— Комиссаръ? Хорошо. Попросите подождать въ холлѣ. Ольга Петровна, можетъ быть, вмѣсто хозяина дома вы пожелали бы переговорить съ ними?
— Нѣтъ, избавьте. Если до сихъ поръ я оставалась въ сторонѣ отъ всѣхъ вашихъ дѣйствій, то продолжайте въ томъ же духѣ и теперь. Здѣсь я — чужая.
— Ольга Петровна… — въ голосѣ Сурикова послышалось отчаяніе. — Вы, право, несправедливы ко мнѣ.
— Оставьте.
— Вѣдь, вы же должны понять, въ какомъ положеніи нахожусь я самъ…
— Я ничего въ этомъ не понимаю…
На глазахъ Горевой показались слезы. Доставъ платокъ, она приложила его къ лицу. И вдругъ зарыдала.
— Жоржъ… Проводи меня…
Она съ трудомъ встала и, опираясь на плечо сына, направилась въ свою комнату.
Окончательно подавленный разыгравшейся сценой, Суриковъ отправился въ холлъ для бесѣды съ комиссаромъ. Тотъ оказался сравнительно молодымъ человѣкомъ, скромнымъ, даже немного застѣнчивымъ. Ему, видимо, сильно импонировала обстановка богатаго замка.
— Имѣю честь видѣть мсье Вольскаго?
— Нѣтъ, я его секретарь. Мой шефъ сейчасъ въ Женевѣ. Садитесь, пожалуйста.
— Я бы не тревожилъ васъ, господинъ секретарь, — нерѣшительно началъ комиссаръ, — но нѣкоторыя обстоятельства сегодняшняго дня заставили меня сдѣлать это. Докторъ Роже говорилъ, что у васъ въ замкѣ за эти сутки умерло два человѣка.
— Да, мсье. Докторъ Роже выдалъ намъ удостовѣренія, и такъ какъ онъ является офиціальнымъ лицомъ отъ меріи, то я не спѣшилъ дѣлать соотвѣтственныхъ заявленій въ полицію.
— Да, да, это не такъ важно, мсье. Меня интересуетъ другая сторона дѣла. Докторъ передалъ намъ, будто тѣло покончившаго съ собой сына Вольскаго сегодня ночью исчезло при непонятныхъ для васъ обстоятельствахъ. Вы можете подтвердить это?
— Да. Рано утромъ мы обнаружили исчезновеніе тѣла. Но у насъ въ замкѣ имѣется свой сыщикъ. Онъ обѣщалъ сегодня же снестись съ вами и взялъ на себя розыски.
— Вы можете назвать фамилію этого сыщика?
— Пожалуйста. Это — Мишель Рато. Выписанный мсье Вольскимъ изъ Парижа.
На лицѣ комиссара выразилось почтительное удивленіе.
— О, Рато одинъ изъ лучшихъ сыщиковъ во всей Франціи. Онъ иногда разрѣшаетъ самыя запутанныя дѣла, отъ которыхъ отказываются другіе детективы. А, между прочимъ, простите за нескромность: почему мсье Вольскій его выписывалъ? У него были заранѣе какія-нибудь подозрѣнія?
— Это, видите-ли, дѣло семейное… — Суриковъ смутился. — Къ смерти молодого человѣка совсѣмъ не относится. Впрочемъ, если вы потребуете офиціально, я могу вкратцѣ сказать.
— Нѣтъ, нѣтъ, если мсье Рато былъ выписанъ но другому дѣлу, не безпокойтесь, пожалуйста. Ну, а теперь другой вопросъ: вы подозрѣваете, что похищеніе тѣла покойнаго произведено кѣмъ-либо изъ обитателей вашего замка?
Не думаю. Какой смыслъ? И кто могъ бы? Нѣтъ, я увѣренъ, что обитатели замка тутъ непричемъ.
— Отлично. — Комиссаръ досталъ изъ кармана записную книжку и раскрылъ ее. — Въ такомъ случаѣ, разрѣшите узнать: среди вашей прислуги имѣется такой служащій… Томъ Бредли?
— Томъ? Да. Это нашъ поваръ.
Николай Ивановичъ удивленно посмотрѣлъ на комиссара.
— Я былъ бы очень благодаренъ, мсье, если бы вы вызвали его сюда. Мнѣ желательно задать ему нѣсколько вопросовъ.
Суриковъ съ грустной улыбкой развелъ руками, но покорно всталъ и отправился на кухню. Черезъ нѣсколько минутъ онъ явился въ холлъ въ сопровожденіи повара.
