– Тогда не сочтите за труд, передайте ему от нашего имени большое спасибо.
– Да уж передам. До связи.
Засим заканчиваю одеваться и отправляюсь в «Посейдон», подкрепиться и вообще. «Подкрепиться» Андрос обеспечивает, как всегда, в лучшем виде, а насчет «вообще» Берт предлагает прогуляться на здешнее стрельбище. Не столько пострелять, сколько разобрать трофеи и слегка привести их в порядок, а то в тот раз мы за недостатком времени стволы сдавали, как добыли, невычищенными, что не есть хорошо. Билл-то промолчал, но наверняка ведь из принципа снизил цену.
Миномет не распаковываем – из всех нас только Гена, по давно забытой ВУС «оператор-наводчик автоматического миномета 2Б9М», хоть примерно понимает, как к такому подходить, – однако и без него в оружейной сумке железа достаточно.
Пункт раз – автоматы-винтовки. Вполне свеженький «семьдесят четвертый» с цевьем и прикладом светлого шпона*; средней ушатанности «сучка»*; еще один «калаш» с иероглифами на месте клейма производителя и складным игольчатым штыком – китайский «пятьдесят шестой»*, не иначе; внешне слегка похожий на «калаш», но отличный по внутренней механике чешский «пятьдесят восьмой»* в состоянии «бывало и получше»; внешне похожая на СВД, зато с потрохами как раз от «калаша» румынская снайперка ПСЛ* с традиционно кондовой оптикой – снаружи потерта, а потроха вполне живые. Плюс ухоженный «скорпион» в особой, явно на заказ, подвесной – там тебе и наплечная кобура, и поясная, и крепление поперек груди. Пункт два – пистолеты. Добротный «вальтер-девяносто девять» сорокового калибра с рамкой оливкового пластика; поюзанный «глок-девятнадцать»*; новенький старичок ПМ – в смысле произведен тридцать лет как, и все эти годы мирно пролежал в консервационной смазке где-то в обширных «закромах родины». Плюс раритет и антиквариат Второй мировой – «зауэр-тридцать восемь»*, Берт аж присвистнул и заявил, что такой без инструкции разбирать не станет. Пункт три – прочее. Более тысячи патронов россыпью ко всему этому богатству и запасные магазины в количестве. А еще пара гранат «эм-кей-три-эй-два»*, три разнокалиберных боевых ножа (барахло, по словам опытного ножевика Берта), коротковолновая рация с лейбой «яесу» и самый что ни на есть обычный аудиоплеер «сони», а внутри диск с каким-то фольк-эмо. Наличности на сей раз у бандитов не имелось вообще.
– По местным ценам тысячи на три-четыре будет, – прикидываю я. – И это без миномета.
– Где-то так, – соглашается Берт. – Неплохая добыча. Но придется дополнительно скататься в Порто-Франко, ближе не реализовать – а то вовсе везти с собой и продавать в пути. Кстати, ничего себе не хочешь оставить? Ну с «зауэром» понятно, для коллекции. А для дела рекомендую «скорпион», полезная подчас штуковина, у меня такой же.
Пожимаю плечами:
– По «зауэру» подумаю, а «скорпион»… для штурмовика – да, полезная машинка, но мне это будет только полтора кило лишнего железа. Я б скорее советский «калаш» оставил, и то не себе, а Руису.
– Тоже разумно, – кивает Берт, – снайперка у него хорошая, а вот основным стволом надо иметь что-нибудь скорострельнее «маузера».
Попутно приводим в порядок собственные стволы – без фанатизма, просто толику ласки и смазки, – и возвращаемся в «Посейдон». Руис относительно предложенного «калаша» говорит, мол, спасибо, но может, лучше этот все-таки продать, а он себе купит что-нибудь под «семь-шестьдесят два»? Не «китайца», само собой.
– Если ты про «калаш», по человеку там особой разницы нет, – отвечаю я; краем глаза ловлю ухмылку Берта – ну и ладно, ухмыляйся, ты, конечно, спец, но и я немного в теме. – «Пять-сорок пять» чуть полегче, и отдача у него меньше, поэтому очередями бьет точнее. Слухи, мол, малокалиберная пуля «семьдесят четвертого» рикошетит чуть ли не от травы – они слухи и есть, много ты таких историй слышал про «эм-шестнадцать»? а у нее калибр почти один в один. Вот если хочешь ствол помощнее, под «триста восьмой», тут уже сам думай…
И пока Руис размышляет, я подхожу к Андросу и спрашиваю, знает ли он некоего Леона Ричардса.
– Так ты ж его тоже знаешь, – слышу в ответ, – в шахматы на днях играли.
Точно, было дело. Значит, это тот самый Леон.
– А где он работает, не подскажешь?
– Отдел связи с заленточными структурами, у них вроде отдельный корпус между директоратом и иммиграционкой. Если нужен срочно, спроси в охране, а то подожди до вечера, обычно Леон сюда заглядывает.
Не, вечер я лучше посвящу Саре, тем более поручение у меня скорее «рабочее», чем «личное», а времени еще вагон и три тележки.
С помощью дежурного охранника добираюсь до места. Длинный орденец, выслушав, снимает очки, протирает платком и хмурится:
– Нет, людей-то я в заявках подберу, знаю, какие нужны, но почему вдруг так сразу и «без взноса»?
– А ты не слышал? – удивляюсь я; до Сары какие-то слухи про ферму Сенес явно добрались еще до того, как мы прибыли на Базу.
