Уже после полудня они добрались до съезда на Сорок вторую дорогу и снова повернули на север.
– Осталось всего несколько миль, – сообщила Кэролайн, сверяясь с картой. – Эта часть Бушнеллсвилля, за Даммроуд, лежит к западу.
– Понял. Если повезет, должен быть знак.
– Да. – Она помолчала. – Ты придумал, что мы скажем, когда приедем туда?
– Честно говоря, нет, – признался он, чувствуя, что под ложечкой засосало, как всегда перед каким-то конфликтом. – В общем, я думал, что назову имя Николоса, а дальше по наитию.
Кэролайн беспокойно поерзала на сиденье. У нее, вероятно, плана тоже нет. Правда, и сам он не очень старался.
– Я все пытаюсь понять, что он задумал, – сказала она. – По-моему, Сирил выглядит хуже всего во всей этой истории.
– Почему ты так решила?
– Ну, из того, что ты рассказал о разговоре с Торвальдом, выходит, что Сирил тесно связан с операцией «Дитя мира», – заметила она. – В случае ее провала он выглядит либо глупо, либо наивно, что автоматически повышает шансы Александра и его воинственной партии.
– Верно, – согласился Роджер. – Но тут проблема – мы-то знаем, что Меланту похитил серый. Каким образом Николос сумел нанять одного из них для грязной работы?
– Может, он сумел вовлечь одну из их партий в… Вот оно. – Кэролайн показала пальцем вперед. – «Э. и Н. Грин».
– Вижу. – Роджер приметил скромный указатель у такой же скромной дороги, посыпанной гравием, которая сворачивала в лес.
Он включил поворотник, но вдруг, уже крутанув руль, заметил рядом с группой деревьев у въезда на дорогу молодого человека в темно-зеленой одежде.
– Опа! – произнес он. – Мы тут не одни.
– Остановимся? – нерешительно предложила Кэролайн.
Но зеленый оставался неподвижен, молча наблюдая, как незваные гости проезжают мимо.
– Думаю, не стоит, – ответил Роджер. – Наверное, это просто наблюдатель, вроде того, что я видел в доме Александра.
– Роджер, – медленно произнесла Кэролайн, – у того мужчины был трасск?
Роджер взглянул в зеркало, но зеленый уже скрылся из виду.
– Я не заметил.
– Мне кажется, был, – озабоченно сказала она. – На самом деле точно был. Но ведь Николос говорил, что трассков у них хватает только для руководства и воинов.
– Да, но что из того? Вполне логично, что на страже стоит воин.
– В то время как главная битва готовится на Манхэттене?
– Верно, – медленно произнес Роджер. – Если только он не ждет, что серые нападут здесь.
– Или если планирует, что они сами нападут здесь, – пробормотала Кэролайн.
– Как это можно планировать, где нападет противник? – возразил Роджер. – Кроме того, такая территория наверняка приспособлена зелеными для сражения. Со стороны серых было бы безумием соваться сюда без серьезной причины.
– Возможно, у Николоса и есть серьезная причина, – ответила Кэролайн. – Например, Меланта.
У Роджера опять засосало под ложечкой.
– В таком случае они точно поставили бы на страже воинов.
– Вон еще один, – показала Кэролайн налево. – Нет – трое.
Роджер взглянул в указанном направлении. Трое молодых высоких зеленых решительно шагали к дороге. На всех троих были трасски.
– Я думаю, надо где-то развернуться и убираться отсюда подобру-поздорову, – дрожащим голосом сказала Кэролайн.
Роджер посмотрел в зеркало. Позади на дороге появилось еще пятеро зеленых.
– Поздно.
– Вон еще один, – сказала Кэролайн.
Роджер посмотрел вперед. В пятидесяти ярдах в сторону от главной дороги отходила узкая аллея. На развилке стоял неулыбчивый зеленый, стандартным жестом выставив вперед ладонь. На куртке в рассеянном облаками свете тускло поблескивал трасск. Роджер остановил машину, опустил стекло и обратился к подошедшему зеленому.
– Здравствуйте, – поприветствовал он, стараясь говорить веселым и беззаботным голосом.
– Здравствуйте, – спокойно ответил зеленый, не меняя выражения лица. – Вас ожидают?
– Да нет, – признался Роджер. – Но я уверен, что он нас примет.
Зеленый поднял брови.
– «Он»?
У Роджера запершило в горле. Он рассчитывал, что кто-то здесь должен быть главным, и его небрежное замечание воспримут, как если бы он знал, о ком говорит. А теперь…
– Ваш командующий, – заговорила Кэролайн. – Нам нужно увидеться с ним как можно скорее.
Зеленый немного нахмурился, и Роджер с содроганием заметил, что взгляд его на мгновение затуманился. Общается с соратниками, ясно.
– Очень хорошо, – вдруг сказал он и указал на боковую дорогу. – Дальше есть домик. Можете подождать там.
– Разве вы не проведете нас к командующему? – спросил Роджер.
– Вам покажут дорогу. – Тон зеленого ясно давал понять, что приказы не обсуждаются.
Роджер поморщился.
– Отлично.
Он включил заднюю передачу, отъехал на несколько футов и повернул на боковую дорогу.
– Неприятно как, – пробормотала Кэролайн.
– Не то слово, – мрачно ответил Роджер, вытащил из кармана мобильный телефон и передал ей. – На, посмотри, есть ли сигнал.
