– Только четверть часа? Тогда у нас достаточно времени. Но если она появится здесь раньше, чем ожидалось, не говорите ей, пожалуйста, что мы на крыше.
– Окей, – сказал Ник, а Хемериус затянул свою дурацкую песенку «Гвенни со своим дружком обнялись под козырьком».
Я бросила на Гидеона насмешливый взгляд.
– Если ты в состоянии оторваться от «Тинкер Белл», то можно начинать.
– К счастью, я знаю, чем оно закончится. – Гидеон схватил свой рюкзак и поднялся.
– До скорого, – выдохнула нам вслед Каролина.
– Да, до скорого. Чем смотреть, как вы обнимаетесь, уж лучше я и дальше буду смотреть за работой фей, – сказал Хемериус. – Есть такая вещь, как демонская гордость, и я не хочу, чтобы обо мне потом сказали, что я люблю подглядывать.
Я не обратила на его слова никакого внимания, взобралась по узкой лесенке и открыла люк. Была довольно тёплая весенняя ночь – прекрасный вечер для посещения крыши и, собственно, для объятий тоже. Отсюда открывался изумительный вид на ближайшие дома, а на востоке над крышами уже светила луна.
– Где ты там? – тихо крикнула я вниз.
Голова Гидеона показалась в люке, потом он выбрался наверх.
– Я могу понять, почему это твоё любимое место, – сказал он, поставил к ногам рюкзак и осторожно присел на корточки.
Я никогда не замечала, что это место выглядит действительно романтично, особенно ночью – с морем сверкающих городских огней, раскинувшихся до самого горизонта. В следующий раз мы, наверное, устроим тут пикник, с уютными подушками и свечами… и Гидеон может прихватить свою скрипку… а Хемериус, будем надеяться, возьмёт выходной.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Гидеон.
– Ах, ничему – я просто немного пофантазировала.
Гидеон состроил смешную гримасу.
– Ах так? – Он внимательно огляделся. – Окей. Я бы сказал: представление можно начинать.
Я кивнула и осторожно двинулась дальше к дымовым трубам. Здесь крыша была плоской, но в полуметре за трубами начинался откос, огороженный всего лишь кованой решёткой высотой по колено (бессмертная или не бессмертная – падать вниз с четырёхэтажной высоты не соответствовало моим представлениям о субботних развлечениях).
Я открыла заслонку воздуховода у ближайшей из широких труб.
– Почему именно здесь, наверху, Гвенни? – услышала я позади себя голос Гидеона.
– У Шарлотты страх высоты, – объяснила я. – Она ни за что не полезет на крышу. – Я вытащила из трубы тяжёлый свёрток и осторожно подняла его в воздух.
Гидеон вскочил.
– Только не урони! – нервно произнёс он. – Пожалуйста!
– Не волнуйся! – Я невольно засмеялась, так испуганно он выглядел. – Смотри, я могу даже на одной ноге…
У Гидеона вырвалось что-то вроде повизгивания.
– Не надо этим шутить, Гвенни, – проскрипел он. Видимо, уроки мистерий впитались в его мозг сильнее, чем я могла предположить. Он взял у меня из рук свёрток и обхватил его руками, как ребёнка. – Это действительно… – начал он.
Я ощутила за спиной дуновение холодного воздуха.
– Не-е, простофиля, – каркнул Хемериус. – Это старый сыр, который Гвендолин хранит здесь на случай, если она ночью проголодается!
Я закатила глаза и показала ему, чтобы он удалился, что он, к моему удивлению, и сделал. Наверное, «Дринкер Белл» был сейчас особенно интересным.
Гидеон тем временем поставил хронограф на крышу и начал осторожно разворачивать покрывало.
– Ты знаешь, что Шарлотта звонила нам примерно каждые десять минут, чтобы убедить нас, что у тебя есть этот хронограф? Даже Марли в конце концов стал из-за неё нервничать.
– Как жаль, – сказала я. – При этом они оба словно созданы друг для друга.
Гидеон кивнул. Потом он развернул покрывало до конца и громко втянул ртом воздух.
Я осторожно провела рукой по полированному дереву.
– Ну, вот и он.
Гидеон какой-то момент молчал. Довольно длительный момент, откровенно говоря.
– Гидеон? – неуверенно сказала я. Лесли умоляла меня подождать ещё пару дней, чтобы убедиться, что ему действительно можно доверять, но я только отмахнулась.
– Я ей просто не поверил, – наконец прошептал Гидеон. – Ни на одну секунду я не поверил Шарлотте. – Он посмотрел на меня, и глаза его казались совершенно тёмными. – Ты понимаешь, что может случиться, если кто-нибудь об этом узнает?
Я не стала обращать его внимание на то, что об этом знает целая куча народу. Но из-за того, наверное, что Гидеон вдруг так растерялся, мне внезапно стало страшно.
– Мы действительно хотим это сделать? – спросила я и ощутила неприятное чувство в животе, которое на сей раз не имело ничего общего с путешествием во времени.
То, что мой дед считал мою кровь в хронограф, это было одно. Но то, что мы собирались сделать сейчас, шло по совершенно другому разряду. Мы собирались замкнуть круг крови, и последствия этого были непредсказуемы. Если позитивно сформулировать.
В моей памяти быстро промелькнули все те ужасные рифмованные предсказания, которые завершались словами «мука» и «разлука», а вдогонку к ним выскочила парочка деталей со словами «смерть» и «твердь». И тот факт, что я бессмертна, не успокаивал меня ни на грош.
