– Обычно я при этом никому не выкручиваю руку, – мрачно ответил Гидеон, и Джеймс взвизгнул ещё раз.
– Это какое-то дурацкое прощание, – сказала я, безуспешно подавляя тяжёлый вздох. – Чем держать шпагу у твоей шеи, я бы лучше тебя обняла! В школе ты был моим лучшим другом, сразу же после Лесли. – Первая слеза потекла по моей щеке. – И без тебя я никогда бы не поняла различия между высочеством, светлостью и величеством, и...
– Готово, – сказал Гидеон и отпустил Джеймса, который сделал пару неуверенных шагов назад и схватился за горло. – Надо, собственно, наклеить пластырь, но обойдёмся и без этого! Проследите за тем, чтобы туда не попала грязь. – Гидеон забрал у меня шпагу. – Вы сейчас сядете на свою лошадь и уедете не оглядываясь, понятно?
Джеймс кивнул. Его глаза были испуганно расширены, как будто он не мог поверить, что всё уже кончено.
– До свиданья, – всхлипнула я. – До свиданья, Джеймс Огаст Перегрин Пимплботтом! Ты был лучшим призраком, которого я когда-либо знала!
На неверных ногах, задыхаясь, Джеймс взобрался на лошадь.
– Шпага лежит под каштаном, на тот случай, если Вы захотите её забрать, – сказал Гидеон, но Джеймс уже пришпорил бедного Гектора. Я смотрела им вслед, пока они не исчезли между каштанами.
– Довольна? – спросил у меня Гидеон, собирая наши вещи. Я вытерла слёзы со щёк и улыбнулась ему.
– Спасибо! Круто иметь другом студента-медика!
Гидеон улыбнулся.
– Клянусь, что это моя последняя прививка от оспы! Пациенты такие неблагодарные.
Те, кого любят, не могут умереть, потому что любовь означает бессмертие.
(Эмили Дикинсон).
15
– Наподдай газу, старик! – вскричал Хемериус. – Пора, наконец, встретиться со злодеем в решающей схватке!
Он сидел на корточках на моих коленях, а я сидела на переднем сиденье в Гидеоновом мини, который тащился вперёд в послеобеденном потоке транспорта на Стрэнде.
– Замолчи, – прошептала я Хемериусу. – По мне, граф может дожидаться меня хоть целую вечность.
– Что? – Гидеон вопросительно посмотрел на меня.
– Ах, ничего. – Я уставилась в окно. – Скажи, Гидеон, ты действительно считаешь, что того, что мы придумали, будет достаточно? – Моё прекрасное утреннее настроение развеялось, как дым, и уступило место беспокойству, из-за которого я дрожала всем телом.
Гидеон пожал плечами.
- В любом случае наш план лучше, чем та – как ты это назвала – примерная концепция действий, которую мы сочинили сегодня утром.
– Это не я её так назвала, а Лесли, – поправила я его. На какой-то момент каждый из нас задумался о своём. Наша встреча с Люси и Полом никак не могла отпустить нас. То, что перемещения во времени могут быть такими напряжёнными, я поняла только тогда, когда при возвращении мы попали прямо на репетицию церковного хора, и нам, преследуемым визгом многочисленных семидесятилетних сопрано, пришлось спешно удирать. Но что касается нашей предстоящей встречи с графом Сен Жерменом, то тут мы по крайней мере были во всеоружии. На решающую идею нас натолкнула Люси, и именно эта идея была причиной нашего зудящего беспокойства.
– Парень! Езжай прилично! – взвизгнул Хемериус, закрывая лапами глаза. – Сигнал светофора был уже практически красным!
Гидеон прибавил газу, обогнал ехавшее впереди такси и повернул направо в сторону штаб-квартиры Стражей. Несколько мгновений спустя он с визгом затормозил на стоянке. Остановив машину, Гидеон повернулся ко мне и положил мне руку на плечо.
– Гвендолин, – начал он серьёзно. – Что бы ни случилось...
Продолжить он не смог, потому что дверь с моей стороны распахнулась. Я уже хотела обернуться и накинуться на неописуемого мистера Марли, но это был мистер Джордж, озабоченно гладивший свою отполированную лысину.
– Гидеон, Гвендолин, наконец-то! – воскликнул он с упрёком. – Вы опоздали больше чем на час!
– Чем позже вечер, тем прекрасней гости, – каркнул Хемериус, спрыгивая с моих колен. Я посмотрела на Гидеона, вздохнула и выбралась из автомобиля.
– Идём, дети, – подгонял нас мистер Джордж, взяв меня за руку. – Всё уже подготовлено.
«Всё» – это была мечта из кремовой вышивки и кружев в сочетании с бархатом и парчой холодного золотистого цвета для меня и пёстрый вышитый камзол для Гидеона.
– Это что, обезьяны? – Гидеон уставился на свой камзол так, как будто его облили синильной кислотой.
– Точнее говоря, обезьянки-капуцины. – Мадам Россини ослепительно улыбнулась Гидеону и заверила его, что в 1782 году вышивка в виде экзотических животных была последним криком моды. Она хотела подробно рассказать нам, сколько времени стоило ей создать по оригинальным рисункам файл этой вышивки для её швейной машинки, но тут вмешался мистер Джордж, который ждал в дверях, уставившись на свои золотые часы. Я не имела понятия, почему он так торопится. Ведь для графа не было никакой разницы, который у нас сейчас час.
