Мы все трое уставились на него. Непонятно почему по всему моему телу пошли мурашки.
– Что, в свою очередь, означает, что в данный момент он вполне может быть в живых, – продолжал Гидеон, глядя прямо мне в глаза. – Что он где-то затаился и ждёт, когда мы в XVIII веке принесём ему эликсир. И ждёт возможности убить тебя.
Пару секунд царило молчание. Потом Лесли сказала:
– Я не буду утверждать, что полностью тебя понимаю, но даже если вы по какой-то причине передумаете и действительно принесёте графу эликсир… всё равно есть крохотная проблема, – тут она довольно засмеялась. – Он не может убить Гвенни.
Рафаэль закрутил волчком карандаш на столе.
– Кроме того – почему вы должны передумать, если вы знаете о действительных намерениях графа?
Гидеон ответил не сразу, и его лицо было почти невыразительным, когда он в конце концов сказал:
– Потому что нас могут шантажировать.
Я проснулась оттого, что что-то влажное и холодное коснулось моего лица, и Хемериус сказал:
– Через десять минут зазвонит будильник!
Со стоном я натянула на голову одеяло.
– На тебя не угодишь. Ещё вчера ты жаловалась, что я тебя не разбудил. – Хемериус оскорбился.
– Вчера я будильник не ставила. И сейчас ещё чертовски рано, – пробурчала я.
– Приходится чем-то жертвовать, если собираешься спасать мир от сумасшедшего бессмертного, – сказал Хемериус. Я услышала, как он, напевая, облетает комнату. – С которым ты, кстати, встречаешься после обеда, если ты забыла. Давай, выбирайся из перин!
Я сделала вид, что я бездыханное тело. Что было не особенно трудно, поскольку я так себя и чувствовала, бессмертие там или не бессмертие. Но Хемериус, казалось, не особенно впечатлился моими усилиями. В прекрасном настроении он носился туда-сюда над моей кроватью и орал мне в ухо одну мудрость за другой: «Кто рано встаёт, тому Бог подаёт» и «Ранняя пташка съедает червя».
– Ранняя пташка может меня знаешь что! – сказала я, но в конце концов Хемериус добился того, чего хотел. Я нервно выкатилась из кровати, вследствие чего я ровно в семь часов уже стояла на станции метро Темпла.
Ну да. Точнее говоря, было 7:17, но часы на моём мобильнике немного спешили.
– Ты выглядишь так же устало, как я себя чувствую, – застонала Лесли, которая уже ждала меня на платформе. В это время, тем более в воскресенье утром, на станции было довольно тихо, но я всё равно спрашивала себя, как Гидеон собирается пробраться отсюда в туннель метро. Платформы были хорошо освещены, и, кроме того, имелось приличное количество видеокамер.
Я поставила на пол свой тяжёлый рюкзак и бросила сердитый взгляд на Хемериуса, летавшего между колоннами в головокружительном слаломе.
– Хемериус виноват. Он не дал мне использовать мамин крем, потому что мы якобы опаздывали. Не говоря уже о том, чтобы забежать в «Старбакс».
Лесли с любопытством склонила голову набок.
– Ты ночевала дома?
– Естественно, где же ещё? – несколько несдержанно спросила я.
– Ну, я подумала, что когда мы с Рафаэлем уйдём, вы прервёте работу над планами. – Она почесала себе нос. – К тому же я очень долго прощалась с Рафаэлем, чтобы дать вам возможность перебраться в спальню.
Я посмотрела на неё.
– Очень долго? – протянула я. – Какая жертвенность!
Лесли усмехнулась.
– Да, подумать только, – сказала она. Она даже нисколько не покраснела. – Не уходи от темы. Ты могла спокойно сказать маме, что ночуешь у меня.
Я сделала гримаску.
– Н-да, честно говоря, я бы так и сделала. Но Гидеон настоял на том, чтобы вызвать такси. – Немного удручённо я добавила: – Очевидно, я и вполовину не так соблазнительна, как я думала.
– Просто он очень… э-э-э… ответственный, – утешила меня Лесли.
– Да, можно сказать и так, – заметил Хемериус, прервавший свой слаломный полёт. Тяжело дыша, он приземлился на пол рядом со мной. – Или просто зануда, трусливый заяц, – он перевёл дыхание. – Лодырь, засранец, тряпка…
Лесли посмотрела на часы. Ей пришлось орать, чтобы перекричать шум приближающегося поезда.
– Только не очень пунктуальный. Уже двадцать минут. – Она принялась разглядывать немногих людей, выходящих из поезда на перрон. И вдруг её глаза заблестели. – О, вот они.
– Оба страстно ожидаемых принца в это утро оставили своих белых коней в конюшне и приехали на метро, – медовым голосом продекламировал Хемериус. – При виде них у обеих принцесс заблестели глаза, и когда плотные заряды юношеских гормонов, проявившиеся смущёнными приветственными поцелуями и глупыми улыбками, встретились на перроне, умному и несравненно прекрасному демону пришлось, к сожалению, наблевать в мусорную корзину.