– А что я должен был слышать? У нас как вчера аврал начался, так только час назад все и разгребли, больше суток на кофеине живу, из ушей уже капает. Доработаю смену и баиньки, сейчас все равно заснуть не смогу.
– В общем, вчера их ферму из миномета расстреляли. В живых остались пятеро детей и трое взрослых.
Леон тяжело оседает на стул и хватает ртом воздух.
– Кто?..
– Леона, Антонио и Тереза. Детей по именам не запомнил.
– Ты что, сам там был?
– Угу. Случайно получилось…
Неуловимо быстрым движением он хватает меня за футболку.
– Девочка, три года, щекастенькая и вся пушистая, как одуванчик?..
У меня язык примерзает к небу. Но Леон читает ответ во взгляде, отпускает меня и с сухим всхлипом роняет лицо в ладони.
– Кто, Влад? Кто?..
– Банда, – с трудом отвечаю. – Подробности – у патрульных, если б не они, положили бы всех, и меня в том числе.
– Так.
Встает, сгребает меня за плечо и широкими шагами идет к двери. Я не намного ниже и навряд ли слабее Леона, но из его мертвой хватки вырваться сейчас не могу, приходится буквально семенить рядом. Орденец выволакивает меня наружу и все так же силой затаскивает в корпус директората с бокового входа. Проходит мимо охраны, в упор ее не замечая, и пинком открывает дверь, за которой, судя по количеству разнообразных проводов и отстраненно-красноглазой физиономии в одном наушнике, сидит гуру местной телефонии, связи и прочих переговорных служб.
– Макс, вызови патрульное отделение Порто-Франко, – не голос, а сухой лед. – Мне нужен на проводе… Влад, кто там командовал?
– Лейтенант Мерсье.
– Слышал?
– Угу, – кивает Макс и принимается колдовать над аппаратом, родство которого со стационарным телефоном приходится усиленно угадывать. – Идите в третью переговорную, связь заведут туда.
Леон разворачивается и, прыгая через две ступеньки, поднимается на второй этаж. Где-то неподалеку кабинет донны Кризи. «Третья переговорная» ничем не отличается от того зала, где мы недавно беседовали с Чейзом о структуре банка данных.
– Садись, – подводит Леон меня к стулу и наконец разжимает руку.
Плюхаюсь на сиденье. Растираю онемевшее плечо. Впрочем, и ему не до условностей, и мне сейчас плевать. Сам орденец гипсовой статуей замирает у стола, взгляд сосредоточен на аппарате конференц-связи.
– Порто-Франко на линии, – сообщает из динамика голос Макса. – Включаю.
– Здесь лейтенант Мерсье из Патрульной службы, специальный агент Брэдшоу из территориального подразделения СБ Ордена и сверхштатный следователь Ширмер. – Вряд ли экс-полковнику штази нравится роль «секретарши», но в ином качестве, очевидно, ее на этот разговор вовсе не пустили бы. – Слушаем вас, мистер Ричардс.
– Не буду отнимать у вас времени, – говорит Леон. – Лейтенант, вы сейчас же напишете заявление об увольнении «по собственному желанию» с открытой датой, и по завершении расследования покинете ряды Патрульной службы, а также территорию Европейского Союза. Вам все ясно?
Так-так. Скромный «отдел связи со Старым Светом», судя по действиям и, главное, манере общения Леона Ричардса явно скрывает за собой какую-то из силовых структур не самого низкого полета.
– Ясно, ясно, – голос у Мерсье свидетельствует, что по нему за полдня уже успели прокатиться три бронетанковых батальона внутреннего расследования. – Заявление уже написано.
– Ричардс, вы не на того человека ополчились, – журчит из динамика умиротворяющий говорок; вероятно, эсбэшник Брэдшоу. – Если бы не самоуправство бывшего оперативного координатора Геррика…
– Меня не волнует ваш Геррик, – резко обрывает Леон. – Лейтенант Мерсье несет ответственность за потери среди мирного населения, и именно поэтому ему нечего делать в рядах службы, призванной таковое защищать.
– А если бы не самоуправство оперативного координатора Геррика, – включаюсь в разговор я, – то от мирного населения на ферме «Сенес» вообще никого не осталось бы.
– Это еще кто такой?! – вся умиротворительность из голоса Брэдшоу улетучивается, как воздух из отсеков тонущего «Титаника».
– Ну как же, это непосредственный свидетель и в некотором роде участник обсуждаемого инцидента, – светским тоном сообщает Ширмер, которая в силу опыта давно уже не удивляется таким мелочам, как присутствие совершенно левых персон на вроде как глубоко служебных переговорах. – Позвольте представить: Владимир Шербане, временный сотрудник Патрульной службы в статусе выездного эксперта-аналитика.
Вот значит кто я такой. Ладно. И с менее приличными званиями люди живут.
Леон переводит на меня совершенно мертвый взгляд.
– Так вы полагаете, Влад, что координатор Геррик в случившемся не виноват?
– После нападения сотрудники Патрульной службы сделали что смогли для защиты всех, кто уцелел после обстрела. Можно ли было предотвратить сам минометный обстрел – не могу сказать, но если налет не Геррик организовал, то его вины тут нету ни с какой стороны.
– Кроме превышения служебных полномочий, повлекших за собой гибель шестерых и тяжелые ранения еще пятерых служащих Патрульных сил, не говоря уже о нанесенном материальном ущербе…