А все бактерии внутри Пола Баньяна и его быка Малыша выбрались наружу и начали циркулировать в теплой воде, заполняющей скальные пещеры глубоко под землей. Они поглощали метан и сероводород и выдерживали миллионы тонн породы, как будто издавна обитали на нейтронной планете. Их хромосомы распались, соединились вновь и принялись мутировать. При скорости размножения десять поколений в день им не понадобилось много времени для старого доброго естественного отбора самых приспособленных особей. Эта субмарсианская эволюционная история продолжалась не годы и столетия, но миллиарды лет. И она буквально начала прорываться вверх через трещины в реголите, выплескиваться наружу в промежутках между песчинками и выбираться к свету – прямо в холодную пустыню Марса. Живые создания распространились повсюду – крошечные, но крепкие и выносливые. Видите ли, под землей им уже не хватало места, а к тому времени, когда они выбрались на поверхность, во вселенной установились некоторые непреложные законы. Но и на каменистой поверхности Марса не было особых причин для увеличения их размеров. Так развилась уникальная биосфера, обитавшая в субстрате марсианских каньонов. Марсианские киты смахивали на новорожденных головастиков, а секвойи напоминали рога лишайника. Что-то другое здесь просто не могло появиться. Это было некое двухвеличинное соотношение, при котором все на Марсе, в сотни раз превышающее размерами свои земные копии, наконец-то обернулось вспять.
Кроме того, эволюция породила маленьких красных человечков. Они как мы – или выглядят похоже, когда мы их видим, разумеется. Но мы замечаем их только периферическим зрением. Если вам удастся рассмотреть одного, вы сразу сообразите, что он напоминает изящную саламандру: темно-красный, хотя у его кожи, очевидно, есть способность менять цвет. Как правило, они сливаются по цвету с камнями, рядом с которыми находятся. Если вы рассмотрите такого человечка попристальнее, то обнаружите, что его кожа подобна лишайнику, смешанному с песком, а глаза у него рубиновые. Это удивительно, но не радуйтесь слишком сильно, потому что вы никогда не рассмотрите ни одного из них четко. Здесь вы столкнетесь с неизбежными трудностями. Мы не способны разглядеть их даже тогда, когда они сохраняют полную неподвижность и стоят как вкопанные. Мы бы вообще их не видели, если бы некоторые из них не решили, что могут замерзнуть и погибнуть. Вот тогда-то они и начинают прыгать вокруг и попадают в наше периферическое зрение, порой сводя вас с ума.
Но когда вы замечаете их, они замирают, а если вы присматриваетесь к ним, они в мгновение ока исчезают – и вы уже не можете отыскать их снова.
Они живут повсюду, включая и наши дома. Обычно они ютятся в пыльных углах. А многие ли из нас могут утверждать, что в их комнатах нет пыли по углам? Думаю, нет. Она просто бросается в глаза, когда вы начинаете уборку, верно? Именно в такие дни маленькие красные человечки должны бежать опрометью из людских жилищ. Для них это катастрофа. Они давно догадались, что мы – огромные сумасшедшие идиоты, которые время от времени сжимают кулаки и прут на рожон.
Джон Бун был, можно сказать, первооткрывателем маленьких красных человечков. А вы чего ожидали? Он увидел их через пару часов после приземления. Позже он научился видеть их даже в те минуты, когда они замирали и не шевелились. Джон Бун попытался общаться с теми человечками, которых ему посчастливилось встретить на своем пути, а они, в свою очередь, перестали прятаться от него. И заговорили с ним! Они учили друг друга языкам, и вы можете услышать, как маленькие красные человечки используют крылатые словечки Джона Буна в своей речи. А потом толпа человечков решила путешествовать вместе с Буном. Им это нравилось, а Джон был не очень аккуратным, поэтому они могли быстро скрываться от любопытных глаз. Кстати, их было несколько сотен в Никосии в ту ночь, когда его убили. Вот что в действительности случилось с арабами, которые умерли той же ночью, – банда малышей казнила их. Ужасно.
В общем, они оказались верными друзьями Джона Буна и горевали так же сильно, как и мы, когда он погиб. Но с тех пор не было человека, который выучил бы их язык или узнал бы их столь же близко, как он. Джон оказался первым, кто начал рассказывать о них разные истории. Многое из того, что нам известно, пришло именно от Джона Буна. Человечки по-настоящему доверяли ему.
Говорят, что злоупотребление омегендорфом является причиной пятен, движущихся на периферии зрения. Но вам-то что за дело?
Конечно же, после смерти Джона маленькие красные человечки держали ухо востро. Они и теперь исподтишка наблюдают за нами своими рубиновыми глазами и пытаются понять, какие мы и почему поступаем именно так, а не иначе. Между прочим, они могут водить нас за нос и получать то, что им нужно, – людей, с которыми они могли бы общаться и дружить. Их собеседники не будут выметать их прочь вместе с пылью и не станут разрушать планету.
Да, они наблюдают за нами. Целые города-караваны несут вокруг нас маленьких красных человечков. И они готовятся в очередной раз заговорить с нами. Но пока они гадают, с кем им стоит вести разговор. Они спрашивают себя, который из этих гигантских идиотов знает о Ка?
