добра? Теория не просто так в моей голове не пойми откуда взялась, а основана на наблюдениях за коллегами из вашей Граничной полиции. Вот уж для кого не вопрос просидеть у нас, сколько захочется, хоть весь отпуск целиком провести. Но их одних для проверки теории мало, конечно. И у всех одинаковый род занятий. И общий шеф, да такой, что само его присутствие изменяет человеческую природу и вообще все вокруг. Поэтому я не просто для нашего обоюдного удовольствия тебя сюда пригласила – хотя и для удовольствия тоже! – а поставила эксперимент. Ты в Граничной полиции не работаешь. Вообще другими вещами занята. И Стефана только в Тонином кафе видела, да и то всего пару раз. Я решила, если с тобой все пройдет как по маслу, значит, я двигаюсь в правильном направлении. Надеюсь, ты не в обиде.
– Не в обиде, – заверила ее Эва. – Особенно если повторный эксперимент поставишь. А еще лучше, целую серию. Мы, лабораторные мыши, любим служить науке. В смысле, непрерывно кутить.
– Кутить – вообще не вопрос, обеспечим, – улыбнулась Кара. – Но эксперименты можно больше не ставить. И так все ясно. Эта Сторона тебя уже приняла, и это неотменяемый факт.
– То есть я смогу сюда еще приходить?
– Ты смогла бы даже здесь поселиться, если бы захотела.
– Если бы захотела? – переспросила Эва. – Если бы захотела?! Вот этого счастья, которое тут считается нормой? В рай угодить при жизни? Как можно такого не захотеть? – но тут же сама себя перебила: – Не захотеть невозможно, но будем честны, делать мне здесь, по большому счету, нечего.
– Ну как это «нечего»? – почти возмутилась Кара. – Интересных занятий у нас тут еще и побольше, чем на Другой Стороне.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась ей Эва. – Но, по большому счету, все-таки нечего. Ты сама много раз говорила, смерть у вас тут хорошая, легкая. И всего одна.
– А, ты об этом.
Кара какое-то время молчала, обдумывая услышанное. Наконец энергично кивнула:
– Ты совершенно права. Умирать на Другой Стороне – не подарок. Таких как ты, кто помогает справляться с тамошней смертью, по пальцам можно пересчитать. Я бы на твоем месте тоже осталась. Собственно, я и на своем осталась. Практически безвылазно сижу там у вас! Зато теперь у меня есть повод почаще выбираться домой. Я, пока мы в трамвае ехали, вспомнила еще примерно полсотни шикарных забегаловок, где нам с тобой обязательно надо поужинать. За остаток ночи не справимся, факт.
8. Зеленый Змей
Состав и пропорции:
водка 15 мл;
абсент 15 мл;
ром светлый 15 мл;
текила 15 мл;
ликер «Мидори» 30 мл;
лимонный сок 20 мл;
ликер «Блю Кюрасао» 5 мл;
лимонад «Bitter Lemon» 50 мл;
лед.
В бокал хайбол положить несколько кубиков льда и вылить все ингредиенты в указанном порядке.
Нёхиси
Этот пешеходный мост через речку Вильняле еще не достроен, но ходить по нему уже можно. В том смысле можно, что он не рухнет под ногами безрассудного путника, а официально, по правилам все же пока нельзя, и проходы к нему перекрыты строительными заграждениями; впрочем, через них, при желании, легче легкого перелезть.
Перил у недостроенного моста пока нет, но они обязательно когда-нибудь будут. А то, что когда-нибудь обязательно будет, в каком-то смысле уже есть – прямо сейчас и вообще всегда. Тому, у кого линейное восприятие времени, то есть любому нормальному человеку, представить такое непросто, но тут ничего не поделаешь, надо стараться, этот навык нам еще не раз пригодится, все по-настоящему интересные вещи почти невозможно вообразить.
В общем, перил у моста пока нет, но на них все равно сидят, будем считать, что люди. Проще сказать: «сидят люди», – чем пытаться придумать название для того, что удобно расселось на будущих перилах недостроенного моста под видом двух, условно говоря, человек. Один босоногий, в ярко-желтом осеннем пальто и пляжной соломенной шляпе, из-под которой выбиваются рыжие волосы и душистые травы, второй в заляпанном краской рабочем комбинезоне и самодельной шапке-пилотке, сложенной из газеты, зато в шикарных белых башмаках. И тот, который в желтом пальто, говорит:
– Извини. Ты же честно выиграл теплый конец сентября, а я все равно устроил очень холодный, с такими сладкими заморозками по ночам, что сам от них шалею, как юные Вечные Демоны от Синей Шор-Обрианской Тьмы. Не нарочно, просто увлекся. Исправлюсь. В октябре с процентами отдам.
– Да ладно, – великодушно отмахивается тот, который в комбинезоне. – Пусть будет, как тебе нравится. Все-таки ты это ты, а не кто-нибудь посторонний. Что ни сделаешь, все хорошо.
– Вот это сейчас был отличный заход, – смеется тот, который в соломенной шляпе. – Теперь мне точно придется лупить себя по рукам весь октябрь, чтобы не приморозить нечаянно. А не то совесть совсем загрызет.
– С каких это пор у тебя появилась совесть? Откуда она взялась? И к какому месту ты ее привинтил?
Существо в желтом пальто и соломенной шляпе совершенно всерьез задумывается. Наконец говорит:
– По-моему, совесть все-таки ни к чему не привинчена, а свободно болтается внутри организма. Сам не знаю, откуда она там взялась, но я подумал – смешная штука, пусть будет. Я люблю необычные ощущения.