– Кому звонить-то? – Кэролайн раскрыла телефон. – Не знаю. Хочу узнать, можно ли вообще кому-то позвонить.
– Не похоже, – глядя на индикатор, ответила она. – Попробую к нам домой.
Набрав номер, она поднесла телефон к уху.
– Ничего, – вздохнула она и выключила телефон. – Мы, должно быть, в мертвой зоне.
– Ага. И полагаю, не случайно.
Они проехали еще две развилки, на каждой из которых стоял зеленый и направлял их в нужную сторону. Наконец примерно в полумиле от главной дороги они уперлись в маленький, довольно обшарпанный домик. Еще двое зеленых несли караул у двери.
– Стоят, словно Яннис вчера, – пробормотала Кэролайн.
– Что-то я сомневаюсь, что нам продемонстрируют дружеский ритуал часового, – сказал Роджер, останавливаясь перед домом.
Он поставил рычаг передач на нейтрал, заглушил двигатель и сунул ключи в карман.
– Пошли.
– Сюда, пожалуйста. – Один из зеленых распахнул дверь домика, как только они вышли из машины.
– Спасибо.
Роджер решил, по крайней мере, поддерживать иллюзию, что все они здесь друзья. За дверью оказалась комната, которая, судя по царившей там пыли и затхлому, удушливому запаху, пустовала несколько лет.
И, тем не менее, именно сюда их решили поместить. Нехороший знак.
– Интересно. – Роджер оглядел комнату, стараясь не выдавать волнения.
Обстановка состояла из старого дивана и двух плетеных кресел, которые уже начинали разваливаться, истертых ковровых дорожек, унылых занавесок, голых балок на потолке и каменного камина с деревянной полкой над ним.
– Как в передаче о Диком Западе на учебном канале.
– Дом не такой старый. – Профессиональный интерес Кэролайн взял верх над волнением. – Построен сразу после войны. Дорожки примерно конца пятидесятых, мебель – конца пятидесятых или начала шестидесятых.
– Как думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как тут кто-нибудь жил?
Она поежилась.
– Лет двадцать. Может, больше.
Роджер оглянулся на звук – в комнату вошел третий зеленый с охапкой дров в руках.
– Приношу извинения за неподобающие условия. – Он свалил поленья на пол у камина. – Мне сказали принести дров, чтобы вы могли разжечь огонь.
– Извините, но это совершенно неприемлемо, – твердо сказал Роджер, стараясь вложить в свои слова как можно больше праведного негодования. – Так ваш командир понимает гостеприимство?
– Еще раз приношу извинения, – ответил зеленый, складывая дрова у камина. – Я принесу еще дров и растопку.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Роджер судорожно вздохнул и чуть не подавился летающей пылью.
– Извини, Кэролайн, – тихо сказал он. – Все вышло не так, как я надеялся.
– Ты не виноват, – покачала головой Кэролайн. – Что будем делать?
Роджер оглянулся на дверь, прикидывая, стоит ли попробовать открыть ее и посмотреть, что будет. Но два воина, изображающих стражу, почти наверняка стояли снаружи, а он уже видел, как быстро зеленый может превратить трасск в нож.
– Думаю, надо подождать, – неохотно решил Роджер, поворачиваясь обратно к камину; – Ты у нас родом из деревни, так что тебе разводить огонь. А я попробую открыть окна и хоть немного здесь проветрить.
26
– Обалдеть можно. – Ференцо с изумлением покачал головой. – И за все это время никто вас не обнаружил?
– Насколько я знаю, нет, – ответил Иона. – С другой стороны, каким образом? Мы стали легальными гражданами три четверти века назад, и единственное, чем занимались с тех пор, – это старались жить тихо и мирно.
– До настоящего момента.
– Едва ли мы в этом виноваты, – натянуто возразил Иона. – Зеленые вынудили нас.
– А затем предложили убить одного из своих, – пробормотал Ференцо, наполняясь холодным гневом.
Издевательство над детьми он всегда считал самым мерзким преступлением, а от мысли о ритуальном убийстве его пробирала дрожь. Но зеленые согласились на обряд принесения в жертву, подвергнувшись двум нападениям.
– Но это же было семьдесят пять лет назад. Зачем снова начинать распрю?
Иона тихонько фыркнул.
– Да перестань. У вас на Земле этнические распри длились тысячелетиями.
– Верно, но, как правило, дрались за один и тот же наследственный кусок грязи, – заметил Ференцо. – А ваша «гибель богов» произошла в десяти световых годах отсюда.
– Наша что?
– У Вагнера есть такая опера, – сказал Ференцо. – Северный вариант Армагеддона, когда все горит, как у вас в долине. Я к тому, что людям трудно забыть преступление прошлого, когда кто-то может точно указать место, где это преступление произошло. Но при смене среды обитания обиды обычно затухают. Ведь приходится привыкать к новым соседям и приспосабливаться к новым условиям жизни.
– Вы не понимаете зеленых, – вздохнул Иона. – У них ну, назовем это кастовым сознанием. Вся их жизнь, начиная с работы и кончая мышлением, выстраивается по четко централизованной схеме, приводимой в действие людьми, которые, как они считают, генетически предопределены быть вождями. Если эти вожди решили следовать предрассудкам прошлого, у других не остается иного выхода, кроме как подчиняться им.