился. Сейчас поведение Рэндольфа превратилось в шоу или в хитроумный тест. Рэндольф выглядел открытым, простодушным, дружелюбным: его смуглое лицо было почти что придурковатым, однако он очень пристально за ними следил. Да и с каждым вопросом он казался все более заинтересованным и довольным, словно ответы приходили к нему телепатически. Любой человек – огромная сила, а каждый землянин на Марсе – настоящий алхимик. И хотя Мишель давно забросил психиатрию, он до сих пор мог определить руку истинного мастера за работой. Он едва не расхохотался, когда почувствовал в себе растущую тягу выложить этому неповоротливому, смешному и неуклюжему Рэндольфу (марсианская сила тяжести давала о себе знать) всю подноготную о подполье.
Радио пикнуло. Сжатое послание, занявшее максимум пару секунд, прозвучало в колонках.
– Видите, – любезно указал Рэндольф, – вы можете точно так же отправить сообщение «Праксису».
Но когда искин закончил расшифровку, им стало не до шуток. Сакса арестовали в Берроузе.
На рассвете они вплотную подъехали к марсоходу Койота и целый день провели, обсуждая, что делать. Они сели в тесный кружок в жилом отсеке, хмурые и обеспокоенные – все, за исключением их пленника. Рэндольф занял место между Ниргалом и Майей. Ниргал пожал ему руку и кивнул, как будто они были старыми приятелями, хотя оба не обмолвись друг с другом ни единым словечком. Но язык дружбы может быть и безмолвным…
Новости о Саксе пришли от Спенсера через Надю. Спенсер работал в каньоне Касэй, который являлся чем-то вроде нового Королева. Этот был городок служб безопасности, отлично защищенный и незаметный. Сакса забрали в одно из его подразделений, и Спенсер передал всю информацию Наде.
– Мы должны вытащить его оттуда, – заявила Майя. – Мы справимся. Он у них от силы несколько дней.
– Сакс Расселл? – спросил Рэндольф. – Ого! Не могу поверить. И кто вы такие, ребята? Эй, а вы Майя Тойтовна?
Майя яростно выругалась по-русски. Койот игнорировал Рэндольфа. Он ничего не сказал с тех пор, как поступило сообщение, и теперь возился со своим искином. Наверное, рассматривал погодные снимки со спутников.
– Значит, вы имеете право меня отпустить, – произнес Рэндольф в тишине. – Я не могу сказать им ничего сверх того, что они вытянут из Расселла.
– Он будет молчать! – горячо возразил Касэй.
Рэндольф замотал головой.
– Его напугают, возможно, причинят небольшую боль, усыпят, подключат, накачают дурью и подчистят мозг в нужных местах. Они получат ответы на любые вопросы. Насколько я понимаю, они возвели свой метод в ранг науки. – Рэндольф посмотрел на Касэя. – А мы точно не знакомы? Впрочем, не обращайте внимания. Так или иначе, если они не выудят из него информацию по-умному, они сделают это по-другому. Все будет очень жестко.
– А у вас откуда такие сведения? – взвилась Майя.
– Общее образование, – расплывчато ответил Рэндольф. – Есть вероятность, что я ошибаюсь, но…
– Надо спасти Сакса, – пробурчал Койот.
– Но тогда они нас сразу же засекут, – возразил Касэй.
– Он и так нас знают. И вообще мы как-нибудь сумеем от них улизнуть.
– Кроме того, это наш Сакс, – добавил Мишель.
– Хироко бы не возражала, – кивнул Койот.
– Если она будет возражать, скажи ей: пусть проваливает! – воскликнула Майя. – Скажи ей: шиката га най!
– С превеликим удовольствием, – ухмыльнулся Койот.
Западные и северные склоны возвышенности Фарсиды были необитаемы – тут действительно не было ничего похожего на восточный спуск к Лабиринту Ночи. На Фарсиде имелось лишь несколько крошечных ареотермальных станций и водоносных скважин, поскольку почти вся область оказалась покрыта вечной мерзлотой и группами молодых ледников. Ветра с юга сталкивались с северо-западными циклонами, огибающими гору Олимп, и погода проявляла здесь марсианскую суровость: метели не были в регионе редкостью. Протоледниковая зона расширялась, простираясь до шести-семи километров по контуру, упираясь в подножия великих вулканов. В общем, Фарсида совсем не подходила для людей – тут было сложно возвести даже крупные ангары для стелсов и прочей техники.
Однако их марсоходы упорно двигались через затвердевшие снежные гребни и ехали вдоль лавовых курганов, которые служили на Фарсиде дорогами. Они направлялись прямо на север и вскоре миновали громаду купола Фарсида – вулкана, размером почти с Мауна-Лоа, хотя по сравнению с Аскрийской горой он выглядел терриконом.
На следующую ночь они покинули Фарсиду и двинулись на северо-восток через каньон Эхо. Днем они укрылись в пещере возле гигантской восточной стены каньона, всего в нескольких километрах к северу от бывшей резиденции Сакса на вершине скалы.
Главной достопримечательностью каньона Эхо являлся Большой Уступ. Этот колоссальный утес в три километра высотой тянулся с севера на юг на тысячу километров. Ареологи рьяно спорили о его происхождении, поскольку ни одна из геологических сил, образующих форму ландшафта, не казалась достаточной для его «рождения». Возможно, все дело было в разломе, случившемся в незапамятные времена и отделившем дно каньона Эхо от плато Луны.
В юности Мишель посещал земной парк Йосемити и, разумеется, не забыл гигантские утесы заповедника. Но сейчас, стоя перед стеной, равняющейся по длине всему штату Калифорния, он оцепенел. Это был настоящий вертикальный мир, напоминающий отдельный континент. Массивные плоскости красного камня как будто недоуменно таращились на запад, а лучи солнца освещали боковину колоссального каньона.
В северной оконечности невероятный утес сужался и делался пологим. Как раз за двадцатью градусами на севере его и прорезал широкий канал, который тянулся на восток через плато Луны и словно стремился к бассейну Хриса. То был знаменитый каньон Касэй, напрямую связанный с древними марсианскими потопами. Беглого взгляда на фото со спутника оказывалось достаточно, чтобы понять: любое наводнение в регионе когда-то бурлило именно в каньоне Эхо, а потом уже достигало разрыва в его величественной восточной гряде. Возможно, это был грабен. Затем масса воды поворачивала направо и неслась к равнине. Она обрушивалась на нее с невероятной силой и разрушала проход, который, в конце концов, приобрел форму кривой. Наводнения прошлого кипели на поворотах, перехлестывали через внешний берег и разрывали щели между камней, пока те тоже не превратились в извилистую сеть узких каньонов. Центральный хребет главного русла выглядел как знак бесконечности или похожий на слезу остров (форма не менее гидродинамическая, чем позвоночник рыбы). Внутренний берег доисторического водостока прорезали еще два крупных каньона. Они выглядели как обыкновенные карьеры, нетронутые водой, и по ним можно было судить об изначальной форме канала – до эпохи древних наводнений. Два поздних удара метеоров о самую высокую часть внутреннего берега завершили формирование ландшафта, оставив после себя «свежие» крутые кратеры.