Но теперь-то понятно, кому придёт в голову, и зачем здесь стоянка! Реальность, – думает Сайрус, – отлично подготовилась к моему воскрешению, даже автомобильный прокат в нужном месте заранее организовала, умница моя. Нечему удивляться, при жизни мы с реальностью были большими друзьями. И теперь, похоже, снова друзья.
Пункт проката, ясное дело, закрыт, по ночам они не работают; это к лучшему, – думает Сайрус, – меня же в Элливале все знают, то-то был бы переполох. На стоянке всего две машины, серый «Ханс» и красный «Хокнесс» старой модели, не такой, на котором Эдо ездил на Чёрный Север, но всё-таки это «Хокнесс», можно сказать, близкий родич боевого товарища, ясно, что надо брать.
Сайрус садится в машину и заводит её без ключа, одним лёгким прикосновением: приборы и механизмы всегда слушаются жрецов. Живых жрецов, – торжествующе думает Сайрус. – Живых они слушаются. Не мертвецов! Машина трогается с места, и Сайрус наконец даёт себе волю и орёт во всю глотку: «Я живой! Ай да я!»
Сайрус, конечно, не умеет водить машину, при его жизни не было ничего даже близко похожего на автомобили, всё-таки он умер четыре тысячи лет назад. Но когда за руль садится опытный жрец, его водительский стаж не имеет значения: материя, из которой состоит машина, хранит память о том, как на ней ездили, и этого более чем достаточно. Машина – в данном случае, чем она старше, тем лучше – сама подскажет, как ею управлять.
Теоретически Сайрус это, естественно, знает, но на практике всё равно чувствует себя странно, легко управляясь с педалями и рулём. Я живой, я голодный, я машину веду! – вот о чём думает Сайрус, проезжая мимо ярко-зелёного щита с надписью «Междугородняя трасса» и другого, с перечёркнутым названием населённого пункта: «Элливаль». А о том, что вот прямо сейчас происходит нечто совершенно для него невозможное, он выезжает за пределы города, из-под спасительного щита, Сайрус уже не думает. Не о чем тут раздумывать, когда знаешь наверняка, что всё у тебя получится – уже получилось! Что и требовалось доказать, – ухмыляется Сайрус, въезжая на территорию Лиловой пустыни. – Пока-пока, Элливаль.
На рассвете, то есть, часа четыре спустя – машина попалась аккуратная и осторожная, не давала особенно гнать – Сайрус сворачивает на заправку, выходит, оглядывается по сторонам. Он впервые в жизни на автомобильной заправке, поэтому чувствует себя так, словно в сказку попал. Всюду странные штуки непонятного предназначения; то есть, предназначение-то как раз вполне понятное, они нужны чтобы заправить машину топливом, но мать вашу, что надо делать и как?! Сайрус стоит посреди этого великолепия и смеётся: влип, как последний дурак. Он, конечно, следил за Эдо, почти неразлучно был рядом с ним в путешествии, но на технические детали внимания не обращал. Просто в голову не пришло, что они ему в ближайшее время понадобятся. Кто же знал, мать твою, кто же знал!
Можно, конечно, расспросить странные штуки, они-то в курсе, как с ними следует обращаться, что здесь делают все водители, подскажут наверняка. Но это потом, – думает Сайрус, направляясь к небольшому ярко освещённому павильону, где сидит дежурный. – Сначала пожрать.
С точки зрения дежурного управляющего автозаправочной станцией, когда открывается дверь, в помещение входит сияющая улыбка. Впрочем, потом дежурный всё-таки видит, что к улыбке прилагается человек в длинном белоснежном пальто.
– Кофе срочно. И пожрать тоже срочно, – говорит сияющая улыбка, ну то есть, улыбающийся человек.
Дежурный по автозаправке родом не из Элливаля, а из Каифы, поэтому вошедший для него не сам эла Сайрус, основатель культа Порога и величайший из живших когда-то на свете жрецов, а просто незнакомый чувак в явно неподходящей для поездки одежде, с настолько чудесной улыбкой, что душу, не душу, но много чего за такую можно отдать.
– Какая дрянь, – восхищённо говорит Сайрус, попробовав кофе. – Какая невероятно горькая пакость! Любовь моей жизни, ты отравитель. Я тебя обожаю. Срочно налей мне ещё.
Оба смеются, хотя вообще-то дежурный очень не любит критику. Не нравится мой кофе, всё, давай, до свидания, может через сто километров тебе повезёт. Но этот, вроде бы, не ругает, а просто так заковыристо хвалит. Да конечно он хвалит, если хочет ещё!
– Мой друг, – с набитым ртом говорит Сайрус, – утверждал, что нет ничего круче печёных сосисок с заправки. Лучшая в мире еда. Я был уверен, он просто излишне сентиментален. Но теперь понимаю, что да!
– Ну это, кстати, смотря с какой заправки сосиски, – отвечает ему дежурный. – У нас поставщик реально хороший. Я имею в виду, на всех заправках Ши K°.
– Значит так, любовь моей жизни, – объявляет Сайрус после второй чашки кошмарного кофе и четвёртой сосиски, вкуснее которой даже теоретически ничего не получается вообразить. – Ты наверное думал, я хороший чувак и выгодный клиент, а я – твоё горькое горе. У меня ни гроша, и при этом мне нужен бензин.
– Да ладно тебе, – флегматично отвечает ему дежурный. – Это же междугородняя трасса, а не городской магазин! Если нет денег, еду и топливо можно получить бесплатно, только подпись оставить в тетрадке. У нас специальный фонд для попавших в беду.