– Экстремал.
– Ну естественно. Не будь я, как ты выражаешься, «экстремалом», не ввязался бы в эту затею. Я имею в виду, ни за что бы сюда не попал. Сам прикинь, это насколько же надо быть безрассудным придурком, чтобы по доброй воле подписать нелепый контракт, ограничивающий твое всемогущество в обмен на сомнительную карьеру Старшего Духа-Хранителя даже не богом забытой реальности на обочине мироздания, а всего лишь одного из ее городов. Но я, как выяснилось, именно вот настолько безрассудный придурок. Мне с собой повезло!
– И нам всем за компанию.
– Это правда, – легко соглашается Нёхиси, беспредельно добродушное божество, с размаху швыряя в реку несколько мелких спелых плодов инжира, который не растет на берегах Вильняле, климат не тот, а он давно хотел, чтобы речка Вильняле попробовала фиги, винные ягоды, смоквы, да как их только не называют, у плодов инжира почему-то очень много имен. Не по какой-то особой причине, просто с реками регулярно должно случаться что-нибудь невозможное, инжир с далеких чужих берегов в этом смысле ничем не хуже дождя из лягушек, вполне подойдет. В общем, хотел он давно, да руки не доходили, но вот наконец все сложилось: вовремя вспомнил, добыл, сам не слопал, принес.
– Место, где мне хорошо живется, автоматически становится благословенным. Так что у этого города просто нет выбора, – беспечно добавляет он.
Цвета
На Другой Стороне почему-то оказалось гораздо холоднее, чем дома. Как будто не сентябрь в разгаре, а уже наступила зима. Ветер, не просто сырой, а промозглый, пробирающий насквозь, до костей, дул отовсюду, сразу со всех сторон. И небо так плотно затянуто тучами, что Цвета всерьез усомнилась: а есть ли вообще на Другой Стороне луна и звезды, или здесь придется обходиться без них? Никогда специально об этом не думала, никого не расспрашивала, а зря, надо было спросить. Даже запах печного дыма, который ей всегда очень нравился дома, здесь казался слишком горьким и едким; в общем, чужим. Все тут было чужое и незнакомое, но при этом не будоражащее новизной, не вдохновляющее, не зовущее к приключениям, а подчеркнуто, демонстративно унылое. Словно бы над городом висел невидимый, но каким-то образом явственно ощущаемый лозунг: «Нет смысла ни в чем».
Пока они шли по темным улицам, освещенным слишком тусклыми фонарями и таким же тусклым, безрадостным светом из окон жилых домов, Цвета неплохо держалась, как говорится, сохраняла лицо. С преувеличенно заинтересованным видом глазела по сторонам, хотя увиденное ее совершенно не радовало. Объективно – дома как дома, даже архитектура не то чтобы разительно отличается от привычной. То есть разница есть, но не такая большая, как, например, с Элливалем, который застыл в завершенной форме еще до наступления эпохи Исчезающих Империй, потом несколько раз перестраивался людьми, а не сам собой изменялся, как все нормальные города, поэтому получился вообще ни на что не похож. И автомобили, изредка проезжавшие мимо них по нешироким мостовым, тоже вполне обычные. «И деревьев здесь много, почти как у нас, это добрый знак, – думала Цвета, – где хорошо деревьям, там может жить человек».
Но все равно она не могла избавиться от ощущения, что оказалась в каком-то страшном сказочном королевстве, где обитают чудовища-людоеды. Впрочем, ощущения не так уж ее обманывали. Еще неизвестно, где страшней с непривычки – в сказочном королевстве или впервые в жизни на Другой Стороне.
Однако Цвета хранила стойкость, вежливо улыбалась, воздерживалась от так и лезущих на язык язвительных комментариев, внимательно слушала Симона, который, не умолкая, рассказывал, как тут будет красиво днем, при солнечном свете, потому что листья кленов и ясеней уже начали желтеть, просто в темноте их не видно; какой дорогой можно быстро дойти до большой реки; где тут круглосуточный супермаркет; в какие кофейни имеет смысл заходить почаще, а в какие не стоит, если не хочешь окончательно утратить веру в добро.
На этом месте Цвете захотелось спросить его: «А что такое добро?» – и дико захохотать, как психи из кинофильмов Другой Стороны; понятно теперь, как им так удается, тут и учиться не надо, достаточно этим тяжким воздухом подышать.
Но хохотать, конечно, не стала, держала себя в руках. Помнила, что вся эта нелепая эпопея с переходом на Другую Сторону – ее, а не чей-то чужой каприз. А Симон – надежный товарищ и настоящий герой: мало того что все здесь для нее организовал и подготовил, так еще и сам, без дополнительной помощи сюда привел, хотя у Цветы не было способностей к переходам между реальностями. Она даже в детстве ни разу нечаянно на Другую Сторону не забредала – притом что почти с каждым вторым ее одноклассником такое хоть раз да случалось, детям подобные штуки гораздо легче даются, но Цвете они не давались никогда. Симону, кстати, тоже не давались, он не умел проходить на Другую Сторону, пока не завербовался в Мосты, прожил здесь без малого десять лет, вернулся домой и только тогда наконец научился, теперь хоть каждый день может бегать туда-сюда. И Цвету сумел провести, хотя сам не особо верил в успех, это было заметно. Но Цвета почему-то с самого начала не сомневалась. «Мне очень надо, значит, у нас все получится», – она всегда примерно так рассуждала, и в большинстве случаев оказывалась права.