— Это вы Томъ Бредли? — спросилъ комиссаръ, когда поваръ остановился въ дверяхъ и испуганно сталъ оглядывать полицейскихъ.
— Я не понимаю по-французски… Можетъ быть вы, мистеръ Суриковъ, будете за меня отвѣчать?
— Хорошо. Но этотъ вопросъ вы все-таки поняли? Онъ спрашиваетъ, вы ли Томъ Бредли.
— Въ такомъ случаѣ, — обратился комиссаръ къ Сурикову, когда тотъ передалъ отвѣтъ Тома, — спросите его, гдѣ онъ проводилъ сегодняшнюю ночь.
Томъ смутился, когда Николай Ивановичъ перевелъ ему этотъ вопросъ. Оглянулся на дверь, ведшую изъ холла въ коридоръ, нѣкоторое время помолчалъ и затѣмъ рѣшительно произнесъ:
— Это мое личное дѣло.
— Мсье Бредли, — офиціальнымъ тономъ сказалъ комиссаръ, узнавъ отвѣтъ Тома. — Я васъ спрашиваю потому, что сегодня ночью передъ наступленіемъ грозы васъ видѣли возлѣ старой мельницы въ обществѣ женщины, находящейся у насъ на подозрѣніи въ кое-какихъ преступленіяхъ. Вы несли большой тяжелый мѣшокъ на плечѣ. Этотъ мѣшокъ вы тащили, очевидно, отсюда, такъ какъ есть другой свидѣтель, видѣвшій васъ на десять минутъ раньше спускавшимся идъ воротъ замка. Будьте добры, объясните: что находилось въ мѣшкѣ?
Изумленный этимъ вопросомъ Николай Ивановичъ перевелъ сказанное Тому. И удивленіе его перешло въ явное подозрѣніе, когда тотъ, покраснѣвъ, сталъ растерянно переминаться съ ноги на ногу и послѣ вторичнаго томительнаго молчанія, вдругъ, рѣдко отвѣтилъ:
— Скажите ему, что это тоже мое частное дѣло.
— Въ такомъ случаѣ, мсье, — обратился комиссаръ къ Сурикову, — простите меня, но я принужденъ буду до разъясненія дѣла арестовать вашего служащаго. Дѣло въ томъ, что сегодня утромъ въ оврагѣ возлѣ заброшенной старой мельницы обнаруженъ трупъ какого-то молодого человѣка. Слѣдствіе, разумѣется, установитъ, причастенъ ли Томъ Бредли къ этому преступленію. Но его запирательство, вы сами понимаете, наводитъ на печальныя мысли. А затѣмъ, мсье, у меня просьба къ вамъ. Не откажите въ любезности вы или кто-нибудь идъ близкихъ къ семьѣ Вольскаго отправиться на мельницу, гдѣ мы до пріѣзда слѣдователя помѣстили найденный трупъ, и установить: не принадлежитъ ли онъ умершему сыну уважаемаго владѣльца дамка.
Узнавъ у комиссара, гдѣ находится мельница, взволнованный Суриковъ обѣщалъ вмѣстѣ съ кѣмъ-нибудь идъ обитателей дамка немедленно отправиться туда. Что же касается Тома, то, увидѣвъ себя окруженнымъ жандармами, тотъ сталъ просить секретаря поручиться да него и уговорить комиссара оставить его здѣсь.
— Но почему вы не хотѣли отвѣтить ему? — гнѣвно спросилъ Николай Ивановичъ.
— Я не могъ навлекать позора на одну женщину.
— Но вы не желаете сказать и того, что у васъ было въ мѣшкѣ!
— Это тоже секретъ.
— Въ такомъ случаѣ, пусть полиція разбирается въ вашихъ секретахъ!
Жандармы увели Тома. Суриковъ отыскалъ Ольгу Петровну, ея сына, вызвалъ Виктора и передалъ имъ содержаніе своей бесѣды съ комиссаромъ.
— Значитъ, это тѣло Сергѣя? — въ ужасѣ прошептала Горева. — Но кому понадобилось совершать такое преступленіе?
— Неужели, дѣйствительно, Томъ? — со страхомъ добавилъ Жоржъ.
— Я знаю, гдѣ находится мельница, — взволнованно сказалъ въ свою очередь Викторъ. — Отсюда недалеко. Пойдемте сейчасъ же.