Он бесстыдно преувеличивал – никто из нас глупо не улыбался. Самое большое – улыбался светло. И никто не смущался. Ну да, может быть, я. Поскольку я опять вспомнила, как Гидеон сегодня ночью снял мои руки со своей шеи и сказал: «Лучше я вызову тебе такси. Сегодня будет напряжённый день». Я показалась себе в некотором роде репьём, который отдирают от пуловера. Самое ужасное, что я как раз в этот момент готовилась сказать «Я люблю тебя». Не то чтобы он давно об этом не знал, но… я ему этого ещё не говорила. А теперь я не была уверена, хочет ли он вообще это слышать.
Гидеон быстро погладил мою щёку.
– Гвенни, я могу это сделать и один. Я просто должен перехватить дежурного Стража на пути наверх и забрать у него письмо.
– «Только» – это хорошо сказано, – заметила Лесли. У нас пока не было гениального плана, но всё же вчера вчетвером мы разработали «примерную концепцию действий», как назвала это Лесли. В любом случае мы должны были ещё раз встретиться с Люси и Полом, а именно перед тем, как мы после обеда снова увидимся с графом. И нам надо заняться письмом с информацией о местопребывании Люси и Пола, которое Гидеон на прошлой неделе отнёс в 1912 год. Это письмо ни в коем случае не должно попасть в руки тогдашнего Великого Магистра и близнецов де Вильерсов. Поскольку время, которое мы могли использовать для тайных вылазок с помощью нашего личного хронографа, не рискуя при этом телесным ущербом (или, как выразился Хемериус, не наблевав в мусорную корзину), составляло максимум полтора часа, нам будет очень сложно полноценно использовать каждую минуту.
Рафаэль со всей серьёзностью предложил доставить хронограф в штаб-квартиру Стражей и прыгнуть оттуда, но настолько хладнокровным его старший брат всё же не был.
В качестве альтернативного предложения Гидеон достал из одной из книжных полок пару папок, и между «Анатомией человека в формате 3D» и «Кровеносной системой человеческой руки» обнаружился план подземных ходов района Темпла. Именно этот план был причиной того, что мы встретились на станции метро.
– Ты хочешь это сделать без нас? – Я нахмурила брови. – Мы же решили, что отныне мы всё делаем вместе.
– Вот именно, – сказал Рафаэль. – Иначе в конце концов окажется, что ты спас мир в одиночку. – Они с Лесли должны были охранять хронограф, и хотя Хемериус оскорблённо считал, что он справится с этим не хуже, было утешительно думать, что они смогут его упаковать и уйти, если мы будем вынуждены вернуться в настоящее в другом месте.
– Кроме того, без нас ты наверняка наделаешь глупостей! – Лесли сверкнула на Гидеона глазами.
Гидеон поднял руки.
– Ладно, ладно, я всё понял. – Он взял мою сумку и посмотрел на часы. – Смотрите. В 7:33 придёт поезд. После этого у нас будет ровно четыре минуты до следующего поезда, и за эти четыре минуты нам надо будет найти первый проход. Фонарики включите только тогда, когда я скажу.
– Ты права, – шепнула мне Лесли. – К этому повелительному тону ещё надо привыкнуть.
– Merde! – Рафаэль выругался от всей души. – Едва успели.
Я могла с ним только согласиться. Свет наших фонариков отражался от покрытых кафелем стен и скользил по нашим бледным лицам. Позади нас по туннелю грохотали вагоны поезда.
Четыре минуты, как мы теперь знали, были чертовски небольшим промежутком времени для того, чтобы взобраться на ограждение в конце перрона, спрыгнуть с него и вбежать мимо рельсов в туннель. А потом пятьдесят метров пыхтеть следом за Гидеоном, беспомощно стоять перед железной дверью, врезанной в правую стену туннеля, и смотреть, как Гидеон обстоятельно извлекает из кармана брюк что-то вроде отмычки и принимается взламывать замок. Это был тот самый момент, когда Лесли, Хемериус и я начали хором визжать «Давай, давай, давай!», причём нам аккомпанировал шум приближающегося поезда.
– На карте это выглядело как-то ближе, – сказал Гидеон, окидывая нас извиняющимся взглядом.
Лесли первая взяла себя в руки. Она направила луч своего фонарика в темноту перед нами и осветила стену, которая метра через четыре перегораживала проход и превращала его в тупик.
– Окей, мы на правильном пути. – Она сверилась с картой. – В 1912 году этой стены ещё не было. За ней проход продолжается.
Гидеон присел на корточки, развернул хронограф и стал вводить даты, а я достала из сумки наши вещи 1912 года и собралась уже снимать джинсы.
– Зачем это? – Гидеон отсутствующим взглядом посмотрел на меня снизу вверх. – Ты что, собираешься в платье до пола бежать по проходам?
– Э-э-э… я думала, для аутентичности.
– Плевать на аутентичность.
Хемериус захлопал своими лапами.
– Да, плевать на неё! – вскричал он с восторгом. Потом он повернулся ко мне. – Плохое общество постепенно накладывает свой отпечаток. К этому всё идёт.
– Сначала ты, Гвенни, – кивнул мне Гидеон.
Я присела перед хронографом. Было немного странно исчезать под напряжёнными взглядами Лесли и Рафаэля, но за это время процедура превратилась для меня в некоторую рутину (скоро я, наверное, буду прыгать в прошлый век за булочками).
Гидеон приземлился рядом со мной и посветил фонариком вперёд. Здесь в 1912 году не было никакой стены, свет фонарика терялся в длинном, низком проходе.