— Ты, доктор, вообще-то в своем уме? — спросил он.
Виктор пожал плечами, не зная, что ответить.
— Ты всерьез решил на ней жениться после того, как пару раз ее трахнул? — наивным голосом поинтересовался Макс. — Я тебе скажу по секрету, старик, я ее трахал восемь лет подряд, и мне такая херня в голову не приходила…
Виктор с такой силой сжал ручки кресла, на котором сидел, что пальцы его побелели. Пожалуй, ни разу за свою жизнь не испытывал он такого чувства ненависти и отвращения.
— Когда она приехала, — спокойно продолжал Макс, — она вообще ни о чем не имела понятия. Не знала, куда ветер дует, тыкалась во все щели, как слепой котенок. Если б я не вытащил ее за уши из того говна, в котором она тогда бултыхалась, поверь мне, Витёк, она бы в нем просто потонула. Я ее забрал с улицы, где она просто была дешевой блядью, дал ей все необходимое: жилье, жратву, тряпки. Хотел бы я знать, кто бы еще позаботился о ней так, как я!
Голос Макса неожиданно сорвался в хрип. Чувствовалось, что он еле сдерживается, чтобы не кричать. С каждой произнесенной фразой глаза его блестели все ярче, все крепче сжимались скулы, по всему лицу пробегала легкая судорога.
Виктор слушал его как завороженный.
— Ты только посмотри на нее!
Макс резко ткнул пальцем в сторону Арины.
— Посмотри на эту блядищу, на эту сучку неблагодарную! Знаешь, сколько раз она убегала и потом приползала обратно, скулила, как побитая собака?! Приползала, чтобы лизать руки хозяину! Вот эти руки!
Он гневно поднял руки кверху, потряс ими.
— Руки, которые ее кормили и холили! А главное, она прекрасно знает, чем это все заканчивается. Но ей нравится, понимаешь, искать на свою жопу приключений, это ее бодрит. Она знает, что ни один мудак на свете не будет ее терпеть, кроме меня. Но она обожает играть в эти игры, особенно с такими мудаками, как ты!
Виктор в ужасе смотрел на Арину.
Чувствовал себя распятым, каждое слово Макса словно вбивало новый гвоздь в его кровоточащее тело.
— Это правда? — спросил он ее.
— Чтоб ты сдох, Макс! — прошептала Арина, словно не слыша вопроса.
— Это правда, все, что он сказал? — настойчиво повторил Виктор.
Арина в бешенстве повернулась к нему. В лице не было ни кровинки.
— Что?!. — выкрикнула она. — Что ты хочешь услышать? Тебе надо, чтобы я подтвердила, что это правда, потому что ты испугался? Потому что ты боишься сам себя? Потому что жалеешь обо всем, что между нами произошло?!. Поэтому ты хочешь…
— Жалеет?! — с усмешкой прервал ее Макс. — А ты как думаешь? Конечно, он жалеет. Еще бы ему не жалеть! Что он, совсем крезанутый, что ли?!. Кому это понравится, чтобы какая-то сучка вот так обвела его, наколола по полной программе!
Он покрутил указательным пальцем.
— Ты ведь все-таки не полный мудак, правда, Витек? У тебя ж все-таки есть какая-то башка на плечах, а?
Теперь наступила очередь Виктора не реагировать на вопросы. Какая-то тупая ноющая боль появилась у него в затылке.
Он вдруг ощутил себя в положении судьи, вынужденного поочередно выслушивать то прокурора, то защитника. Оба были чужими ему.
Он не доверял никому!
— Слушай, Вить! — Макс вдруг щелкнул пальцами так, как будто его осенила гениальная идея. — А она не говорила тебе, что она тебя любит?
Повисла пауза.
Виктор по-прежнему упорно молчал.
Макс захихикал, затрясся от булькающих звуков.
— Значит, говорила! — отсмеявшись, торжествующе произнес он. — Она каждый раз это проделывает. Со всеми. И звучало очень естественно, правда?!. Еще бы, после стольких-то раз! Вовсе не надо быть великой актрисой, чтобы хорошо играть одну и ту же сцену!
Арина закусила губу с такой силой, что на ней выступила капля крови.
— Это вранье! — не выдержала она. — Ты гонишь, знаешь, что гонишь!
Она повернулась к Виктору. Глаза горели зеленым огнем, ноздри раздувались, ей не хватало воздуха.
— Когда я приехала сюда восемь лет назад, он и в самом деле оказался единственным, кто тогда помог мне. Но он сделал это вовсе не из каких-то там добрых побуждений, вовсе не потому, что так уж хотел обо мне заботиться. Он бабки хотел на мне сделать. И сделал. А самое главное, ему просто нужна была раба, вот и все. Самая настоящая раба. И я относилась к нему, как раба. Я никогда не любила его, я всегда его ненавидела!
— Тогда почему же, черт подери, ты с ним жила? Почему не ушла от него? — отчаянно выкрикнул Виктор.
— Вот это хороший вопрос, — спокойно заметил Макс. — Действительно почему, интересно? Мне бы тоже хотелось услышать.
На этот раз молчала Арина.
Макс с прежней усмешкой смотрел на нее.
— Я тебе объясню, почему, — выждав, все с тем же хладнокровием сказал он Виктору. — Потому что ей очень нравится, как она говорит, быть рабой, ей необходимо слушаться кого-то, подчиняться кому-то. Потому что такова ее рабская блядская натура!
