ай в капитальный ремонт отправили, а мне — убытки.
И дома одна морока. Отец интеллигентное лицо изобразит и попрекает: «Металлист с медного лба начинается!» Да что с него взять, он же специалист по памятникам деревянного зодчества, которые хоть все спали — ржавого гвоздя не найдешь! Правда, матери со стиркой полегче: фланелькой одежду мою натрет-начистит — на месяц хватает.
А однажды проснулся — о ужас! — нет моих шмоток. Оказывается, брат-октябренок с друзьями их в школу отнес, и его класс по металлолому сразу на первое место вышел. После этого я себе одежонку по ниточке собирал, точнее, по винтику, по гаечке. Как тут металл в голосе не появится — хоть паровозом гуди!
Кстати, помните, в городе перебои с минералкой были? Так это мы прочитали на этикетке, что в ней железо есть, и давай изнутри «железнеть»! В бутылке железа-то миллиграммы всего, так что пили остервенело месяца два, пока один из нас бурым не стал. Врачи определили— ржавчиной покрылся! Вот так мы страдаем!
А любовь? Есть у меня симпатия— Люська— сплошная нержавейка, на фоне которой даже «форд» тускнеет. Бывало, вечером под балконом стоим, момент наступит для поцелуя, только приблизишься — скрежет такой сумасшедший начинается, что ее мамаша тут же на балкон выскакивает и советы дает: «Вы бы хоть солидолом намазались!» Во-обще-то родители у нее отсталые, закомплексованные. Пришел на день рождения, Люське в подарок дефицитнейшую двухпудовку — хасть на стол, мамаша— брык в обморок, а у папаши прическа мигом, как у меня, дыбом сделалась.
И за рубежом, как ни странно, нам покоя нет. Сосед перед круизом долго наряжался — колокольчиков-бубенчиков дополнительно навешал, чтобы перед «загранкой» лицом в жесть не ударить. Ну, сошел он с группой как-то на остров, а тамошнее племя — к нему в ноги. Посчитали, что это боги нового шамана им назначили. Сосед, разумеется, довольным весь день ходил, подношения принимал, а ночью его аборигены выкрали и неделю в горах оргии заставляли возглавлять. Только через ходатайство ООН вернули страдальца!
Так что, по сути, у нас нет никаких прав и привилегий. Впрочем, только одно преимущество осталось: когда ночью в полной экипировке на мотоцикл без глушителя сядешь— даже бронетранспортеры дорогу уступают.
Вот часто говорят: мы, мол, не та молодежь — ни этикета соответствующего, ни нравственности высокой. А вы сами-то попробуйте в нашем положении! В реку на помощь не прыгнешь — просто дополнительные жертвы будут, в огонь не бросишься— расплавишься, сумку соседке не донесешь— сам идешь на пределе, кое-как, и если лифт не работает, то лишь грузчики из соседнего магазина за трешку выручают.
Так что жизнь у нас не такая и легкая, как покажется на первый взгляд. Вон вчера один из нашенских по центральной площади дизель на цепи протащил — последний писк! Сейчас ломай голову, думай, где взять. Мода есть мода! Пока неизвестно, сколько наша мода протянет, но мой отец говорит: «Если металлист, то это надолго».
п. Липовцы, Приморский край.
Павел СЕРГЕЕВ.Рассказы на ладошке
Рисунки И. Оффенгендена
Пулемет
В конце XVI века самородок Иван Рыжий чудом смастерил ручной пулемет, стреляющий свинцовыми зарядами. И захотелось Ивану жить богато. Пошел он в гости к местному купчине Федору Негубову, ворвался с пулеметом в его деревянные хоромы и заорал:
— Давай деньги! А то я вас всех уничтожу!
— Не ори, Ваня. Моя дорогая супруга Аграфена Поликарповна опосля обеда почивать изволит, — сказал спокойно Федор, топнул ногой, и из чулана выкатилась жерлом вперед бронзовая чудовищная пушка-единорог. — Одно движение, Ванька, и от тебя останется лишь мокрое место.
Ошарашенный Иван с поклоном извинился и ушел. А свой преждевременный пулемет забросил подальше в речку и такими авантюрными изобретениями заниматься перестал.
Случай на шоссе
На четырнадцатом километре шоссе, соединявшем областной центр с районным, летней ночью без каких-либо видимых причин в земле появилась длинная поперечная трещина шириной метров пять.
Утром, с началом интенсивного автомобильного движения, с обеих сторон трещины возникло скопление машин.
Водители и многие пассажиры стояли возле трещины — удивлялись, разговаривали, курили. Некто Соколов, водитель рейсового автобуса, поднял кусок асфальта и бросил в трещину. Все прислушались.
Ждали удара долго, но так и не услышали. И сразу всем стало как-то не по себе.
Птичка
— А теперь за маму. Ам-ам-ам… Вот молодец!
— А теперь за папу… Ну, Вовочка, Так-так-так.
— А за бабушку?.. Не хочешь? Вовочка, мое золотце, съешь за бабушку, хотя бы ложечку. Я тебе игрушку куплю… И два мороженых. Умница.
Тут дедушка подскочил:
— И за дедушку!
Но за дедушку Вова есть уже отказался категорически, не поддавшись ни на какие соблазны.