Так они нарекли Марс. Арабам это пришлось по душе, поскольку они именуют Марс словом «Кахира», и японцам тоже – ведь они называют красную планету «Касэй». В принципе, множество земных названий Марса имеют в своем составе слог «ка». Кстати, на некоторых диалектах маленьких красных человечков он произносится как М’ках, что добавляет звук, который также присутствует и в земных языках. Возможно, раньше у человечков была космическая программа. К примеру, они прилетали на Землю и становились нашими феями, эльфами, нашим маленьким народцем. В те далекие времена они рассказали людям, кто они и откуда… Но, с другой стороны, возможно, сама планета предложила им этот звук, воздействуя на них гипнотическим образом. Вероятно, Марс повлиял не только на них, но и на всех мыслящих обитателей Солнечной системы, независимо от того, живут ли они на его поверхности или смотрят на красную звездочку в небе.
Забавно, но порой мне кажется, что все дело в красном цвете Ка.
Поэтому человечки смотрят на нас и спрашивают: кто знает Ка? Кто проводит время с Ка, изучает Ка? Кто любит прикасаться к Ка, гуляет по Ка и позволяет Ка проникать в себя, не трогая пыль по углам?
А сейчас человечки почувствовали, что готовы к новым контактам с нами. Очень скоро мы представимся тем из вас, кто будет нам по нраву, говорят они. Мы выберем того, кому нравится и Ка. Совершенно неважно, скольких мы сможем найти. Но вам лучше быть начеку, ведь у нас есть план.
Пора бросить все и выйти прямо на улицы в новый мир.
Надо освободить Ка.
Они ехали на юг в тишине, и марсоход подскакивал под ударами ветра. Час проходил за часом, а вестей от Мишеля и Майи не было. Они договаривались выслать сжатый радиосигнал, который напоминал вызванные молнией помехи, один – на случай успеха, другой – на случай неудачи. Но радио просто шипело, едва слышимое за ревом ветра. Чем дольше они ждали, тем сильнее боялся Ниргал. Что, если их напарников на внешнем берегу постигло несчастье, учитывая, насколько нелегкая ночка выдалась у них самих? Ниргал вспомнил, как отчаянно они продвигались вперед сквозь ревущую тьму. На них летели ошметки разорванных куполов и какого-то мусора, повсюду раздавались выстрелы… А вдруг случилось самое худшее? Их план теперь казался безумным, и Ниргал сомневался в здравомыслии Койота. Тот, разумеется, уткнулся в экран искина, что-то бормотал себе под нос и баюкал раненую лодыжку. Конечно, несколько дней назад все согласились с Койотом, включая и самого Ниргала. Майя и Спенсер вместе с Красными из Мареотиса помогали Койоту разрабатывать детали… Но никто не предполагал, что ураган будет настолько мощным и разрушительным.
А Койот, несомненно, являлся их лидером. И теперь он выглядел еще более безумным, чем обычно: сердитым, обеспокоенным, напуганным.
Вдруг радио затрещало. Ниргал вздрогнул: ему померещилось, что молнии ударили прямо в марсоход. Тем временем за треском эфира последовала быстрая расшифровка сообщения.
Успех! Мишель и Майя нашли Сакса на внешнем берегу и спасли его.
Настроение у всех сразу взлетело от уныния до восторга, словно пущенное из рогатки. Они бессвязно кричали, смеялись, обнимались. Ниргал и Касэй заплакали от радости и облегчения. Арт (он сидел в марсоходе в часы рейда, а потом ездил по округе, подбирая их на черном ветру) хлопал каждого по спине. Они едва не отлетали в противоположный конец отсека, а Арт кричал: «Хорошая работа, парни!»
Койот, накачанный обезболивающими, оглушительно хохотал. Ниргал почувствовал легкость в теле и эйфорию. Какой перепад: взвинченность, паника, тревога, а затем волна счастья. У него закружилась голова, и он понял, что такие моменты запоминаются навсегда. Тебя поражает шокирующая реальность – некая истинная ткань материи жизни, которую ты ощущаешь столь редко, – и все начинает пылать в тебе, как фитиль.
И сейчас Ниргал видел то же решительное триумфальное сияние на лицах друзей. Они были подобны одухотворенным диким животным.
Красные уехали на север, к своим убежищам в Мареотисе. Койот упорно гнал на юг, к точке рандеву с Майей и Мишелем. Они встретились в тусклом шоколадном рассвете в верхней части каньона Эхо. Группа марсоходов с внутреннего берега спешила к машине Майи и Мишеля, готовая вновь объединиться. Выскочив из шлюза, Ниргал пожал руку Спенсеру – маленькому, круглолицему, симпатичному мужчине. Ниргал заметил, что пальцы Спенсера тряслись. Тем не менее, он пристально разглядывал Ниргала.
– Привет, весьма наслышан о тебе, – произнес он.
– Все прошло очень хорошо, – уверенно заявил Койот и усмехнулся.
Ниргал почему-то подумал, что на самом деле они едва не погибли. Они ползали по внутреннему берегу, стараясь пережить тайфун, удрать от полиции и пытаясь найти марсоход, в то время как Арт рыскал повсюду, чтобы подобрать их…