Койот смерил Арта пристальным тяжелым взглядом.
– Шахта принадлежит «Праксису»?
– Не знаю. В любом случае мне все равно.
– Хм… – Койот помолчал и принялся поочередно смотреть на всех, сидящих в марсоходе. – Ладно. Будь по-вашему.
Щеки Ниргала запылали.
Сразу после заката Ниргал выбрался из марсохода вместе с Койотом и Артом. Небо на востоке было темным, а на западе – звездным и багровым. В этом странном свете все вокруг стало хорошо различимо, наверное, на сотню метров, но одновременно пейзаж казался пугающим и незнакомым. Койот вел их, Арт и Ниргал шли друг за дружкой гуськом. Через лицевую панель Ниргал видел, что Арт склоняет голову к стеклу шлема.
Основание Тракта было испещрено сеткой поперечных разломов, названных Растяжение Тракта. Слои пластов на данном участке образовали систему трещин, непроходимых для транспорта. Шахтеры добирались до лагеря, спускаясь на лифте по стене каньона. Но Койот заявил, что через Растяжение Тракта можно пройти, если свернуть на тропу между трещинами, которую он давно наметил для себя. Его дела в сопротивлении сделали Койота докой в непроходимых землях. Так и воплощались в реальность его легендарные визиты, в том числе и туда, куда никто, кроме него, никогда не добирался. Ниргал, иногда сопровождающий Койота в его путешествиях, бывал свидетелем удивительных авантюр. И они претворялись в жизнь лишь потому, что Койот и Ниргал покидали марсоход и шли пешком.
А теперь они пробежали по дну каньона размеренными марсианскими скачками, идеально получавшимися у Ниргала и с переменным успехом – у Койота. Арт был неуклюж и неуверен, он часто спотыкался, но не отставал. Ниргал почувствовал ничем не замутненное удовольствие от бега. Все смахивало на некий балет на камнях, когда нужно было полагаться исключительно на собственные силы. Ниргал не сбивался с ритма: он ровно дышал, а баллон с воздухом подскакивал у него на спине. Постепенно он впал в транс – состояние, которое он уже изучил за долгие годы не без помощи нисея Нанао (тот занимался лунг-гом-па[27] на Земле, когда был послушником в Тибете). Нанао говорил, что древние бегуны вынуждены были нагружать себя, чтобы не улететь, но на Марсе, в принципе, это могло быть в порядке вещей. Ниргал пролетал над камнями, чувствуя волнение и испытывая экстаз.
Ему приходилось сдерживать себя. Ни Койот, ни Арт не учились лунг-гом-па, и теперь они отстали, хотя оба двигались довольно сносно: Койот – для своего возраста, Арт – для новичка на Марсе. Койот знал местность и бежал короткими вычурными танцевальными па, умелыми и четкими. Правда, Арт иногда оступался, пошатывался и терял равновесие. В тусклом свете звезд он напоминал неправильно запрограммированного робота, хотя и умудрялся сохранять скорость. Ниргал носился перед ними как собака. Дважды Арт падал в облаке пыли, и Ниргал подбегал проверить, как он, но оба раза Арт вставал. Затем он подпрыгивал, молча махал Ниргалу и бежал дальше.
После получасовой пробежки по каньону – столь прямому, что казалось, он был вырезан так умышленно, – в земле появились трещины. Вскоре они углубились и начали соединяться друг с другом, пока продвигаться дальше стало невозможно: дно каньона превратилось в островки отдельно стоящих плато. Глубокие щели между ними составляли два-три метра в ширину, но уходили вниз на тридцать-сорок метров.
Однако они не останавливались. Койот вел их через лабиринт, не задерживаясь ни на одной из многочисленных развилок. Конечно, он знал эту практически никем не исхоженную тропу и десятки раз поворачивал налево и направо. Он мгновенно преодолел слишком узкий участок, и Ниргал последовал за ним, задевая скафандром стены каньона. К счастью, после очередного поворота они выбрались на более свободное пространство.
Ниргал осмотрелся по сторонам. Они находились на северной стороне лабиринта расселин. Ниргал невольно залюбовался причудливым рисунком расколотых крутых откосов и каменных островков. А прямо перед ними, у западной стены каньона, возвышался купол. Туго натянутый материал светился и смахивал на запыленный абажур. Внутри укрытия виднелись мобильные прицепы, вездеходы, буры, бульдозеры и другая техника. Ниргал понял, что это и есть рудник, названный Урановой Аллеей (именно здесь каньон оказался заполнен пегматитом, чрезвычайно богатым ураном). Шахта работала круглосуточно. Койот слышал, что добытый уран складировался здесь в течение многих лет еще до восстановления лифта и пока не был никуда транспортирован.
Койот побежал к куполу, Ниргал с Артом бросились за ним. Теперь Ниргал разглядел, что под куполом горели фонари, а в самом его центре стоял большой трейлер.
Койот приблизился к шлюзу и замер. Потом воткнул разъем своей консоли в разъем замка шлюза и принялся набирать какие-то цифры на дисплее. Внешняя дверь распахнулась. Сигнализация, вероятно, не включилась: никто даже не выскочил из трейлера. Они проскользнули под купол, прикрыли за собой внешнюю дверь, подождали, пока шлюз высосал и накачал воздух, и осторожно открыли внутреннюю дверь.