– Грамотно, – одобрительно улыбается Сайрус, и за эту улыбку получает очередную булку с сосиской. – И гуманно. Но я люблю за себя платить. Поэтому надо позвонить… Та-а-ак, а номера-то я и не знаю! Смешно.
– В хаосе заплутал? – сочувственно спрашивает дежурный. – Там почему-то все первым делом забывают телефонные номера.
– Да, немного, – кивает Сайрус, обрадовавшись подсказке. Универсальное объяснение любым моим странностям: я у мамы в хаосе заплутал. Удобная штука хаос! – весело думает Сайрус. – Хорошо, что он у нас есть.
– Тебе, может, помощь нужна? Отвезти куда-то? Я отсюда не могу отлучаться, но если надо, водителя вызову, – предлагает дежурный. – Или врача?
И заодно врача для того врача, который меня осмотрит, – думает Сайрус. Но вслух говорит:
– Спасибо, не надо, со мной всё в порядке, только кошелёк потерял и все телефонные номера забыл. Поэтому позвони в элливальскую справочную и узнай у них номер Марины Андрани. Только Марины, а не Марино! А то у неё есть брат.
Сайрус впервые в жизни держит в руках телефонную трубку; впрочем, у него сегодня так много впервые, что это не вызывает особых эмоций. Подумаешь, ну телефон. Слушает долгие гудки, думает: интересно, это что, такие специальные звуки для развлечения, чтобы было не скучно ждать? На пятом гудке он понимает, что со звуками даже скучнее, но тут наконец раздаётся сонный голос: «Алло».
– Только не падай, Мариночка, – говорит Сайрус. – Я тебе с заправки звоню. С какой? Это важно? На междугородней трассе, почти сразу за Лиловой пустыней, по левую сторону, если ехать от нас. Какими-то буквами называется. А, ну точно, Ши K°.
– Ужасно смешно получилось, – говорит Сайрус. – Во-первых, я машину из проката угнал. Да нормально я вожу, не выдумывай. Тоже мне премудрость великая. Короче, заплати им завтра, пожалуйста, за красный «Хокнесс», номер два чёрных квадрата, девяносто восемь, тире один. И скажи, куда прислать счёт с заправки. У нас вообще есть почтовый адрес? С чем, с чем он у нас? Даже с почтовым индексом? Ну надо же, какие мы с тобой молодцы.
– Эй, – смеётся Сайрус, – какое «вернуться»? Ты меня первый день знаешь? Ну и чего ерунду предлагаешь тогда? Но, дорогая, у меня для тебя хорошая новость. Да, слушай, тебе понравится. Я больше не объект твоей профессиональной заботы, а просто старый приятель. Как – «ну и что»? Не понимаешь, что это значит? Со мной больше не обязательно соглашаться! Ты не должна считать все мои выходки благом. Меня теперь можно страшно ругать!
Некоторое время Сайрус с удовольствием слушает, как кроет его Марина за то, что не зашёл попрощаться по-человечески, не взял машину и еды на дорогу, и денег тоже не взял. Как она смеётся от злости, плачет от счастья, и снова ругается. Наконец говорит:
– Шикарно у тебя выходит. Талантище! Недаром в городе сплетничают, что твой дед был не просто моряк, а пират.
– Понятия не имею, – говорит Сайрус. – Ну сама подумай, откуда я сейчас знаю, вернусь, или нет? Просто открой мне счёт в каком-нибудь банке, у которого есть филиалы в разных городах. В Старом, так в Старом, тебе видней.
– Самое главное, – говорит Сайрус. – Когда надумаешь умирать, обязательно умирай в Элливале. Всё-таки наша не-жизнь отличная штука, если не раскиснуть в блаженстве, а дальше скакать. Ну, ты на меня насмотрелась, сама понимаешь, как много можно из этого взять.
– Люблю тебя очень, – говорит Сайрус. – Но нет, дорогая. Конечно, я не буду скучать.
Сайрус выбрасывает недокуренную сигару – к куреву для живых надо ещё привыкнуть, пока оно кажется слишком крепким и горьким на вкус – садится в заправленную машину, машет рукой дежурному, аккуратно выезжает на трассу, открывает окно, говорит призывно мерцающему на обочинах хаосу:
– Потерпи дорогой, у меня сейчас есть дела поважнее. Но однажды я и до тебя доберусь.
Закрывает окно, поддаёт газу, старый «Хокнесс», поколебавшись, соглашается ехать немного быстрей. Я живой, я уехал из Элливаля, впереди настолько полная неизвестность, какой в моей жизни, пожалуй, ещё и не было, – весело думает Сайрус. – Это дело надо хорошенько отметить. И я знаю, с кем.
Десятое мореЦвета зелёной вспышки, зеленого цвета планеты, цвета золота с зеленым оттенком, цвета океанской волны
Мы
Стефан сидит в баре на перекрёстке улиц Тауро и Паменкальнё. Этого бара в городе нет, но он иногда здесь мерещится; на самом деле, всё чаще и чаще, уже чуть ли не через день. Будучи наваждением, рождённым из хаоса, бар, во-первых, работает – по нынешним временам это самое главное чудо, локдаун-то никто не отменял. Во-вторых, здесь всегда негромко играет музыка, которая любому вошедшему кажется смутно знакомой и так трогает сердце, словно сопровождала его в самые лучше дни. А в-третьих – на этом месте звучат победительные фанфары – тут можно курить.