Я уже и сам собирался подкараулить ловкого злодея, когда дед позвал на помощь меня.
— Излови кота, ничего не пожалею. Будильник подарю.
Старинный будильник со сломанной ходовой пружиной давно пленил меня. Завладеть им я пытался много раз, но неудачно — деду будильник был чем-то дорог. А сейчас представлялся прекрасный случай получить желанную вещь… Но я сказал:
— Не хочу будильник. Возьми с собою птиц ловить.
Старик на минуту задумался, опять прищурил левый глаз, и знакомая насмешливая улыбка мелькнула на его лице. Но в этот раз он не сказал ничего обидного, а только вздохнул:
— Ладно. Поймаешь кота — возьму.
Я принялся за дело. Обычно бродяга-кот приходил со стороны огорода, где стояла баня. Выбрав подходящее место, я притащил туда старое деревянное корыто, перевернул его вверх дном, подпер одну сторону колышком, а к колышку приладил длинную верёвку и протянул её в сарай. Под корыто положил кусок сырого мяса и, затаившись в сарае, стал ждать.
Кот появился под вечер. Воровато оглядываясь, он вышел из-за бани, почти на брюхе прополз открытое место и остановился. Без сомнения, он уловил запах мяса. Бродяга забыл всякую осторожность и смело полез под корыто. Не успел кот схватить приманку, как я дёрнул верёвку. Колышек вылетел, и кот, накрытый упавшим корытом, огласил двор громким испуганным мяуканьем. Дело было сделано чисто, и я торжествовал заслуженную победу.
Иван Дмитриевич посадил воришку в мешок и куда-то унёс. Больше я этого кота не видел.
Дня через три дед сказал:
— Пораньше ложись спать. Завтра пойдём. Подниму ни свет ни заря.
Я не стал спрашивать, куда мы пойдём завтра. Это было ясно и так. Иван Дмитриевич разбудил меня, когда было ещё совсем темно. Наши сборы отняли немного времени. Выпив по кружке молока, мы взяли сеть, моток шпагата, большую клетку — садок, другую — маленькую с чижиком, несколько мешочков с разным зерном, лопатку, топорик и вышли на улицу. Было тихо и прохладно. На тёмном небе сияли крупные звёзды, а у самого горизонта обозначилась светлая полоска.
Через час пришли на место ловли. Зорька чуть подрумянила восточную сторону небосвода. В полумраке я с трудом разглядел небольшую поляну, окружённую кустарником и соснами, вперемежку с редкими берёзами.
Дед ловко раскинул сеть над расчищенной от травы квадратной площадкой — точко́м, насыпал под неё конопляного семени, проса, овса, гороха и подсолнечных семечек. В середину площадки он вбил колышек и привязал к нему короткой бечёвкой чижа — для приманки. Всё это старый птицелов проделал быстро и затем поманил меня за собой в кусты. Здесь мы и спрятались.
— Теперь лежи и не дыши, — и седеющие лохматые брови деда сошлись над переносицей, — иначе всё дело испортишь. В другой раз уж не возьму. Да ещё уши надеру. Так и знай.
Опять на его стареньком сморщенном лице мелькнула знакомая усмешка, а я невольно поглубже натянул фуражку, пряча под ней кончики ушей.
Мы лежали тихо. Пахло увядающими травами, грибами и сырой землёй. Стоило мне пошевелиться, как Иван Дмитриевич молча и грозно косил в мою сторону глазами. Говорить он боялся, да и не надо было: я отлично понимал его без слов.
С каждой минутой в лесу становилось светлее. Сквозь кусты, прикрывавшие нас, хорошо был виден чижик. Он прыгал по точку́, посвистывал и время от времени что-то склёвывал. С восходом солнца на поляну стали слетаться птицы. Одни сразу же смело лезли под сеть к чижику, другие сначала садились в отдалении, приглядывались, а потом осторожно перелетали ближе.
Дед взял в руку конец бечёвки от сети и весь как-то напрягся. Глаза его загорелись охотничьим азартом.
Птиц на точо́к слеталось всё больше. Я уже научился различать их. Зяблики, синицы, чижи, щеглы — каких там только не было. Вот-вот сеть накроет их и новая партия пернатых невольников попадёт в пустующие клетки старого птицелова. А что ждёт их там — я хорошо знал. И вот сейчас, на моих глазах… Нет, нет, этою допустить нельзя! А порка, обещанная дедом, а скандал на весь дом? Ну и пусть! Птицы должны летать! Без них скучно, неуютно в любом самом зелёном и пышном лесу…
Я украдкой взглянул на Ивана Дмитриевича. Его рука, державшая бечёвку, слегка дрожала. Одно движение этой руки и сеть упадёт. Медлить нельзя. Вот дед уже чуть подтянул бечеву. Ещё минута и будет поздно.
Я приподнялся, сложил ладони рупором:
— Ого-го-о-о! Кышь, кышь!
В ту же секунду дед огрел меня звонкой оплеухой. Я громко заревел и побежал через поляну, ломая кусты, распугивая птиц, которые ещё не улетели с точка. Велел мне неслась брань разъярённого старика.
Так закончилась моя первая и последняя охота за пернатыми певцами.
В тот день, несмотря на скандал (старик пожаловался матери), я чувствовал себя героем и мечтал о новом подвиге. И тут пришло неожиданное решение — освободить всех пернатых невольников. Всех до последнего! Конечно, мне опять попадёт за это, и ещё как… А может… я уговорю деда больше не ловить птиц? Только надо хорошо объяснить, и он поймёт, он ведь добрый и умный.