Койот помчался к системам жизнеобеспечения, расположенным позади трейлера. А Ниргал поднялся по ступенькам к жилым отсекам. Он просунул «запирающий прут» Койота в ручку двери, повернул рычаг, который выделял фиксатив на поверхности прута, и прижал его к стенке трейлера. Сама махина, где отдыхали шахтеры, была сделана из материала на основе магниевого сплава. Полимерный клей создавал эффект керамической связки между прутом и прицепом, так что дверь оказалась заблокирована. Ниргал спустился на землю, обежал вокруг трейлера и проделал то же самое со второй дверью. Кинувшись к Койоту и Спенсеру, он чувствовал, как в его венах бурлит чистый адреналин. Все настолько походило на розыгрыш, что ему приходилось прилагать усилия, дабы помнить о взрывчатке, которую Койот и Арт размещали на складах и на парковке шахтерских «бегемотов». Ниргал присоединился к ним в беготне от одной машины к другой. Он взбирался по боковым лестницам, открывал двери вручную или при помощи электронной отмычки и кидал в кабины коробочки, выданные Койотом.
Но тут были и сотни тонн переработанного урана, который Койот хотел отбуксировать подальше. К сожалению, это было невозможно, однако они пробежались до склада, загрузили ряд грузовых роботов и запрограммировали их идти по каньонам на север. Роботы должны были закопать груз в тех местах, где концентрация апатита достигала высокого уровня. Ниргал знал, что так можно скрыть радиоактивное излучение урана, и груз будет сложно найти. Спенсер, правда, начал спорить с Койотом, но тот возразил, что это лучший вариант. К чему им устраивать урановый склад в собственном марсоходе, вне зависимости от того, защищены ли контейнеры от утечек радиации или нет? У Спенсера не нашлось доводов возразить.
Когда они закончили, то побежали обратно к шлюзу, выбрались наружу и помчались изо всех сил. На полпути к откосам, они услышали взрывы под куполом. Ниргал оглянулся через плечо, но не увидел никаких изменений. Тент четко вырисовывался на фоне ночного неба, окна трейлера светились.
Он развернулся и понесся дальше, чувствуя, что почти летит. Ниргал искренне удивился, когда обнаружил, что Арт сумел его перегнать. Арт уже не шагал, а буквально парил над землей. Всю дорогу к откосам он прыгал, как дикий гепардомедведь, и был вынужден дожидаться Койота, который повел их по тропе через лабиринт трещин. Преодолев очередное препятствие, Арт снова припустил так, что Ниргал решил попробовать поймать его. Он захотел понять, насколько быстро двигается Арт. Ниргал достиг ритма короткого забега и в конце концов проскочил мимо Арта. Похоже, его собственные антилопьи прыжки оказались в два раза длиннее – даже в таком режиме бега, когда требовалось переставлять ноги с максимально возможной скоростью.
Оба добрались до машины гораздо раньше Койота и ждали его в шлюзе, восстанавливая дыхание и ухмыляясь через лицевые панели. Пару минут спустя Койот ввалился внутрь: Спенсер занял водительское сиденье, и марсоход тронулся с места. У них еще оставалось шесть ночных часов, чтобы ехать дальше.
Они безумно хохотали над фокусом Арта, но тот лишь улыбался и отмахивался.
– Я не испугался! Вся суть в марсианской гравитации! Говорю вам, я просто бежал точно так, как и обычно, но ноги сами несли меня тигриными прыжками! Потрясающе!
Днем они отдохнули и с наступлением темноты опять отправились в путь. В ту ночь они миновали устье каньона, бежавшего от Керавнского залива к куполу Юпитера. (Странно, что он не был ни прямым, ни синусоидальным: за это его и назвали Кривой каньон.) Когда взошло солнце, они укрылись под сенью кратера Qr, к северу от купола Юпитера.
Купол Юпитера был громадным вулканом даже по сравнению с Фарсидой. В действительности он превосходил размерами и любой вулкан на Земле, а располагался на возвышенности как раз между горой Аскрийской и Олимпом. Обе эти вершины были поистине колоссальны и нависали надо всем, словно плато континентов. Ну, а Юпитер казался в их тени компактным, дружелюбным и постижимым – таким, который можно и разбудить при желании.
Сакс молчаливо пялился в экран планшета. Иногда он робко нажимал на сенсорную клавиатуру и получал случайные последовательности текстов, карт, диаграмм, картинок, уравнений. Он склонял голову каждый раз без признаков узнавания.
Ниргал присел рядом.
– Сакс, вы меня слышите? – Сакс посмотрел на него. – Вы понимаете меня? Кивните, если понимаете.
Сакс опять склонил голову набок. Ниргал вздохнул, завороженный взглядом Сакса, в котором сквозило явное любопытство.
Ночью Койот поехал на запад, к Олимпу. Перед рассветом он повел марсоход к стене выщербленного и расколотого черного базальта. То был край плато, изрезанный бесчисленными расселинами, как цепочка кратеров Тракта, только в гораздо большем масштабе. Ниргал подумал, эта пустошь стала громадным продолжением лабиринта Тракта.
Плато представляло собой свалку старой разбитой лавы. Следы ранних извержений горы Олимп покрывали мягкий туф и пепел доисторических извержений. Некоторые особенно глубокие расселины, изрезанные ветрами, погружались в туф и постепенно спускались к просторному туннелю, который принял округлую форму за эоны лет.