Владимир Эдуардович не мог не признать, что девушка ему понравилась и, скрепя сердце, согласился с идеей, что Виктору, очевидно, выпала счастливая карта. Правда, кое-что в Арине отчего-то настораживало его, интуиция старого сыщика подсказывала ему, что с девушкой что-то нечисто, что-то кроется за ее внезапным появлением, но он досадливо гнал от себя подобные мысли.
И без этой ерунды было о чем подумать. Совершенно другое, куда более интересное, занимало теперь бывшего милицейского работника.
Сейчас с особой старательностью Владимир Эдуардович готовился к своему визиту. Казалось, что благополучие Виктора, да и его собственное, всецело зависит от того, какой именно букет удастся ему подобрать, во всяком случае, он вкладывал в это занятие весь свой вкус и умение.
— Хренов ветер! — пробормотал Горлов, придерживая кепку, которую ветер то и дело норовил сорвать у него с головы.
Он неприязненно посмотрел на шумевший неподалеку лес, взглянул на часы, полюбовался еле помещавшимся в руке букетом.
Потом удовлетворенно хмыкнул и неспешно направился к дому.
15. Продолжение тусовки
Кипа, стоявший на прежнем месте перед баром «Перекресток», докурил свою последнюю сигарету и теперь пребывал в глубокой задумчивости, совершенно не понимая, что ему предпринять.
За последние полчаса их компания увеличилась еще на одного человека. Четвертым стал Боря-длинный, в просторечии Боба, парень неопределенного возраста, неизвестно чем промышляющий.
— Может, скинемся, а?.. — без особой надежды предложил Боба, у которого с утра дико першило в горле от нестерпимого желания выпить.
Все молча начали выворачивать карманы.
Набралось восемь рублей пятьдесят копеек.
— Негусто, — заметил Кипа, сплевывая себе под ноги.
— На бутылку минералки, — усмехнулся Муса, — слышь, мужик?
— Засунь себе в жопу эту минералку! — со злостью сказал Боба. — Что будем делать, а, пацаны?
— Если бы Игорь был на месте, он бы мне так отпустил, — мечтательно произнес Паша-козел. — Бля буду, дал бы, — обратился он к Кипе. — Игорь меня знает. Я долги всегда возвращаю. Я все по-честному.
— Подумаешь, Игорь его знает! — возмутился Боба. — Удивил, палёна мать! Нерюх ты, вот и все. Да кого он не знает в Зеленой зоне, мудила? Всех он тут знает, ясно тебе! Я сам могу у него нехило в долг взять! Только хрена ты у него что-нибудь возьмешь, потому что его нету, а бар закрыт, вот и все, писец котенку, сечешь?
— Чего ты разорался, Боба, — примирительно сказал Кипа. — Надо подумать, чего делать.
— Хрена ты чего придумаешь! — с горечью сказал Боба. — Много ты тут надумал за то время, что стоишь?!.
— А форточка-то открыта, — неожиданно сказал Муса, в сотый раз разглядывая здание бара. — Может, он все-таки скоро придет? Слышь, мужик?
— Ага, жди, — язвительно произнес Боба, — хер он тебе сегодня откроет. Слушай ты, Муса, — сказал он, помолчав немного, — а ты мог бы влезть в эту форточку?
Все ошеломленно переглянулись.
— Я Игорька знаю десять лет, — сказал Кипа, озабоченно посмотрев по сторонам, — он не такой человек, чтобы из-за одной поллитры шухер поднимать.
— Мы же вернем, — с заблестевшими глазами подхватил Паша-козел, — завтра же и расплатимся, правда, ребят?
— Ясное дело, — хмуро подтвердил Боба. — Просто в долг возьмем, вот и все. Чего такого-то. Никто не виноват, что он запер бар в воскресенье. Кто ж так делает-то?!.
Все замолчали, по-прежнему в нерешительности озираясь по сторонам.
— Я вообще-то мог бы попробовать, — наконец неуверенно сказал Муса, — а что, если…
Он многозначительно замолчал.
— Не бзди, менты в это время здесь не чалятся, — сказал ему Боба. — Правда, пацаны?
Паша-козел и Кипа медленно кивнули.
— Ни разу не видел, — сказал Кипа.
— Бля буду! — подтвердил Паша-козел.
Все трое теперь выжидательно смотрели на Мусу.
Тот напряженно думал.
— Тусовка у нас, походу, нарезалась невъебенная, — наконец произнес он.
Все согласно закивали.
Тусовка и вправду была подходящая. Дело оставалась за малым.
— Только никуда я не полезу, — неожиданно объявил Муса. — Я себе не враг, слышь, мужик?!
И он демонстративно уселся в пыль прямо там, где стоял.
Всем своим видом показывал, что ничто на свете не заставит его сдвинуться с места.
16. Тост за дружбу
Обед подходил к концу. Вино и шампанское были выпиты, бутылка со «Столичным доктором» также опустела наполовину.
Макс громко рыгнул. Лицо его покраснело, глаза блестели. Он, судя по всему, пребывал в превосходном настроении.
Виктор, также слегка пьяный, был, наоборот, настроен отвратительно. Что же касалось Арины, то она так и просидела неподвижно весь обед, ни до чего не дотронулась.
— Извиняюсь, — сказал Макс, вторично рыгнув. — Ты классный мужик, Вить! Вот такой! — Он поднял большой палец кверху. — Ты вообще чем зарабатываешь?
— Я ветеринар, — хмуро ответил Виктор.