— Нет! Нет! — закричала Арина, задыхаясь. — Все не так! Все вранье, он все врет! Я все время пыталась уйти от него, убегала при первой возможности, но он постоянно следил за мной, не отпускал меня ни на шаг. Где бы я ни пыталась от него скрыться, он каждый раз находил меня и заставлял вернуться! Я знала, что так будет и сейчас, я знала!..
Из глаз ее опять бисером посыпались слезы.
— Можешь мне не верить, Витя, но все, что я говорю, — это правда. Я знала, что это — мой последний шанс, что ты — моя последняя надежда. Я на самом деле люблю тебя, на самом деле, понимаешь? Я это знаю, потому что раньше никогда не чувствовала ничего подобного…
— И ты веришь в это говно, которое она тут льет? — резко прервал ее Макс. — Старая песня о главном. Хоть бы придумала что-нибудь новенькое! Лично я давно уже устал от этой хренотени.
А ты, Витёк, еще нет? Я тебе советую, возьми вилку, сними лапшу с ушей, а то она уже до пола свисает!
Он остановился перевести дыхание, внимательно оглядел обоих. Неожиданно какая-то новая мысль пришла ему в голову.
Макс посерьезнел, стер усмешку с лица.
— Так ты на самом деле все еще хочешь эту девку, Вить? — понизив голос, спросил он. — Если ты действительно так ее хочешь, я тебе ее оставлю. Другое дело, что вся твоя жизнь полетит к грёбаной матери, поверь мне! Будешь жить, как на раскаленной сковородке. Но это, в конце концов, твоя жизнь, так что тебе решать. Всякие есть любители. Мое дело маленькое. Я просто обязан тебя предупредить, что она не та девочка, за которую ты ее принимаешь. А знаешь, почему я тебя предупреждаю? Может, тебе это покажется странным, но я это делаю только потому, что ты мне нравишься, Витя. Хочешь верь — хочешь нет! А иначе — пошел бы ты, Витёк, на все три буковки!.. Вместе с ней! Поверь мне, если я ее заберу сейчас, ты мне будешь благодарен всю оставшуюся жизнь. Впрочем, твое дело. Так что ты решаешь, хочешь ты ее или нет? Просто скажи, «да» или «нет». Ну?
Виктор на секунду прикрыл глаза. Ноющая боль в затылке становилась все сильнее. Он безмерно устал.
Он дорого бы дал сейчас, чтобы этот безумный судебный процесс, выматывающий душу, прекратился. Он был совершенно растерян, не отличал правду от лжи. Никогда в него не сливали столько дерьма. Он был переполнен им, захлебывался в нечистотах.
Больше всего на свете Виктор хотел бы оказаться сейчас как можно дальше отсюда, там, где не надо было принимать решений и провозглашать вердиктов.
Арина и Макс молча ждали, что он скажет.
Макс — с жестокой усмешкой в голубых глазах, Арина — с глубокой печалью и робкой надеждой.
Виктор открыл глаза.
— Арина! — умоляюще прошептал он.
И еще раз, чуть громче:
— Арина!..
— Я не могу тебе помочь, — покачала головой Арина. — Ты сам должен решить, кому ты больше веришь.
Боль в затылке становилась нестерпимой.
Виктор обхватил голову руками, изо всех сил сжал ее.
— Я не знаю, — простонал он. — Я просто не знаю. Я не понимаю этого, не по-ни-ма-ю!
— Никто не в состоянии этого понять, — грустно сказала Арина, — ни один мужчина. Как можно объяснить, почему ты живешь с человеком, которого ненавидишь! Когда мы познакомились, я полностью доверилась ему, я совершенно не знала его тогда, ничего не смыслила. Он стал частью моей жизни, совершенно неотъемлемой частью. Но это не имеет никакого отношения к любви, это совсем другое. Он постоянно меня убеждал в том, что я — полное говно, что я не нужна больше никому на свете, что, кроме него, никто и никогда не будет заботиться обо мне, что я хуже говна…
Она судорожно всхлипнула. Рыдания рвались наружу из ее горла.
— Когда ты постоянно слышишь это, — все же договорила она, — так долго, изо дня в день, ты постепенно сама начинаешь в это верить…
Она закрыла лицо руками, зарыдала.
Мужчины невольно переглянулись.
В голове Виктора стало проясняться. Боль в затылке понемногу отпускала его. Он больше не колебался.
Он полностью верил ей, каждому ее слову.
Самая гениальная актриса не смогла бы сыграть все это.
— Почему ты ничего этого не рассказала мне раньше? — с мягким упреком спросил он.
Макс напрягся. Ему явно не понравилась сочувственная интонация, прозвучавшая в голосе Виктора.
— Почему? — переспросил он. — Ты все еще спрашиваешь, почему?! Тебе все еще не ясно? Я ж тебе уже объяснил. Ей нравится играть с вами, нравится облапошивать таких мудаков, как ты. Вот почему. А хочешь знать, что ей еще нравится? Хочешь? Сейчас я тебе покажу. Это дело она любит по-настоящему, правда, девочка?
Он положил нож обратно на стол, вместе с креслом чуть развернулся к Арине и медленно расстегнул молнию на ширинке своих кожаных штанов.
— А ну-ка иди сюда, сука, — сказал он ласково. — Поработай немножко язычком. Покажем дяденьке доктору, как мы это умеем, а?
Арина отняла руки от лица. Влажные глаза светились звериной злобой.
— Я тебя не-на-ви-жу! — сказала она, отчеканивая каждый звук.
— Я тоже тебя люблю, Аришка! — осклабился Макс.