Громко икая от страха, человечек подпрыгнул, вцепился в толстую, как бревно, стрелку и, повиснув на ней, задёргал коротенькими ножками.
«Чего это он испугался? Кто его ласплющит?» - глядя на дёргающегося человечка, думал поросёнок.
Вдруг пластилиновая стрелка отлепилась от циферблата и вместе с человечком брякнулась на площадь.
Поросёнок ойкнул и побежал помочь Тику.
Охающий, с помятым ухом Тик отлепился от площади быстро, но оторвать от своей головы огромную, как шпала, стрелку он был не в силах. Покачиваясь под её тяжестью, стоял Тик на площади и огорчённо бормотал:
- Ничего себе влип в историю!
- Что же вы тепель будете делать?
- Отлепляться! Проводите меня, пожалуйста, до Спасалки.
- Хлю-хлю, - с готовностью ответил поросёнок.
- Идите впереди меня вот по этой улице. А если увидите машины, хрюкните мне, пожалуйста.
- Зачем?
- Я вам потом объясню. Идите скорее, умоляю!
Поросёнок затрусил вниз по узкой и тёмной улочке, а за ним, пошатываясь и заплетая ногами, пыхтел Тик со своей задевающей за дома ношей.
На дороге валялись дохлые мухи и тараканы. То ли они от голода здесь померли, то ли от духоты.
Старательно обходя мусор, поросёнок вертел головой и с интересом разглядывал дома по обеим сторонам улочки. Да и не дома это были, а две бесконечные длинные кривые стенки с дырками вместо окон.
- Там у вас летучие мыши живут? - спросил поросёнок и вдруг увидел, что из всех круглых окон, как скворцы из скворечников, разом высунулись любопытные головы разноцветных человечков, лошадей, собак, кошек, коз, черепах, коров и даже одноглазого дракона.
Головы, как чучела, молча, не шевелясь, разглядывали странную процессию.
- Пропал часовщик, - тихо сказала голова сиреневого дракона.
Все остальные головы испуганно дёрнулись и исчезли так же бесшумно, как и появились.
Только розовой корове, как она ни старалась, не удалось спрятаться из-за торчащих в стороны рогов. Подёргавшись, она со злорадством сказала самой себе:
- Так тебе и надо, дурацкая корова! - Закрыла глаза и осталась торчать из стены, как барельеф.
- Тётенька, вам больно? - участливо спросил поросёнок у головы, но та горестно молчала и делала вид, что не слышит. - Какие вы все бояки!
- Будешь тут боякой, - бормотал тяжело топающий Тик. - Совсем житья нет от этой банды. Один Буме чего стоит!
- Кто-кто?
- Да есть тут у нас один правитель. Рот до ушей. Орёт - как в барабан лупит. БУМС! БУМС! БУМС! Оглохнуть можно. Вот его и назвали БУМСОМ. Если увидит, что я стрелку оторвал, - конец мне.
Да, вход в Пластилонию, видимо, был закрыт совсем не зря.
- Ну вот, пришли наконец, - негромко сказал Тик, когда они подошли к лежащему на брюхе белому автобусу без колёс.
Во всю длину автобуса красными буквами было написано: «СПАСИТЕЛЬНАЯ», а пониже: «Тайно отлепляю и прилепляю».
- Дорогой поросёнок, купите, пожалуйста, у добрейшей Мухи бутылочку отлепина. Возьмите у меня за поясом рюрик.
За белым шнурком от тапочка, который и был поясом, поросёнок увидел маленькую серебряную бумажку от конфеты.
- А что это такое… этот люлик?..
- Это же деньги! - простонал Тик. - Прошу вас, скорее! Только, пожалуйста, встаньте на задние спички, как будто вы человечек, а то, извините, животным у нас ничего не продают.
- Я не животное, - обиделся поросёнок.
- Знаю, знаю, - торопливо согласился Тик. - Но Добрейшая-то этого не знает!
Поросёнок подумал, вздохнул и неловко поднялся на задние спички. Красная пуговица на его торчащем кверху носу сразу превратилась в шляпу. Теперь вместо поросёнка перед Спасалкой стояла хорошенькая зелёная девочка на тоненьких спичках, с красной шляпой на голове и увядшим букетиком цветов под мышкой. Лишним был только проволочный хвостик.
Девочка покачалась и неуклюже, как на ходулях, вошла в Спасалку. Все сиденья и пол автобуса были завалены пустыми бутылками.
«Здесь, навелное, спасают пластилонцев от пустой посуды», - подумал Паша и тут увидел спящую на шофёрском месте толстую муху из коричневого пластилина.
Муха была такая пузатая и такая шестилапая, что поросёнку стало неприятно.
- Это вы Доблейшая? - изумился он.
- Да. А что? - мигом проснувшись, нагло спросила Муха. - Не похоже, что ли?
- Н-не очень…
- Ха! Всем похоже, а ей не похоже. Много понимаешь! Те чо надо, тётка?
«Вот, - грустно подумал поросёнок, - меня и вплавду за женщину плиняли».
- Мне ничего не надо, а вот ему, - он махнул спичкой на дверь, - нужна бутылочка этого… как его…
- Отлепина? - быстро глянула на дверь Муха. - Рюрик есть? Это хорошо! Бутылка есть? Нет. Это плохо. Недолью.
Она одной лапой ловко выхватила у поросёнка серебряную бумажку и спрятала её в железную банку из-под зубного порошка. Другой лапой взяла с пола пустую бутылку, третьей - вставила в бутылку трубочку, а четвёртой - открыла кран в заржавленном баке с надписью «ОТЛЕПИН».
