«Что же могло случиться? — раздумывал Гошка. Неужели они обкормили поросёнка зелёным овсом или неправильно ухаживали за ним? А может быть, застудили? Вон ведь какие щели в углу закутка».
— А знаешь что? Давай закопаем Лебедёнка в овраге, — посоветовал Никитка. — Никто ничего не узнает.
— Скажешь тоже, — с досадой отмахнулся Гошка. — У Кузяева каждый наш поросёнок на учёте. А Лебедёнка он лучше всех знает.
— Это так, — согласился Никитка. — А всё равно, какой же с нас спрос? Раз околел, значит, околел. Если бы не мы, поросята всё равно давно бы подохли.
— Ну к придумал! — рассердился Гошка. — Зачем же мы тогда брались за них? Чтоб в овраг таскать да в землю закапывать?
В закуток заглянула Гошкина мать. Ребята рассказали ей, что случилось.
Александра осмотрела дохлого поросёнка и встревожилась:
— Уж не эпидемия ли какая началась? У них это часто бывает. Надо будет Ефиму сказать, пусть он ветеринара вызовет.
Она ушла, а минут через десять явился Кузяев. Вместе с ним пришёл и Борька Покатилов.
Кузяев долго осматривал дохлого поросёнка, мял ему живот. Потом спросил Гошку:
— Опять зелёный овёс давал?
— Давал, — признался Гошка. — Но я мамку спрашивал. Она сказала, понемножку можно. А вдруг у поросёнка болезнь какая заразная… Ветеринара бы позвать.
— Тут дело и без ветеринара ясное — отравление, — заявил Кузяев. — Я кому говорил — зелёнкой поросят не баловать. Рано ещё.
— Что вы, дядя, — заспорил Гошка. — Мы и в книжке читали. Зелёный овёс поросятам только на пользу. В нём витамины.
— Хороша польза, — вышел из себя Кузяев. — Какого поросенка загубили — породистого, племенного. Цены ему не было! — Он строго оглядел Гошку. — А ну-ка, где у тебя замок от хлева?
Гошка протянул Кузяеву замок с ключом.
— Зачем он вам?
— А вот затем. Не вашего ума дело поросят выхаживать. То недокорм у вас, то перекорм. Так дальше пойдёт, всех шпитомцев прикончите. Придётся к поросятам другого человека приставить.
Кузяев выбросил из закутка дохлого поросёнка, повесил на дверь замок, запер его и ключ сунул себе в карман.
— Теперь поросят будут кормить Александра с Ульяной. А вы в закуток чтобы и носа больше не совали! Вот так-то, народец!
— Дядя Ефим, — растерянно забормотал Борька, — а как же наш подарок колхозу? К Первому-то мая!
— Уже поднесли подарочек, спасибо вам, — ухмыльнулся Кузяев, кивнув на дохлого поросёнка, и вышел со двора.
Ребята остались одни.
— Вот это дядечка у тебя, — удивлённо протянул Борька. — Родной, родной, а сурьезный. Вон как распетушился.
Гошка, прикусив губу, смотрел в сторону.
В самом деле: почему так расходился дядя Ефим? Ничего толком не объяснил, отобрал ключ, запретил ребятам ухаживать за поросятами.
— А может, и впрямь мы не так чего делали… — осторожно заметил Никитка. — Дядя Ефим, он бывалый свинарь, зараз всё видит, всё понимает.
— Знамо дело, не так, — хмуро сказал Борька, обернувшись к Гошке. — А всё ты виноват. Отсебятину порешь. Всё сам да сам, не посоветуешься ни с кем. Вот и завалил дело с первомайским подарком… И поделом тебя из свинарей выгнали.
— Меня?! Поделом?! — вспыхнув, забормотал Гошка. — А я вот докажу! Голову на отсечение даю! Я правильно ухаживал, правильно!
Он вдруг схватил пустой мешок и принялся засовывать в него дохлого Лебедёнка.
— Закапывать потащишь? В овраг, да? — спросил Никитка.
Гошка покачал головой.
Нет, он снесёт Лебедёнка в городскую ветлечебницу. Пусть там врачи как следует осмотрят поросёнка и точно скажут, почему он погиб.
— Так до города же восемнадцать километров, — удивился Никитка.
— Ну и что. А я напрямик, на лыжах.
— А лыжни уже нет. И проталины на пригорках появились.
— Тогда пешком пойду.
— Пустой разговор. — Борька пренебрежительно махнул рукой. — Да в лечебнице никто дохлого поросёнка и смотреть не будет.
— Как это не будет? — взорвался Гошка. — А если у нас заболевание какое началось? Эпидемия? Если завтра все остальные погибнут?
Никитка понял: Гошку уже не отговоришь, — и предложил Борьке пойти в ветлечебницу всем троим.
— Охота была зазря ноги бить, — фыркнул Борька. — Дядя же Ефим прямо сказал: отравление.
— И не надо. Один пойду! — выкрикнул Гошка и ринулся в избу.
В лечебнице
Поздно вечером, когда мать вернулась с фермы, Гошка попытался завести с ней разговор о поросятах, о дяде Ефиме.
Но мать была чем-то расстроена и только отмахнулась от сына.
— Вот вскружили тебе голову эти поросята. Да плюнь ты на них, забудь. Лучше о школе подумай. Опять учительница жалуется — в классе у тебя только и разговоров что о шпитомцах.
— А чего ж не поговорить? — буркнул Гошка. — Мы их в подарок готовили.
Но тут прибежал Митька Кузяев и сказал, что отец по срочному делу вызывает тётю Шуру на ферму. Наспех накинув кожушок, она ушла.
