– Снова занять поверхность.
– Понятно! – воскликнул Михаил. – Я уверен, что вы сможете рассчитывать на поддержку наших ребят, хотя многие боятся даже заговаривать об этом.
– Мы делаем успехи, – сказала Надя, когда они отправились дальше на север. – Если богдановисты поддержат собрание, оно состоится с большой долей вероятности. Многие из подземных убежищ либо принадлежат богдановистам, либо находятся под их сильным влиянием, – добавила она и посмотрела на Арта.
После Вишняка они посетили укрытия вокруг кратера Холмс, известные как «индустриальное сердце» подполья. Эти колонии тоже состояли преимущественно из богдановистов, между которыми была очень незначительная разница в социальном положении – на это повлияли ранние марсианские философы (заключенный Шнеллинг, Хироко, Марина и Джон Бун). Франкоязычные утописты в Прометее. С другой стороны они строили свои поселения, основываясь на разнообразных литературных источниках: от Руссо и Фурье до Фуко и «Золотой ветви» – тонкости, не известные Ниргалу по время его первого визита сюда.
Сейчас они увлекались культурой полинезийцев, недавно прибывших на Марс: их просторные теплые залы украшали пальмы, лианы и мелкие водоемы. Арт заметил, что убежище смахивает на Таити, а не на Париж.
В Прометее к ним присоединилась и Джеки Бун, которую оставили там ее путешествующие друзья. Сперва она хотела поехать в Гамету, но затем предпочла отправиться дальше с Надей, которая была не прочь забрать ее с собой.
Теперь их компания стала больше, но окрепшая дружба между Надей, Артом и Ниргалом куда-то улетучилась. Ниргал и Джеки расстались в Сабиси, когда их отношения зависли в обычном неопределенном состоянии. Ниргалу не нравилось, что атмосфера в марсоходе переменилась, а вот Арт не выказывал неудовольствия. Он был очень взволнован, увидев Джеки во плоти. Она оказалась выше его и крупнее Ниргала. Арт рассматривал ее, как ему казалось, украдкой, но они все замечали его взгляды, включая, разумеется, и Джеки. Надя закатывала глаза, и они с Джеки ссорились по пустякам, будто сестры.
Однажды, после того как в одном из убежищ Нади разыгралась очередная склока, Арт прошептал Ниргалу:
– Она прямо как Майя! Как считаешь? Голос, манеры…
Ниргал рассмеялся.
– Скажи ей это, и она тебя убьет.
– Угу, – промычал Арт и покосился на Ниргала: – А вы двое все еще?..
Ниргал пожал плечами. В некотором смысле вопрос был очень интересен: он часто откровенничал с Артом о своих взаимоотношениях с Джеки, и тот знал все подробности их «романа». Сама же Джеки, вероятно, планировала заняться Артом, добавив его в коллекцию своих миньонов, как она по обыкновению поступала с мужчинами, которые ей приглянулись или которых она считала важными. «Пока она не поняла еще, насколько важен Арт, но вскоре примется за дело, – думал Ниргал. – И что тогда он станет делать?»
В общем, их путешествие уже не было прежним. Джеки преобразила все на свой лад. Она яростно спорила с Ниргалом и Надей и небрежно обхаживала Арта, очаровывая его и одновременно пытаясь составить о нем представление, словно он был объектом исследования. Она то стягивала с себя рубашку, чтобы обмыться губкой в убежище Нади, то клала ладонь на руку Арта, когда задавала вопросы о Земле, то вообще полностью его игнорировала и замыкалась в собственных мыслях.
Это было все равно, что жить в марсоходе с большой кошкой, пантерой, которая может мурлыкать у тебя на коленях или гонять тебя по отсеку, а может и свернуться в уголке с идеальной нервной грацией. Такова была Джеки. И ее смех звенел в воздухе, когда Арт или Надя что-то говорили, а ее красота и страстный энтузиазм в обсуждении Марса околдовывали Ниргала.
Когда Джеки узнала, что они собираются предпринять, то сразу одобрила их затею насчет подполья. Естественно, жизнь бурлила вокруг нее. И Арт, хоть и таращился на нее во все глаза, когда она купалась, хитро ухмылялся, наслаждаясь ее вниманием, когда они говорили про подполье. А однажды Ниргал увидел, как Арт смотрит на Надю, и оторопел…
В общем, хотя Джеки и нравилась Арту, он не поддавался ее ухищрениям. Он просто иногда ею любовался. Возможно, все дело было в дружбе с Ниргалом. Но Ниргал и в этом сомневался: вести себя так «по-братски благородно» не было принято ни в Зиготе, ни в Сабиси. А Джеки, похоже, намеревалась исключить Арта как неформального лидера и провести собрание подпольщиков сама.
Они посетили убежище неомарксистов в горах Митчелла, которые были такими же горами, как и остальная часть южного взгорья, – название являлось артефактом эры телескопов. Неомарксисты заявили, что поддерживают связь с итальянским городом Болонья и индийской провинцией Керала, где располагались офисы «Праксиса». У них нашлось множество тем для разговоров, и Арт был очень воодушевлен.
В конце визита один из подпольщиков сказал Арту:
– То, что вы делаете, замечательно, вы прямо как Джон Бун.