– Сегодня вы элапсируете из помещения архива, – объявил мистер Джордж и пошёл вперёд. Фалька и других Стражей мы ещё не видели, наверное, они сидели в Драконьем зале, повторяя клятву члена Ложи, или чокаясь за золотые правила, или что там ещё обычно делают Стражи.
Миссис Дженкинс пробежала по коридору с толстой папкой в руках и подмигнула нам (и это в воскресенье!).
– Мистер Джордж – какие указания на сегодня? – спросил Гидеон. – Есть ли детали, которые мы должны знать?
– Ну, для графа Сен Жермена с момента бала прошло столько же времени, сколько и для вас, то есть два дня, – с готовностью принялся объяснять мистер Джордж. – Указания из его письма немного запутаны и для нас. Согласно этим указаниям, твой визит будет длиться всего пятнадцать минут, Гидеон, в то время как Гвендолин должна провести с графом три с половиной часа. Однако мы предполагаем, что тебе доверят другие задания, на которые понадобится весь твой лимит времени, потому что граф чётко написал, что вы перед этим не должны элапсировать. – На какой-то момент он замолчал и посмотрел в окно на церковь Темпла, которая была отсюда великолепно видна. – Указания нам до конца не ясны, но… очевидно, граф уверен, что круг замкнётся в ближайшее время. Мы все должны быть готовы, написал он.
– Ох, ох, – сказал Хемериус.
Ох, ох, подумала и я, бросая на Гидеона короткий взгляд. Было такое впечатление, что граф рассчитывал на провал вчерашней операции Сапфир – Чёрный Турмалин. И как будто у него с самого начала имелся другой план.
Возможно, более гениальный план, чем наш.
Моё зудящее беспокойство превратилось в страх в чистом виде. От одной мысли о том, что я останусь с графом наедине, у меня по коже пошли мурашки. Словно прочитав мои мысли, Гидеон остановился и притянул меня к себе, не заботясь о мистере Джордже.
– Всё будет хорошо, – прошептал он мне в ухо. – Не забывай, что он ничего не может тебе сделать. И пока он этого не знает, ты в безопасности.
Я вцепилась в него, как обезьянка-капуцин.
Мистер Джордж откашлялся.
– Кстати, я рад, что вы снова помирились, – сказал он. По его лицу скользнула лукавая улыбка. – Но тем не менее нам надо идти дальше.
– Присмотри за ней, дурья башка! – донеслось до меня бурчание Хемериуса, но затем я оказалась в 1782 году. Первое, что я увидела при моём приземлении, было лицо Ракоци в полуметре от моего. У меня вырвался тихий крик, и я прыгнула в сторону, Ракоци тоже шокированно отпрянул назад.
Прозвучал смех, и хотя он был приятным и мелодичным, мои волосы при этом смехе встали дыбом.
– Я же говорил, что тебе лучше отойти в сторону, Миро.
Гидеон приземлился рядом со мной, и я медленно повернулась. Вот и он, граф Сен Жермен, в простом тёмно-сером бархатном камзоле и, как всегда, в белом парике. Он опирался на свою палку и казался хрупким и старым, просто древним.
Но потом он выпрямился, и в свете свечей я увидела, что его губы скривились в насмешливой улыбке.
– Добро пожаловать, мои дорогие. Я рад вас видеть в добром здравии. Как и тому, что красочные рассказы Аластера о смерти Гвендолин оказались фантазиями умирающего человека. – Он приблизился на шаг и выжидательно посмотрел на меня. Через секунду мне пришло в голову, что он, наверное, ожидает реверанса. Поэтому я присела в глубоком книксене. Когда я снова из него вынырнула, граф уже повернулся к Гидеону.
– Мы сегодня не можем уделять много времени формальностям. Сообщение от твоего Великого Магистра? – спросил он, и Гидеон протянул ему запечатанное письмо, которое нам дал мистер Джордж.
Пока граф распечатывал и читал его, я быстро огляделась в комнате. Здесь стоял письменный стол, много стульев и кресел. Стеллажи у стен были забиты книгами, свитками и стопками бумаг, а над камином, как и в наше время, висела картина маслом. Но здесь это был не портрет графа Сен Жермена, а красивый натюрморт с книгами, пергаментом, гусиным пером и чернильницей. Ракоци, не спрашивая разрешения, уселся на один из стульев и закинул сапоги на стол. Свою до блеска отполированную шпагу он держал в руке – как игрушку, с которой он не может расстаться. Он скользнул по мне взглядом своих жутких чёрных глаз и презрительно скривил губы. Если он даже и помнил нашу последнюю встречу, то извиняться за своё поведение он, очевидно, не собирался.
Граф закончил чтение, вопросительно посмотрел на меня и кивнул.
– Рубин, магией Ворона одарённый, в соль-мажор замыкает круг, двенадцатью одухотворённый. Как тебе удалось избежать бешеной шпаги лорда Аластера? Или он только вообразил себе это?
– Он действительно ранил Гвендолин, – ответил Гидеон, и я поразилась, как спокойно и дружелюбно звучал его голос. – Но это была лишь безобидная царапина – ей действительно повезло.
– Мне жаль, что вы оказались в этой ситуации, – сказал граф. – Я обещал вам, что ни один волос не упадёт с вашей головы – а я, как правило, держу свои обещания. Но мой друг Ракоци этим вечером немного забыл свои обязанности, не так ли, Миро? Что ещё раз напомнило мне, что нельзя слишком полагаться на других. Если бы очаровательная леди Лавиния не прибежала ко мне, мой Первый секретарь мог бы очнуться от своего беспамятства и скрыться… и лорд Аластер истёк бы кровью в одиночку.