— Колоссально! — восхитился Макс. — Классная работа, нет вопросов, я ее уважаю. Я вообще люблю животных, слышь, Вить? Я их понимаю. Чувствую, что они наши меньшие братья и сестры. Правильно, Ариша?
Он неожиданно повернулся к девушке, пристально посмотрел на нее:
— Ну скажи, я прав?
Арина безучастно смотрела, никак не реагировала на вопрос. Твердо решила молча терпеть этот спектакль до самого его финала.
— Она знает, что я прав, — не дождавшись ответа, ухмыльнулся Макс. — У меня у самого была собака, — пояснил он Виктору. — Луша звали. Ох, как я ее любил! Ты даже не представляешь себе, какая была классная собачка! Нежная вся такая, ласковая…
Макс вдруг замолчал. Глаза его увлажнились.
— А что с ней случилось? — поинтересовался Виктор.
— Жуткая история, — вздохнул Макс. — Она взбесилась, пришлось ее убить.
— Убить? — поразился Виктор. — Ты имеешь в виду, что ее усыпили?
— Я имею в виду, что я ее убил! — упрямо мотнул головой Макс. — Я ее пристрелил, вот так!
Он наставил на Виктора палец и спустил воображаемый курок:
— Бах! И все. Бедная девочка!
Из глаз его заструились слезы.
Виктор потрясенно смотрел на него.
— Бешенство бешенству рознь, — пробормотал он. — Некоторые стадии можно лечить… Мне очень жаль.
— Господи!.. — вырвалось у Арины.
Макс внимательно оглядел обоих, неторопливо вытер бегущие слезы.
— Спасибо, — душевно произнес он. — Спасибо вам за ваше сочувствие. Только одно всегда помогает мне в горе, это мои друзья.
Он взял бутылку «Столичного доктора», налил себе и Виктору.
— У меня есть еще один тост, ребята, — сказал он, поднимая бокал, — я хочу выпить за дружбу. За нашу дружбу.
Виктор нехотя поднял свой. Ему уже сильно надоело все это.
Обед явно чересчур затянулся.
Он взглянул на Арину. Она даже не шелохнулась, по-прежнему сидела с отрешенным видом.
— Ну же, Арин, — окликнул ее Макс. — Ты не можешь пропустить этот тост. Наш последний тост. Вить, скажи ей!
— Арина… — начал было Виктор.
Арина, словно очнувшись, вдруг резко встала из-за стола.
— Спасибо! — глухо сказала она. — С меня хватит!
И, повернувшись, быстро пошла на кухню, цокая каблучками.
— Вот характер! — восхитился Макс, глядя ей вслед. — Ну ладно, черт с ней, — подмигнул он Виктору. — За нашу дружбу, доктор!
Виктор машинально чокнулся с ним, однако тут же поставил свой бокал на место.
— Одну минутку, надо ее позвать, — сказал он. — Арина! Арина!
— Арина! — неожиданно подхватил Макс.
Из кухни не последовало никакого ответа.
Виктор начал было вставать из-за стола, но Макс мягко остановил его, положив руку ему на плечо.
— Оставь ее, — ласково улыбнулся он. — Успокоится и вернется. Женщины все такие, а Арина особенно. Она так любила мою Лушу, что совершенно не может слышать о ней. Видишь, что с ней происходит? Не трогай ее сейчас.
Виктор озабоченно глядел в сторону кухни.
— Может, ты и прав, — неуверенно сказал он, — в конце концов, ты ее знаешь гораздо дольше, чем я.
— Это уж точно, — усмехнулся Макс. — Через пять минут она вернется, можешь мне поверить, доктор.
Арина стояла, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло. Она часто и глубоко дышала, будто ей не хватало воздуха.
На руках у нее сидел притихший Лёха. Она гладила черную шелковистую шерстку, крепко прижимала его к себе, словно пыталась согреться теплом зверька, унять с его помощью дрожь, пронизывающую ее изнутри.
17. Голова
Боба пасся на стреме на углу здания, внимательно оглядываясь вокруг. Кипа и Паша-козел позади него подсаживали Мусу.
— Тяжелый, сука! — кряхтел Паша-козел. — А с виду кожа да кости.
— Ну чего там? — спросил Кипа у Мусы. — Уцепился?
— Ща, не парься, — ответил он, — возьмусь покрепче.
И, подтянувшись, стал пролезать сквозь форточку.
Внутри бара было совершенно темно. Муса втиснулся внутрь наполовину и приостановился, так как ничего не видел в кромешной тьме.
— Ты чего застрял? — закричали сзади. — Жми, давай!
— Отъебитесь! — огрызнулся Муса. — Или сами лезьте!
Когда глаза его немного привыкли к темноте, он разглядел прямо рядом с собой какой-то темный предмет.
Муса подтянулся еще немного и теперь придвинулся к предмету почти вплотную.
— А-а-а-а-а-а! — в диком ужасе заорал он.
Прямо на него, выпучив неподвижные глаза и вывалив посиневший язык, смотрела голова хозяина бара, Игоря Беляка.
Почти задевая ногами пол, Игорь тихо покачивался на длинной веревке, пропущенной через железное, намертво ввинченное в дубовый потолок кольцо.
18. Процесс
Макс и Виктор в угрюмом молчании сидели за обеденным столом. Прошло уже не пять обещанных Максом, а все десять минут, однако Арина и не думала возвращаться.
— Похоже, что праздник закончился? — невесело усмехнулся Макс и, не дожидаясь ответа, задул свечи.