- Ты, тётка, посиди пока, я щас. - Муха сунула бутылку поросёнку, а сама проворно выскочила из кабины.
Из трубки закапала какая-то мутная жидкость. Поросёнок осторожно приподнял крышку и заглянул в бак. Ужасно же интересно, как делается этот таинственный отлепин!
В баке с водой плавал кусок льда.
- Да это же плосто холодная вода! И за это целый люлик отдавать?!
Вдруг откуда-то из-под пола послышался торопливый шёпот Мухи.
- Алё-алё! Это кто? Это дворец? Говорит агент Дэ Мэ. У меня часовщик с оторванной стрелкой. Пришлите две машины с тарзанами. Повторяю…
Поросёнок выглянул в окно и радостно крикнул согнувшемуся от тяжести Тику:
- Муха вызвала две машины с какими-то талзанами! Тепель вас быстло отлепят!
Но вместо того чтобы обрадоваться, часовщик вдруг подпрыгнул и, несмотря на тяжёлую стрелку, стремительно умчался.
- Вот тебе и лаз! - растерялся поросёнок.
Через минуту послышался металлический звон, и на площадку перед Спасалкой вразвалочку вышла голубая лошадь с банной мочалкой вместо хвоста.
На лошади сидел красный толстяк с огромным губастым ртом. Из головы толстяка во все стороны, как иголки у дикобраза, торчали спички. Вся грудь, спина и даже руки были увешаны блестящими гаечками, кнопками, болтиками, гвоздиками и колёсиками от часов, а на животе сверкала настоящая копейка.
Лошадь вдруг грузно села на хвост, и наездник, гремя украшениями, скатился на землю.
- Купорос, - взревел он, - кто так тормозит?! Убить хочешь?!
- Не нравится - не ездите, - лениво ответил Купорос и отвернулся.
- Последний, тысяча сто тридцать восьмой раз предупреждаю и прикажу расплавить! Я не посмотрю, что ты единственная лошадь в стране!
«Это, навелное, Буме, - решил поросёнок. - Вон как глохочет!»
Тем временем к Спасалке, натужно урча, подъехали две неуклюжие кособокие машины. Из машин вылез разноцветный пластилиновый народец, похожий на кегли, и плотным кольцом окружил Спасалку. В руках человечки держали кривень-кие ружья, а на их головах вместо касок поблёскивали железные бутылочные крышки с надписью «НАРЗАН».
- ТАРЗАНЫ, - приказал Буме, - целься! А ты, болван, па-а-чему не целишься? Стрелятель не отлепляется? Взять его!
И бедного тарзана, у которого не отлепился от спины стрелятель, молча поволокли в машину.
- Эй, Муха! А где же часовщик?
Жирную Муху так трясло от страха, что вместе с ней, дзинькая пустыми бутылками, трясся весь автобус.
- У-у-бббб-е-жал…
- Что-о-о-о?!! - взревел Буме таким страшным голосом, что Муха как подкошенная повалилась на землю.
- Не губите! Всё отдам! Все рюрики! Только не надо под солнце.
Трясущимися лапами она сдёрнула с себя железную банку, полную драгоценных рюриков, и протянула Бумсу.
- Смотри у меня, Дэ Мэ, - деловито пряча банку, пригрозил Буме. - Ещё раз людуришь - никакие рюрики не помогут. Завтра пришлю тебе новую банку. Побольше этой.
- О-о-о! - задохнулась от счастья Муха. - Позвольте поцеловать вашу царственную ножку… - И поползла на пузе к Бумсу.
- Пошла-пошла! - брезгливо отпихнул её Буме. - Заразишь ещё чем-нибудь… А это кто такая в шляпе?
- Это она, тётка эта зелёная, часовщика предупредила, - оживилась Муха. - Вот кого в тарзаны-то перелепнуть надо!
- Женщин не берём, - гордо сказал Буме и неожиданно прыгнул на спину сидящего Купороса.
- Купорос, рысью вперёд, марш!
- Куда? - равнодушно спросил Купорос.
- На Яму!
Зазвенели болтики, гаечки на Бумсе, и Купорос лениво, как верблюд, затопал на таинственную ЯМУ.
За ним на самой высокой пластилиновой скорости поползли машины с тарзанами.
«Холошо, что он меня за женщину плинял! - радовался поросёнок. - Но полосёнхом всё-таки быть лучше».
Он опустился на все четыре спички и стал, как прежде, поросёнком с пуговицей в носу.
Это было так неожиданно, что Муха разинула от удивления рот и закоченела на полу с выпученными глазами.
- Хлю-хлю, пледатель-спасатель! - в самое ухо крикнул ей поросёнок и хлопнул по башке сухим букетом.
Рот Добрейшей громко захлопнулся, а поросёнок уже шустро бежал вслед за машинами к новым приключениям.
ЯМА
Через всю Пластилонию прошествовал неторопливый Купорос и остановился на краю глубокого и большого котлована. Вокруг него лежали горы вырытой земли, а со дна доносился гул, какой обычно бывает на большом стадионе.
А любопытный поросёнок, чтобы успеть, мчался с такой скоростью, что не сумел затормозить и торпедой врезался в сидящего на своём хвосте-мочалке Купороса.
- Смотреть надо, - лениво сказал Купорос, но когда увидел прилепившегося к нему поросёнка, испугался. - Отлепляйся скорее, малыш, а то Буме заметит - пропадёшь.
Поросёнок упёрся спичками в спину Купороса, дёрнулся со всей силой и шлёпнулся на землю.
- Вам не больно, дяденька лошадь? - разглядывая на Купоросе отпечаток от своей пуговицы, спросил Паша.