«Вот и поговори с ней! Всегда-то ей недосуг», — подумал Гошка и разобиженный лёг спать.
Проснулся он рано. За окнами только начинал брезжить рассвет.
Мать, Клава и Мишка крепко спали.
Гошка оставил записку: «Ушёл ставить силки», сунул за пазуху кусок хлеба и осторожно вышел в сени. Привязал к мешку с Лебедёнком верёвочки, пристроил мешок за спину и только вышел на улицу, как столкнулся с Никиткой.
В руках тот держал лыжи.
— А ты зачем? — подозрительно оглядел его Гошка. — Я же сказал: один обойдусь.
— Нет, вместе так уж вместе, — сказал Никитка.
— Только я быстро пойду, — предупредил Гошка. — Отстанешь, ждать не буду.
Он привязал к обсоюженным валенкам лыжи-самоделки и первым, прямо через огороды, выехал в поле. Никитка заскользил за ним следом. Шли по крепкому синеватому насту, под лыжами хрустела морозная корочка. Время от времени на пригорках встречались рыжие проталины. Приходилось обходить их стороной или, сняв лыжи, идти пешком.
Миновав поле, мальчишки вступили в хвойный лес. Здесь ещё сохранилась старая, остекленевшая лыжня, с вмёрзшими в неё сосновыми иголками и веточками.
Гошка шёл быстро, но Никитка не отставал от него, хотя и обливался пóтом.
«А ничего идёт: не пищит, не хнычет», — с одобрением подумал Гошка и пропустил приятеля вперёд.
К полудню мальчишки добрались до города и отыскали на его окраине ветеринарную лечебницу — приземистое здание с загоном для скота.
Здесь стояли больные коровы, понурые лошади, визжали в корзинах покрытые паршой поросята. Какая-то тётка держала на верёвке тощую, как Кощей Бессмертный, козу, которая, по словам хозяйки, целую неделю маялась животом.
Гошка с Никиткой заняли очередь.
— А вы с какой живностью заявились? — спросила их обладательница козы, косясь на мешок за спиной у Гошки. — Поросёночка принесли? Тоже животом мается?
— Нет, он уже отмаялся, — ответил Никитка. — Ещё вчера околел.
Женщина всплеснула руками:
— Ох вы, чудаки! Так ему же на скотомогильнике место, а не здесь.
— Нет, нам всё равно к доктору нужно, — упрямо сказал Гошка.
Очередь подвигалась медленно, но, в конце концов, ребята добрались до ветврача. Это был пожилой, строгий человек в халате, с обветренным кирпичным лицом. Врач долго не мог понять, чего добиваются от него два колхозных паренька, за восемнадцать километров пришедшие в лечебницу на лыжах.
— А может, он от какой заразной болезни подох, — допытывался Гошка, вытащив из мешка синего застывшего Лебедёнка. — И других поросят заразил. Вы нам лекарство дайте самое лучшее.
— Конечно, самое лучшее… всем самое лучшее, — усмехнулся врач, осматривая поросёнка. — А почему, собственно, в лечебницу явились вы, а не кто-нибудь из взрослых?
Пришлось ребятам рассказать о колхозных поросятах, о подготовке первомайского подарка, о зелёном овсе и даже о ссоре с Кузяевым.
— Только вы не думайте, что мы сюда из-за обиды на Кузяева пришли, — поспешил добавить Гошка. — Просто мы за поросят боимся… а вдруг и остальные заболеют.
— Понимаю теперь, — кивнул врач. — Не сработались, значит, со своим Кузяевым, нравом не сошлись. Ну что ж, придётся сделать вскрытие вашему Лебедёнку.
Он унёс поросёнка в помещение. Оказалось, что Лебеденок погиб от укуса больной крысы.
Такое сообщение обрадовало ребят.
— Это правда, что крысы покусали? — настойчиво спрашивал Гошка. — И никакой другой болезни нет? Совсем никакой?
— Да-да, молодые люди. Вскрытие показало, что во всём виноваты только крысы, — подтвердил врач. — Но радоваться тут нечему. Помещение у вас, как видно, совсем непригодно для содержания поросят.
Он выписал ребятам рецепт на крысиный яд и объяснил, что им надо засыпать в свинарнике все дыры и щели.
Гошка с Никиткой, не скупясь на многочисленные «спасибо», направились разыскивать ветеринарную аптеку.
Солнце сильно пригревало, с крыш застучала капель, ледок на улицах растаял, и ребятам пришлось тащить лыжи на плечах. Прохожие с удивлением поглядывали на необычных лыжников. Но те ни на кого не обращали внимания.
— Ты это, Гошка, хорошо придумал — к доктору пойти, — сказал Никитка. — Теперь уж мы докажем Кузяеву.
— И Борьке докажем, — согласился Гошка. — И теперь никому шпитомцев не уступим.
В аптеке ребята получили три пакетика крысиного яда и стали раздумывать, что им делать дальше.
— Надо домой скорее, — напомнил Никитка. — Там, поди, ребята нас ждут.
— Тогда на базар пошли, — сказал Гошка. — Попутную подводу поищем.
Распродажа
На базаре было людно и шумно. С колхозных грузовиков и подвод торговали картошкой, морковью, солёными огурцами, мочёными яблоками. На длинных дощатых столах лежали туши парной говядины и бело-розовой свинины.
В дальнем углу базара продавали всякую живность. Над подводами стояло неумолчное хлопанье крыльев, кудахтанье кур, кряканье уток, гогот гусей. То и дело слышалось трубное мычание молодых бычков и пронзительный визг поросят.