На экране возникает светлый прямоугольник, словно огромный чистый лист тетради.
Раздаётся музыка, и прямоугольник исчезает. Сейчас появится знакомый заголовок киножурнала.
Но нет! Сегодня происходит что-то необычное!
Перед глазами застывших в ожидании зрителей вспыхивает странный текст:
„ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
Вчера вечером в нашем прекрасном городском парке каменщик Каарел Тувике вытоптал цветы на большой круглой клумбе.
Эсмеральда Лооритс — продавщица продуктового магазина на улице Койду — играла со своей дочерью в мяч на газоне.
Валентина Иванова — почтальон — нарвала для себя в парке большой букет астр.
Вместе со всеми посетителями кинотеатра мы просим вас не совершать таких поступков в дальнейшем.
По залу проносится гул голосов. Зрители наклоняют друг к другу головы, одобрительно кивают.
— Видала, вот это да, пригвоздили к позорному столбу! — со смехом басит седой старик, обращаясь к сидящей рядом с ним старушке.
Какая-то женщина вскакивает с места, пробирается между рядами и чуть ли не бегом направляется к выходу.
Из-за портьеры на мгновение вырывается полоса света и падает на её лицо. Многие из зрителей узнают Эсмеральду Лооритс, продавщицу магазина на улице Койду.
— Где ваш директор? — кричит раздражённая продавщица, обращаясь к билетёрше.
Да-а. Слова на экране подействовали!
Молодая женщина в первом кресле четырнадцатого ряда наклоняется к своему соседу — мальчику.
— Ну, Пээтер, не за такие ли проделки заработал два знака и ты? — спрашивает она.
Мальчик не произносит ни слова. Зато сидящая у него на коленях девочка возбуждённо шепчет:
— Мама, он больше не делает этого! Не делает. Он дал мне честное слово. Пээду, ты ведь не ломаешь больше ветки с того большого дерева? Правда ведь?
Лицо Пээтера расплывается в улыбке. Ах уж эта Вийве, всегда-то она всё выболтает в самый неподходящий момент!
— Не ломаю, Вийве. Больше не ломаю.
Начинается журнал.
Пээтер искоса поглядывает на мать. В потоке струящегося с экрана света видны её глаза, чуть приоткрытый рот, треугольник платка надо лбом — словно гребень крыши. Всё остальное скрыто темнотой.
Пээтер дотрагивается пальцем до руки матери, наклоняется к ней и шепчет:
— И по газонам больше не бегаю… И через живую изгородь тоже.
Мать кивает.
— Стало быть, ты помирился с зелёными?
На экране появляются первые кадры о механизации лесозаготовок. Падают великаны-ели. Трактор, урча, тянет за собою многометровые брёвна.
Теперь уже не пошепчешься. Нельзя мешать соседям. Да мать, вероятно, и не ждёт ответа. Она просто высказала вслух то, о чём подумал сам Пээтер. Теперь всё яснее ясного. Крепко они взялись за дело! С размахом: газета, кино… Да, они и впрямь хорошие ребята. Вот и старшая пионервожатая вчера в конце сбора сказала, что Вальтера вывели на чистую воду благодаря зелёным маскам. Пионеры, разумеется, сразу давай спрашивать, кто же они, эти маски. Не знает ли старшая пионервожатая? Урве Таммик ответила отрицательно, но Пээтер-то заметил, как она обменялась взглядом с учителем Норманом… А из этого можно сделать кое-какие выводы.
Журнал поглощает всё внимание Пээтера. Зеленые, как называет их мать, отступают на второй план. Но мальчик забывает о них ненадолго, только на время кинофильма. Не успел Пээтер выйти на улицу, как уже вновь думает о зелёных масках. Они давно, словно магнит, притягивают к себе его мысли. А объявление, появившееся на экране до начала журнала, окончательно выбило мальчика из колеи. Он чувствует, что должен немедленно что-то предпринять.
Пээтер остановился, отпустил ручонку Вийве, поправил шапку.
— Мама, я не пойду с вами домой. Мне надо ещё кое-куда завернуть.
— А куда ты идёшь? Скажи, — требует сестра.
Пээтер хмурит брови. Мальчику не хочется говорить правду, и он подыскивает подходящий ответ. Но в голову ничего не приходит. На лице Пээтера проступает раздражение.
Внимательные глаза матери всё подмечают. Почему сын не хочет сказать? До сих пор у него не было секретов. Отчего же сегодня? Но она твёрдо знает: Пээтер не сделает ничего плохого. Не делал раньше, не сделает и теперь! К тому же, если бы он задумал что-нибудь нехорошее, он не сказал бы и того, что сказал… Пусть себе идёт!
И мать, к изумлению Вийве, становится на сторону брата.
— Ничего, он нам потом расскажет. Зачем же непременно здесь, на улице… Только ты, Пээду, не особенно задерживайся!
— Не задержусь!
Мелькая подошвами, Пээтер мчится вниз по улице Сулева.
До чего сегодня легко бежать! Словно крылья выросли за плечами! Как хорошо на душе! Как хочется немедленно приняться за дело! Как приятно, что дует встречный ветер!
«Неужели мама догадалась? — Ну да чего зря голову ломать, потом всё узнаю… Только бы Вильма оказалась дома. Интересно, какое лицо она сделает?..»