Вечером, когда все улеглись спать и в доме наступила тишина, я вылез через окно в сад, открыл дверцы всех клеток, а потом то же самое проделал и во дворе. Выпустив на волю всех пернатых певцов, я, довольный, тихонько, тем же путём, вернулся в свою комнату, забрался в постель и спокойно уснул…
Но что было утром! Голос разгневанного деда гремел по всему дому. Он открыто подозревал меня, хотя и поносил «неизвестного» злодея на чём свет стоит, обещал, если дознается, оборвать уши и выдрать крапивой. Где уж тут было объясняться с ним…
Вызванный на допрос в присутствии матери, я краснел, сопел и молчал. Не хотелось врать, но и признаться побоялся: крапива — это не шутка.
Иван Дмитриевич едва не слёг в постель, так он горевал о своих птицах. Несколько дней дед ходил хмурый, косо посматривал на меня, а потом перестал сердиться — ведь я был его единственным внуком. Постепенно эта история забылась.
С тех пор прошло много лет. Ивана Дмитриевича давно нет в живых. Но ещё много людей таких, как вот этот старик, которые ловят птиц, торгуют пернатыми невольниками, держат маленьких пленников в тесных клетках и, верно, думают, что делают доброе дело. А ведь птицы должны летать…
ДЕТСТВО ЛЮКСА
Я осторожно пробирался среди сугробов, бережно прижимая к себе под полушубком тёплый комочек. Комочек этот возился и тихо повизгивал. Мне хотелось поскорее как следует рассмотреть своё приобретение — щенка месячного возраста. Охотничье воображение уже рисовало заманчивые картины. Родители только что приобретённого щенка-сеттера имели длинные родословные, дипломы и медали. А значит, они передали свои лучшие качества щенку. Когда он вырастет, станет взрослой охотничьей собакой, то, наверно, тоже будет брать на выставках первые места.
Придя домой, я расстегнул полушубок и показал домочадцам толстого, словно набитого опилками щенка с короткой мягкой шерстью и длинными шелковистыми ушами. Щенок был почти весь белый, и только кое-где проглядывали мелкие кофейного цвета пятнышки. Малыш сделал несколько неуверенных шагов, тыкаясь влажным носом в половицы, и остановился. Под ним тотчас появилась лужица.
— Вот ещё не хватало добра, — заметила жена, критически оглядывая моё приобретение. — Что это значит?
— Это значит, я купил щенка. Замечательная собачка.
— Замечательная! А кто за ним убирать станет? Вот, полюбуйся, он уже подмочил свою репутацию.
— Беда не велика, сейчас я возьму тряпку и вытру. Подрастёт — будет умнее.
— Во всяком случае на других не рассчитывай. Пора переходить на самообслуживание.
Жена ушла, бросая сердитые взгляды на меня и на виновника словесной перепалки. А малыш уже деловито осматривал комнату, знакомясь с новой обстановкой.
Щенка я устроил в маленькой комнате, громко именуемой «папиным кабинетом». В одном углу приготовил ему удобную постель, в другом поставил две чашки: для воды и пищи, а за дверью — ящик с песком. Маленький сеттер сразу улёгся на подстилку и, свернувшись калачиком, затих. Пережитые волнения утомили его.
Пока щенок спал, я подыскал кусок ремня из коричневой кожи, красивую пряжку и стал мастерить ошейник. За этой работой просидел больше часа. Наконец, сделан последний стежок. Ошейник получился на славу — удобный, нарядный, пряжка сверкала, как золотая «Кажется всё, — удовлетворённо подумал я, убирая шило, иголку и нитки. — Такого ошейника не найдёшь ни в одном магазине». Но тут же пришла новая мысль: ошейник у питомца уже есть, а вот клички ещё нет. Это непорядок. И глубоко заблуждаются те, кто считает, что дать псу удачную кличку — пустяковое дело. Тут приходится учитывать и породу собаки, и её будущую специальность, а также и звуковые особенности клички. Она должна произноситься легко, красиво и звучно.
Назвать обычную дворняжку Рексом или служебную собаку Шариком — смешно; для гончей не подойдет кличка Нарцисс, а для сеттера или пойнтера — Докучай, Флейта.
Хотелось подыскать новую и оригинальную кличку.
Быстро наступали густые сумерки. Я повернул выключатель, и под абажуром загорелась лампочка. От яркого электрического света щенок проснулся, зажмурил глаза, но тут же открыл их, сошёл с подстилки и звонко тявкнул.
— Ого! — сказал я. — Ты радуешься, что стало светло?
Он снова тявкнул тоненьким голоском.
— Понимаю, ты любишь свет. Прекрасно! Назову твою собачью светлость Люксом! По латыни люкс — означает свет, — пояснил я щенку. — Люкс — прекрасное имя. Ни у одной собаки такого ещё не было, можешь быть уверен.
Довольный, что подобралась хорошая кличка, я тут же преподнёс Люксу подарок: надел на него щегольской ошейник и показал на чашку с молоком. Щенок не выразил радости по случаю ошейника, зато с жадностью набросился на еду. Несколько минут слышалось довольное чавканье. Покончив с молоком, Люкс опять завалился спать.
С того дня хлопот у меня прибавилось. Воспитание щенка требовало времени, а его было не так много. Я прочитал несколько книг по воспитанию и натаске легавой собаки. Ящик с песком Люкс принял как должное, но упорно пренебрегал своей постелью. Зато полюбил спать на кухне под лавкой, куда неизменно утаскивал небольшой вязаный коврик из прихожей. Пользуясь правом хозяина дома, щенок заглядывал во все комнаты и обязательно находил что-нибудь интересное. Его весёлый, игривый нрав очень скоро покорил всех членов нашей маленькой семьи. С некоторых пор я стал замечать, что жена тайком от меня балует Люкса всякими лакомствами. А это н