Спустившись изъ воротъ на шоссе, Шоринъ повелъ Жоржа и Сурикова по сокращенной дорогѣ черезъ лѣсъ. Жоржъ шелъ легко и свободно. Что же касается Николая Ивановича, то онъ все время просилъ своихъ спутниковъ идти медленнѣе, ссылаясь на одышку.
— Смотрите, господа, — сказалъ Жоржъ, останавливаясь на полянѣ, съ которой тропинка круто сворачивала къ рѣкѣ. Недалеко, какъ будто, пожаръ.
— Въ самомъ дѣлѣ, что-то горитъ, — подтвердилъ Николай Ивановичъ, у котораго не выходило изъ головы ужасное сообщеніе комиссара.
Викторъ бросилъ взглядъ туда, куда показывалъ Жоржъ, и началъ торопливо спускаться.
— Сейчасъ будетъ ручей, — нервно сказалъ онъ. — Дойдя до него, мы свернемъ вправо. Въ двухстахъ метрахъ оттуда находится мельница.
Онъ двинулся впередъ, дошелъ до ручья, посмотрѣлъ вправо и испуганно закричалъ:
— Господа! Это горитъ мельница!
Черезъ десять минутъ всѣ трое подошли къ мѣсту пожара. Огонь пылалъ, превративъ ветхое деревянное зданіе въ костеръ. Невдалекѣ отъ пожарища виднѣлась фигура полицейскаго. Суриковъ подошелъ къ нему, приподнялъ шляпу:
— Скажите, мсье… Здѣсь хранится трупъ, найденный сегодня утромъ?
— А вамъ какое дѣло?
Полицейскій высокомѣрно взглянулъ на незнакомаго ему господина.
— Имѣйте въ виду, что мы пришли сюда не сами, а по просьбѣ комиссара. — Николай Ивановичъ покраснѣлъ. — Можетъ быть, этотъ убитый — изъ нашей семьи. Вы понимаете это?
— Мой помощникъ уже пошелъ въ городъ, — измѣнивъ тонъ, миролюбиво произнесъ полицейскій. — Комиссаръ сейчасъ, навѣрно, придетъ.
Затѣмъ, сообразивъ, что явившіеся сюда иностранцы могутъ оказаться людьми вліятельными, онъ уже жалобнымъ тономъ продолжалъ:
— Главное, кто могъ предположить, что мельница такъ скоро разгорится? Всего одинъ часъ, а какъ пылаетъ! Вѣдь, мы тоже люди. Пошли обѣдать. Въ двѣнадцать часовъ всѣ приличные люди обѣдаютъ. Черезъ часъ вернулись — и все въ огнѣ. Хотѣлъ бы я знать, какая каналья подожгла эту развалину!
— А что же съ трупомъ? — спросилъ Жоржъ, когда полицейскій окончилъ свои изліянія. — Онъ оставался внутри?
— Внутри, мсье.
— Значитъ, теперь не удастся опознать его. Очевидно, преступники рѣшили замести слѣды.
— Должно быть, мсье.
Суриковъ подошелъ поближе къ горѣвшей постройкѣ и хмуро сталъ смотрѣть на огонь. Негодованіе противъ полицейскаго уже прошло; но настроеніе было попрежнему мрачное. — Неужели, въ самомъ дѣлѣ здѣсь Сергѣй? — съ содроганіемъ думалъ онъ, глядя на пламя и дымъ, окутавшіе груду уже рухнувшихъ деревянныхъ частей постройки. — Несчастный юноша… За что это? Какъ ужасно кончилась дѣтская затѣя… А что будетъ съ Павломъ Андреевичемъ!
Шоринъ стоялъ невдалекѣ отъ Сурикова и тоже наблюдалъ за пожаромъ. Видъ у него былъ убитый. Онъ весь какъ-то сгорбился, руки безпомощно повисли. На лицѣ застыло выраженіе страха и жалости.
Минутъ черезъ десять со стороны шоссе послышалось гудѣніе автомобиля, и на тропинкѣ, ведущей къ мельницѣ, появилась фигура комиссара въ сопровожденіи чиновъ полиціи и нѣсколькихъ пожарныхъ, тащившихъ шланги.
Комиссаръ сейчасъ производилъ впечатлѣніе совсѣмъ не того скромнаго застѣнчиваго человѣка, какимъ показался Николаю Ивановичу во время посѣщенія замка.
— Годфруа! — гнѣвно крикнулъ онъ, подбѣгая къ находившемуся возлѣ пожара полицейскому. — Вы понимаете, что васъ нужно отдать подъ судъ?