Джеки дернулась, уставившись на Арта, который по-овечьи тряс головой.
– Нет, он не такой, – автоматически вырвалось у нее.
Но она начала относиться к Арту гораздо серьезнее. Ниргал лишь посмеивался про себя: любое упоминание о Джоне действовало на Джеки магически. Когда они с Надей обсуждали теории Джона, он с трудом мог понять, почему Джеки становится одержимой.
Конечно, то, что Бун хотел для Марса, было вполне разумно, и Сабиси являлся своего рода бунианским пространством. Но для Джеки это лежало за рамками рационального и, вероятно, касалось Касэя, Эстер, Хироко и даже Питера. Наверное, ее обуревал сложный комплекс чувств. Он затрагивал самые ее уязвимые места, находящиеся на недостижимом для всего прочего уровне.
Они двигались на север – в регион более суровый и дикий, чем тот, что остался позади. Марсоход полз по вулканической возвышенности южного нагорья, которую увенчивали пики Южного купола и патера Амфитриты. Два вулкана избороздили местность лавовыми потоками, и черные камни застыли причудливыми буграми, волнами и реками. В древности лава хлынула на поверхность Марса добела раскаленными убийственными потоками. Даже сейчас происхождение этих следов, потрепанных веками, покрытых пылью и ледяными цветами, было совершенно очевидно.
Самыми заметными среди лавовых остатков были низкие хребты, которые, как драконьи хвосты, застыли в камне. Они извивались на многие километры, исчезая за горизонтом в обоих направлениях, и заставляли путешественников искать обходные пути. Эти дорсы были лавовыми каналами. Они оказались прочнее, чем поверхность, по которой они бежали. Но теперь, тысячелетия спустя, земля под ними истерлась, а сами курганы покоились тут, наподобие фрагментов упавшего лифтового троса.
Одна из дорс в регионе Дорса Бревиа недавно превратилась в убежище. Надя умело вела марсоход, держась поближе к окраинным лавовым хребтам. В конце концов, она остановилась у замаскированного ангара, выбитого в склоне гигантского кургана. Они выбрались наружу, и их приветствовала группка дружелюбных незнакомцев (правда, с некоторыми из них Джеки встречалась раньше).
В ангаре не было признаков того, что убежище будет чем-то отличаться от предыдущих укрытий. Но когда Ниргал шагнул в цилиндрический шлюз и открыл вторую дверь, то на минуту лишился дара речи. Они очутились внутри громадного полого хребта. Пустое пространство имело цилиндрическую форму – настоящая труба с потолком! – и достигало двухсот метров в высоту и более трехсот метров в ширину (а может, и больше, потому что стены протянулись на столько, на сколько хватало глаз). Рот Арта распахнулся, словно модель туннеля в сечении.
– Ого! – восклицал он. – Посмотрите-ка! Ну и ну!
Лишь немногие дорсы были полыми, пояснили им хозяева убежища. Вот такими иногда бывают лавовые туннели. На Терре их сохранилось множество, хотя они не достигали крупных размеров и едва достигали высоты в два человеческих роста. Ну, а «труба» на Марсе оказалась в сто раз громадней, чем самое крупное образование подобного рода на Земле.
– Раньше здесь текли лавовые потоки, – объяснила Арту молодая женщина по имени Ариадна. – Они застывали и затвердевали по краям и на поверхности, после чего лава продолжала стекать по рукаву, пока поток не иссякал. Затем лавовые ручьи бежали в огненное озеро, оставляя позади цилиндрические пещеры, иногда достигающие пятидесяти километров в длину.
Основание туннеля было относительно плоским и пригодным для заселения. Ариадна сообщила гостям, что они построили дома и разбили парки с искусственными прудами. Сотни молодых деревьев – сосна и бамбук – были специально высажены смешанными рощами. Трещины в верхней части туннеля служили источником света. Изготовленные из слоистых материалов фильтры источали те же визуальные и тепловые сигналы, что и остальная часть хребта, но пропускали внутрь своеобразные темно-золотистые завесы солнечного света. Таким образом, даже в самых отдаленных участках туннеля не было не единого намека на тьму.
Пока они спускались по лестнице, Ариадна рассказала, что туннель Дорсы Бревиа был около сорока километров в длину, хотя в нем имелись места, где верхняя часть опускалась еще ниже – и тогда лавовые пробки почти закрывали его.
– Конечно, мы не изолировали его целиком. Мы не способны снабдить теплом и кислородом такое пространство. Но мы уже закрыли примерно двенадцать километров сегментами – по километру с перегородками из тента между ними.
– Ого! – завопил Арт.
Ниргал был тоже весьма впечатлен, Надя выражала свое восхищение громкими возгласами. Даже Вишняк не мог ничего противопоставить этому убежищу. Джеки помалкивала. Она обогнала их и почти спустилась по лестнице, которая вела от шлюза в подземный парк.
– Каждый раз, когда вы привозите меня в очередную колонию, я решаю, что она – самая громадная, но всегда ошибаюсь, – пробормотал Арт. – Почему бы вам сразу не сказать мне, что новое укрытие будет размером с бассейн Эллады?
Надя улыбнулась.
– Это убежище самое большое из мне известных.