Дедушка осерчал — обул резиновые сапоги и поехал в лес. Зашел подальше, сел на пенек, закурил и пригорюнился. Но тут подлетает к нему маленькая зеленая птичка и говорит:
— Не горюй, дедушка. Я спою тебе песню про твою боевую молодость.
г. Владимир
ВЯЧЕСЛАВ ПОЛЕЙКО, ВАЛЕРИЙ ЧУДОДЕЕВ.Завод восходящего Солнца
Мы тут как-то с мужиками в обед «козла» в красном уголке забивали. И кто-то телевизор включил. А там японский завод показывают. Ну, я вам скажу! У них там так все налажено, так все отрегулировано, что аж зло берет! Витька с расстройства даже сам себе дупель шестерочный отрубил. Как хрястнет им по столу: «Ну почему у них там все как у людей, а у нас как у человеческих факторов?»
Мы говорим: «Так они ж там как работают!»
А он: «Да ладно вам! Мы, что ли, так работать не можем? Да где ты еще таких рабочих найдешь, как у нас? Чтоб работали не за деньги, а за одну зарплату! Не-е-е… Тут не в рабочих дело, а в руководстве. У них японцы руководят, поэтому у них и продукция японская. А у нас кто руководит? Сами знаете, кто. Поэтому и пор-та-чим. Вот если бы у нас директором завода японец был, а не наш бугор, японский бог, Фомич! То и у нас был бы не завод, а вообще просто мицубись!»
Серега возьми да и ляпни: «А чего нам мешает-то? Найдем японца, выберем его директором и заживем так, что за нами ни одна сузука японская не угонится!»
И что вы думаете?.. Скинулись мы и послали двоих ребят, покрепче, в Москву. Там как раз была выставка достижений японского хозяйства. И привозят они нам оттуда японца. Не знаю, как они его уговорили, но только на собрание к нам он пришел совершенно косой! Но по-русски чешет так, как будто у них там давно уже Японская Советская Социалистическая Республика.
— Я, — говорит, — с децтва мецтал зить и работать в России. Потому цто я другой такой страны не знаю, где так много лесов, полей и рек. И только мы, — говорит, — японцы, мозем сделать васи ископаемые полезными.
Короче, выбрали мы его директором. На следующее утро, до работы, собирает он нас всех перед заводской Доской почета, поворачивается к ней, складывает ручки и начинает кланяться.
«Вот, — говорит, — теперь каздый рабоций день мы будем нацинать здесь, у этой брацкой могилы героев труда».
Мы говорим: "Ты чего, Никамура-сан? Они ж все живые!"
У него глаза аж квадратными стали: "Нада зе?! Никогда бы не подумал, цто у зивых людей могут быть такие лица. Но все равно, — говорит, — здесь мы каздое утро будем петь наса Гимна. Запевай, позалуйста!"
Ну, мы и грянули, кто во что горазд! Кто — "Союз нерушимый…", кто — "Вставай, проклятьем заклейменный…".
Японец кричит: "Нета, нета! Наса Гимна, заводская!"
Выяснилось, что он еще с вечера дал задание редактору нашей многотиражки сочинить песню про то, как мы свой завод любим. Ну, тот и запел:
Завод нерушимый, дошедший до ручки,
Глядеть на тебя нам великая грусть.
Да здравствует гласность, аванс и получка!
А план с госприемкой провалятся пусть!
Директор руками замахал: "Хватит, хватит! Луцсе я другие слова заказу. Сергею Михалкову".
И пошли мы по цехам. А нам уже навстречу толпа несется. Бухгалтеры, плановики, а впереди заместитель директора по кадрам пузом наглядную агитацию сшибает. И все бумажками какими-то размахивают. Тормознули мы их. В чем дело? Оказывается, пришли они на рабочие места, а там конверты японские лежат. Они думают: вот это да! Еще работать не начали, а уже аванс! Раскрыли конверты, а там — "Уважаемый товарищ-сан. Благодарим вас за труд. Наша фирма в ваших услугах больше не нуждается".
Они — в профком. А никакого профкома уже нет. Вместо него уже японский сад камней. Для успокоения нервной системы.
Но это еще что! На следующий день японец начал цеха благоустраивать. Чего наш завод не видел со времен фабриканта Демидова. В литейке автоматов с газировкой понаставил. Японских. Тут тебе — "Фанта", тут — "Пепси-кола", а тут — вообще не поймешь что, но тоже не оторвешься, хоть и без градусов. И все это бесплатно!
Ну, мужики, конечно, тут же подсуетились и уже на следующий день трубу за территорию вывели. Организовали кооператив прохладительных напитков "Халхин-Гол". Дня через три директор спохватился. Что такое? Одна бригада за три дня осушила четыре цистерны! Пошел посмотреть. Ну и хана бы нам! Но тут, на наше счастье, у Витька рука дрогнула. После вчерашнего. Он ковшик чугуна на пол и опрокинул. Хорошо еще, что не большой, а маленький — всего на 4 тонны. Директор дверь открывает, а у нас тут, как после извержения Фудзиямы! Все кипит и булькает, а мы на автоматы японские позалезали и из шлангов все это "Фантой" и "Пепси" заливаем.
— Спасибо, — говорим, — Никамура-сан! Если бы не ваша газировка, была бы у нас тут вторая Хиросима!
Японец совершенно обалдел: "Это цто такое?"