Но странным образом именно моя неуверенность вывела Гидеона из его заторможенного состояния.
– Хотим ли мы действительно это сделать? – Он наклонился и чмокнул меня в нос. – Ты в самом деле спрашиваешь серьёзно? – Он снял куртку и вытащил из рюкзака свёрток, который мы запаковали у доктора Уайта. – Окей, можно начинать.
Сначала он затянул резиновый жгут на своей левой руке повыше локтя. Потом извлёк из стерильной упаковки шприц и усмехнулся мне.
– Сестра? – повелительно произнёс он. – Фонарик!
Я скорчила гримасу.
– Конечно, можно и так, – ответила я и посветила на сгиб его локтя. – Типичный студент-медик!
– Слышится ли мне намёк на презрение в твоём голосе? – Гидеон бросил на меня весёлый взгляд. – А как это сделала ты?
– Я взяла японский нож для овощей, – несколько хвастливо ответила я. – А дедушка собрал кровь в чашку.
– Понимаю. Рана на твоём запястье, – сказал он, вдруг став серьёзным, и погрузил иголку в вену. Кровь начала заполнять канюлю шприца.
– И ты уверен, что точно знаешь, как надо действовать? – спросила я, указывая подбородком на хронограф. – Тут столько клапанов и ящичков, что можно легко повернуть не то колёсико…
– Наука о хронографе – один из экзаменационных предметов для получения степени адепта, и я их сдавал совсем недавно. – Гидеон протянул мне шприц с кровью и снял с руки резиновый жгут.
– Тогда возникает вопрос, где ты находишь время смотреть такие кинематографические шедевры, как «Тинкер Белл».
Гидеон покачал головой.
– Я думаю, немного больше уважения не помешало бы. Передай мне канюлю. А теперь посвети фонариком на хронограф. Да, вот так хорошо.
– Ты спокойно можешь время от времени говорить «спасибо» и «пожалуйста», – заметила я, а Гидеон начал по каплям лить свою кровь в хронограф. В отличие от Люкаса, его руки нисколько не дрожали. Наверное, он когда-нибудь станет хорошим хирургом.
Я взволнованно прикусила нижнюю губу.
– И три капли под голову льва, – сосредоточенно пробормотал Гидеон. – Потом повернуть это колёсико и переложить ручку. Вот и всё. – Он опустил канюлю и машинально выключил фонарик.
Во внутренностях хронографа начали вращаться шестерёнки, там защёлкало, затрещало и зажужжало, точно как в прошлый раз. Затем треск и жужжание стали громче, все звуки слились в одну странную мелодию. В лицо нам ударила волна жара, и я схватилась за руку Гидеона, чтобы не упасть – как будто сейчас поднимется ветер и столкнёт нас с крыши. Но вместо этого на хронографе поочерёдно засветились все камни, в воздухе зарябило, и от хронографа, внутри которого, казалось, бушует огонь, потянуло ледяным холодом. Мерцающий свет погас, шестерёнки замерли. Всё это заняло не более минуты.
Я отпустила Гидеона и потёрла себя по рукам, волоски на которых встали дыбом.
– Это всё?
Гидеон сделал глубокий вдох и протянул руку. На сей раз она немного дрожала.
– Это мы сейчас увидим, – сказал он.
Я вытащила из сумки одну из маленьких пробирок доктора Уайта и передала ему.
– Будь осторожен. Если это порошок, то ветер может его просто сдуть!
– Наверное, это было бы не самое худшее, – пробормотал Гидеон. Он повернулся ко мне. Его глаза блестели. – Видишь? «Под созвездием двенадцати обещанья сбудутся».
Плевала я на созвездие двенадцати. Вместо этого я лучше понадеюсь на мой фонарик.
– Ну давай, – наклонившись вперёд, сказала я нетерпеливо, и Гидеон потянул за ручку маленького ящичка.
Могу сказать, что я была разочарована. Как-то после всех этих тайн и мистерий, после всех этих бла-бла-бла я была ужасно разочарована. В ящичке была не жидкость, как предсказывала Лесли («Она наверняка красная, как кровь!», – распахнув глаза, пророчествовала она), не порошок и не камень.
Это была субстанция, похожая на соль. Правда, на очень красивую соль, если хорошенько посмотреть – горка крошечных кристаллов с опаловым отливом.
– С ума сойти, – прошептала я. – Непостижимо, что из-за этой пары крупинок столетиями творилось столько дел.
Гидеон накрыл рукой ящичек.
– Главное, чтобы никто не узнал, что эти крупинки у нас, – сказал он, переводя дыхание.
Я кивнула. Не считая тех, кто уже об этом знал. Я вытащила пробку из пробирки.
– Лучше поторопись, – прошипела я. Я внезапно представила себе, как леди Ариста, которая, насколько я знала, никого и ничего не боялась и уж точно не имела страха высоты, вылезает из люка и отбирает у нас пробирку.
Гидеон, казалось, представил себе нечто подобное, потому что он совершенно буднично пересыпал крупинки в пробирку и закупорил её. Только когда он спрятал пробирку в карман куртки, он, казалось, смог перевести дыхание.
Но в этот момент мне пришла в голову другая мысль.
– Сейчас, когда хронограф исполнил своё предназначение, может, он вообще уже не будет функционировать, – сказала я.