– Сто пятьдесят километров, – сказал Виеро. – Вы даже не будете на полпути к цивилизации.
– Да, я не спорю, – сказал Хуан. – Я просто рассуждаю вслух.
– Ну что, все готово? – голос Чен-Лу прозвучавший внизу под ними, был полон фальшивой сердечности. Хуан посмотрел вниз и увидел человека, стоящего у окончания левого крыла. Тело его, склоненное над крылом, выглядело явно ослабевшим. Но Хуан тут же поймал себя на мысли, что слабость Чен-Лу была, как и его тон, показной.
«Он был первый, кто поправился, – думал Хуан. – У него было больше времени, чтобы набраться сил. Но… он был ближе к смерти. Может быть, мне все это только кажется».
– Так готова она или нет? – спросил Чен-Лу.
– Надеюсь, – ответил Хуан.
– Есть опасения?
– Воскресная прогулка в парке, не более, – сказал Хуан.
– Пора садиться на борт?
Хуан посмотрел на тени, тянущиеся от палаток, оранжевые блики солнечного света. Он почувствовал, что стало труднее дышать, но он понимал, что это от нервного напряжения. Хуан глубоко вздохнул, нашел уровень относительного спокойствия. Не расслабления, конечно, но все-таки чувство страха ушло куда-то вглубь.
За Хуана ответил Виеро:
– Двадцать минут больше, двадцать минут меньше, синьор д-р. – Он похлопал Хуана по плечу. – Шеф, с тобой мои молитвы. – Ты уверен, падре, что не хотел бы занять это место?
– Не будем обсуждать это, шеф. – Виеро сошел вниз со взлетного колеса.
Появилась из палатки-лаборатории Рин Келли с маленькой сумкой в левой руке и подошла к Чен-Лу.
– Еще двадцать минут, дорогая, – сказал Чен-Лу.
– Я вовсе не уверена, что должна занять место в этой штуковине, – сказала она. – Любой из них мог бы дать…
– Уже все решено, – сказал Чен-Лу, и в голосе его зазвучали гневные нотки. Глупая женщина! Почему она не оставит это при себе?
– Никто не позволит вам остаться, – сказал он. – Кроме того, моя дорогая Рин, ты мне можешь понадобиться, чтобы уломать этого бразильца. С этим Хуаном Мартиньо надо вести осторожную игру. Женщина иногда может сделать это лучше, чем мужчина.
– Я все еще не уверена, – сказала она. Чен-Лу взглянул на Хуана.
– Может быть, ты поговоришь с ней, Джонни. Ты, конечно, не хочешь оставить ее здесь.
«Здесь или там – небольшая разница», – думал Хуан. Но вслух сказал:
– Как вы говорите, решение уже принято. Вам лучше сесть на борт и пристегнуть ремни.
– Где нам садиться? – спросил Чен-Лу.
– Вы сзади, вы тяжелее, – сказал Хуан. – Я не думаю, что мы сдвинемся с места раньше, чем коснемся реки, но можем. Я хочу, чтобы нос машины был выше.
– Вы хотите, чтобы мы оба были сзади? – спросила Рин. И она поняла, что согласилась с их решением. «А почему бы и нет?» – спрашивала она себя, не сознавая, что разделяет пессимизм Хуана.
– Шеф?
Хуан посмотрел на Виеро, который только что закончил осмотр машины снизу.
Рин и Чен-Лу обошли вокруг и начали подниматься по правому борту.
– Ну как там? – спросил Хуан.
– Попытайся нажимать больше на левое колесо, шеф, – сказал Виеро. – Это должно помочь.
– Хорошо.
Рин начала пристегиваться к сиденью рядом с ним. – Мы пришлем помощь как можно быстрее, – сказал Хуан, сознавая, как пусты и бесполезны эти слова.
– Конечно, шеф.
Виеро отступил назад, приготовил бомбометатель.
Томе и другие вышли из палаток, нагруженные оружием, начали располагаться с того края, который выходил на реку.
«Никаких прощаний, – думал Хуан. – Да, так лучше. Будем считать это обычным, очередным полетом».
– Рин, что это у тебя в маленькой сумочке? – спросил Чен-Лу.
– Личные вещи… и… – она проглотила комок в горле. – Некоторые написали письма, чтобы я взяла их с собой.
– А-а-а, – сказал Чен-Лу, – надлежащая и трогательная сентиментальность.
– А что в этом плохого? – взорвался Хуан.
Виеро вернулся к концу крыла и сказал:
– Все точно так, как планировали, шеф – когда ты даешь сигнал, что готов, мы даем пенный залп вдоль твоей дорожки. Это их задержит на столько, чтобы вы смогли добраться до реки, к тому же сделает там траву более скользкой.
Хуан кивнул, начал мысленно повторять все действия при взлете. Ни одно из зажиганий не было на том месте, где они должны были находиться. Ключ зажигания сейчас слева, кнопка отрыва от земли вместо того, чтобы находиться на полу, была теперь между сиденьями. Он установил краны подачи горючего, установил готовность выпустить элероны.
Над саванной повисли предваряющие ночь сумерки. Трава перед ними простиралась подобно зеленому морю. Река находилась в метрах пятидесяти по прямой: узкая дорожка для разбега, которая давала ему добиться успеха, если грузовику удастся развить необходимую скорость. Хуан знал, что сумерек не будет на той широте и высоте. Он должен был точно рассчитать этот момент, используя и последний свет пробегающий по саванне, и темноту, чтобы прикрыть их, как только они достигнут реки.