Мысли возникают в голове Пээтера в такт его шагам. Одна, другая, одна, другая…
Вильма дома. Вернее, за домом — в саду. Выкапывает из земли клубни георгинов. Тренировочный костюм, короткая стрижка — её легко принять за мальчика. Но стоит взглянуть на её руки — и каждый сразу поймёт свою ошибку. Руки у Вильмы тонкой кости. Пальцы длинные и красивые, но далеко не слабые. О, нет! Силы в них хоть отбавляй. В этом уже убедился не один из любителей подраться. Смотри-ка, как ловко орудует она лопатой!
— Большая честь для нашего дома… ээ… в данном случае, для сада! — отвешивает Вильма глубокий поклон и прижимает испачканную в земле руку к сердцу. — Каким ветром тебя занесло?
— Сам пришёл. Прямо с улицы. Через калитку! — пытается в тон ей ответить Пээтер, хотя знает, что шутки ему не удаются.
— Вот это фокус! Стало быть, через калитку, — дурачится Вильма, затем суёт Пээтеру в руки лопату и восклицает: — Попробуй-ка и ты! Нечего стоять, заложив руки за спину, словно надсмотрщик.
Пээтер подхватывает лопату, смотрит на её отполированную ладонями рукоятку и вдруг говорит, какое дело привело его сюда несмотря на воскресенье.
— Как бы мне тоже туда попасть?.. Ну… к зелёным маскам?
Наконец-то сказал! Уф!.. Ну и жаркий же день сегодня!
Что ответит Вильма? Неужели начнёт издеваться над ним; вот, дескать, обещал их отдубасить, а сам…
Глаза Пээтера прямо-таки буравят лицо девочки. Сначала Вильма кажется удивлённой, затем растерянной, затем… Затем она опускает голову, и Пээтер видит лишь её макушку. А по макушке разве что-нибудь узнаешь?
Но вот Вильма стряхивает с рук землю.
— А почему ты говоришь об этом мне? — спрашивает она, пожимая плечами.
Ого! Видали артистку! Прикидывается, будто и знать ничего не знает!
А ну-ка, не выставить ли тяжёлую артиллерию? Посмотрим, что она тогда скажет. Сдастся или нет?
— Ты ведь там, в их компании. Поэтому я и спрашиваю, нельзя ли…
— Я? С чего ты взял?
Вильма смело глядит Пээтеру прямо в глаза. И его охватывает сомнение.
— Но ты же сказала мне, что Вальтер не из их числа. И это оказалось правдой. Значит, ты всё знаешь.
Последние слова Пээтер произнёс уже уверенно. Нет, ошибки здесь быть не может. Небось, отнекивается просто так, шутки ради.
Вильма прыгает через грядку, вырывает из рук Пээтера лопату.
— Дай сюда! Надо копать… Нет у меня времени лясы с тобой точить.
Она втыкает лопату в гряду и нажимает сверху ногой, но тут же оставляет лопату в земле, подходит вплотную к Пээтеру, поднимает длинный, перепачканный землёй палец и спрашивает:
— А ты не будешь больше вредить природе?
Пээтер улыбается.
— Не буду. Я уже дал честное слово моей сестрёнке.
— Эге! Вот видишь! Подействовали знаки! То-то! — смеётся девочка.
Пээтер начинает злиться. С какой стати выслушивать ему упрёки Вильмы! «Вот видишь!» да «вот видишь!» Словно он сам не понимает, что можно и чего нельзя!
Вильма замечает, что перегнула палку. Ну и неженка Пээтер! Не любит, когда его учат.
— Уж и губы сразу надул! — Девочка примирительно улыбается и вдруг наступает ногой на белую кеду Пээтера. На кеде остаётся чёрный след.
— Не озорничай… — ворчит Пээтер. Но видно, что на этот раз он только притворяется злым.
Прежде чем уйти, Пээтер повторяет свой вопрос:
— Так ты скажешь, что я тоже хочу к ним?..
— Ну что ж, я могу говорить об этом всем встречным и поперечным. Авось среди них случайно попадётся зелёная маска! — отвечает Вильма.
Пээтер не желает больше, чтобы его водили за нос. Он хватает Вильму за руку и звонко хлопает по её ладошке своей пятернёй.
— Спасибо! Так и сделай… Если ты не знаешь более прямой дороги.
Потирая отшибленную ладонь, Вильма смотрит вслед Пээтеру. Он уходит, весело перепрыгивая через гряды.
«Ему-то хорошо… — думает Вильма. — А мне придётся плохо. Объясняй, чем себя выдала…. Счастье ещё, что это Пээтер. А не то… я бы пропала».
Дома Пээтер не успел и шапки снять, как Вийве уже повисла на его рукаве. Она изо всех сил тянет брата в кухню, к матери, и тараторит:
— Теперь говори нам, — куда ты ходил? Куда ходил?
Но, к великому огорчению сестрёнки, Пээтер обещает рассказать обо всём в другой раз. Ведь ещё не известно, чем кончится дело.
Глава 16. Тайное общество
— Кто даст арифметику скатать?
Отчаянная просьба о помощи раздалась ещё прежде, чем Пауль Оттин успел войти в класс.
— У Пауля старая песня! — засмеялся Калью. — Ты можешь рта и не раскрывать. Мы и так знаем, что тебе надо приготовить тетради для списывания по всем предметам.
Пауль швырнул свой жёлтый портфель на скамейку, помахал полами куртки, обдувая пухленький животик, и воскликнул:
— Не мели чушь! От тебя я никогда ничего не просил и просить не собираюсь. Жадина! Выскочка…
Фраза осталась незаконченной, — Пауль шлёпнулся на скамейку рядом с портфелем. Несколько мгновений мальчик пытался сохранить равновесие, но, получив второй тумак, съехал на пол.