«Расстояние в пятнадцать метров – это достаточная дистанция для выброса кислоты насекомым, – думал Хуан. – Это оставляет нам лишь узкую полоску в середине, если они будут атаковать с берега. И только одному Богу известно, какие еще средства они могут использовать, чтобы накрыть нас – эти летающие создания, скользящие по поверхности». – Находитесь все вокруг ружей. До того, как мы будем на достаточно безопасном расстоянии на реке, они могут обрушить на вас всеобщую атаку, как только увидят, что мы пытаемся убежать.
– Мы будем готовы, – сказал Чен-Лу. – Ружья находятся в том ящике подо мной, не так ли?
– Да.
Хуан опустил балдахин, сделал его герметичным.
– У этой модели есть с обеих сторон автоматически открывающиеся отверстия для ружей там, где окна уходят чуть за крылья, – сказал он. – Видите их?
– Очень умное конструкторское решение, – сказал Чен-Лу.
– Идея Виеро, – сказал Хуан. – Она внедрена во всех наших кабинах. – Он помахал Виеро, который вернулся к устройству для метания бомб.
Хуан включил посадочные фары кабины.
Все люди увидели этот сигнал, дождь струй из ружей поднялся аркой в направлении реки. Пенные бомбы начали приземляться вдоль дорожки, необходимой для их разбега.
Хуан включил зажигание, увидел, как безопасный луч света ушел вперед. Он ждал, отсчитывая три секунды, пока свет не затмится и не уйдет. «Не так плохо», – подумал он, и нажал кнопку подачи горючего.
Ракетные двигатели несокрушимым порывом вынесли их над рвом периметра и взревели по направлению к реке до того, как Хуан успел уменьшить дозу горючего. В состоянии, близком к потере сознания, он понял, что они уже в воздухе. Хотя грузовик давал почувствовать, что все в нем расшатано, машина оседала к хвосту – особенно большую тягу давали дополнительные крылья. Но они не были предназначены для постоянного использования в полете.
Вообще-то им было не до приятного комфорта в полете. Хуан поднял нос машины, направленный на ту часть реки, где саванна смешивалась с джунглями с обеих сторон. Река в том месте имела длинный бассейн, широкий, уходящий в синие горы на линии горизонта. Наконец, наступил момент воздушного планирования. Запасные крылья коснулись реки мягким толчком… вверх, вниз… всплеск с обеих сторон… медленнее, медленнее.
Нос стал опускаться. И только в этот момент Хуан вспомнил, что ему нужно стремиться отдавать предпочтение движению с правой стороны.
Отсек грузовика все еще стремился по инерции вперед, но все медленнее и медленнее.
Хуан затаил дыхание, волнуясь за свою заплату на дне, не оторвалась ли она, в ожидании того момента, когда правая сторона машины начнет погружаться в реку.
Кабина сохраняла ровное положение.
– Нам удалось прорваться? – спросила Рин. – Мы уже вырвались из того круга?
– Думаю, да, – сказал Хуан, проклиная тот взрыв надежды, который сопутствовал этому кратковременному перелету.
Чен-Лу передавал ружья вперед, он сказал:
– Кажется, мы застигли их врасплох. Ах, ах! Посмотрите назад!
Хуан повернулся настолько, насколько позволяли пристегнутые ремни, и оглянулся на саванну. Несмотря на сгустившиеся сумерки, было видно, как туда, где виднелись белые пятна палаток, катится серый вал, который имел странные выступы то выходящие в стороны, то снова примыкающие к валу.
С глубокой дрожью Хуан понял, что этот вал состоит из миллиардов насекомых, наваливающихся на лагерь.
Течение подхватило грузовик, отвернуло его от этой сцены, как будто какой-то инстинкт внутри Хуана контролировал процесс отдаления его от этой картины. От того, что он не мог больше выдержать. На мгновение впереди него засверкала река зеркальной оранжевой дымкой. Ночь стерла эту картину. Небо стало светиться серебром тонкой плоской луны.
«Виеро, – думал Хуан. – Томе… Рамон».
На глаза навернулись слезы.
– О, боже мой! – сказала Рин.
– Бог ты мой, – пролаял Чен-Лу. – Еще одно название для движения судьбы!
Рин закрыла лицо руками. Она чувствовала, что стоит перед испытанием в какой-то космической драме, без сценария и без репетиции, без слов и без музыки, не зная в ней свою роль.
«Бог – бразилец, – думал Хуан, призывая на помощь все силы национального самосознания уверенности в себе, захваченный мимолетным страхом. – Ночью Бог исправляет ошибки, которые бразильцы совершают днем».
Случилось то, о чем Виеро всегда говорил: «Верь в пресвятую Деву и беги».
Хуан почувствовал, как на колени ему легло ружье, руки ощутили холодный металл.
«Я не мог бы помочь им, – думал он. – Расстояние слишком велико».
Глава 7
Вы говорили, что машина не полетит! – осуждающе произнес Мозг.
Его сенсоры изучали рисунок послания на потолке пещеры, слушали отдаленный гомон, который мог расширить поступающую информацию. Но конфигурация, развернутая на потолке с помощью фосфорического света обслуживающих насекомых, оставалась твердой, постоянной, как рисунок звезд в проеме пещеры над посланниками.