Прошло еще два часа. Наконец Захид-Ворона появился в своем кабинете, люди окружили его стол. Захид-Ворона подписывал бумаги. Саидходжа принял позу человека, находящегося в состоянии кейфа.
Вдруг Захид-Ворона взглянул в окно. Если бы в этот момент Саидходжа оглянулся, они бы встретились взглядами. Несколько минут спустя Захид-Ворона прибежал в чайхану. Друзья обнялись. Официантка тут же убрала стол и принесла шашлык.
— Каким ветром тебя занесло? — спросил Захид-Ворона.
— Да вот приехал в город… Дела… — сказал Саидходжа. — Проголодался. Уже хотел уходить, смотрю, в двери входит сам Ворона… Как твои дела?
— Неплохо. Жаловаться грех… Я только что пришел, увидел тебя из окна и сразу прибежал. Поздравляю! Мне говорили, что ты теперь председатель колхоза, — говорил Захид-Ворона, не спуская глаз с мешка, стоящего неподалеку у стены. — А это что?
— Принес показать товар.
Захид-Ворона не принадлежал к тем людям, которые могут сдержать любопытство. Развязав мешок и заглянув внутрь, он' этим не удовлетворился, скинул халат, засучил рукава и засунул как можно глубже свои руки. Урюк, видимо, ему понравился.
— Сколько у тебя такого урюка? — спросил он.
— Сорок тонн, — ответил Саидходжа, не моргнув глазом.
— Сорок тонн! Откуда? Говорили, что у колхозников Газияна, кроме дыр, ничего нет.
— Болтают… Припрятали на черный день, а теперь приходится продавать. Деньги нужны.
— Кому ты привез? — спросил Захид-Ворона.
— Покупателей много, но главное — не продешевить.
…Уехал Саидходжа в колхоз с большими деньгами, оставив Захиду расписку.
Так и не получив урюка, Захид потребовал вернуть деньги.
— Успокойся, ничего не случилось, — сказал Саидходжа. — Доходы твоей артели миллионные. Одолжил сорок тысяч — разве обеднел?
— Как одолжил?
— Очень просто.
— Почему ты прямо не попросил денег в долг? Зачем весь этот обман?
— Скажи правду, Захид-Ворона, если бы я попросил в долг сорок тысяч для того, чтобы хоть немножко помочь колхозу, когда ничего нет, чтобы хоть как-то поставить его на ноги, разве ты дал бы мне деньги?
— Копейки бы не дал, — сказал Захид-Ворона.
— Так я и думал, — сказал Саидходжа. — Значит, другого выхода у меня не было. Ты же знаешь, я обращался и в банк, и в горком, там тоже ничего не вышло. А для доброго дела иногда можно соврать. Потерпи полгода.
…Время шло. В садах уже зрели урюк и яблоки. Многие колхозники вернулись в артель, понимая, что осень будет щедрой. Саидходжа послал верных людей в Гиссар за овцами. На деньги, «одолженные» у Захида-Вороны, он решил создать овцеводческую ферму.
В июне колхоз стал собирать урожай.
Однажды в знойный день Саидходжа был в поле, когда туда прибежал бригадир.
— Отара идет! — закричал он. — Отара!!!
Саидходжа взбежал на холм и сразу увидел отару. Впереди шел, как заправский чабан, его заместитель, шел в дырявом халате, держа за спиной пастушеский посох.
— Вернулись, — шептал Саидходжа, — вернулись. «Дрожжи» вернулись к хозяину.
Спустя некоторое время Аминов, получая назад свои деньги, хлопнул Саидходжу по плечу:
— А ты, честное слово, молодец! С тобой можно вести дело.
Осень. Жаркий полдень в саду. Люди собирают фрукты: и стар и млад с корзинами на плечах снуют к арбам.
Вдруг наступает тишина. Время обеда. Колхозники разворачивают платки, вынимают лепешки и над дастарханом начинают с блаженством пить чай. За чаем всегда возникает беседа.
Так было и на этот раз.
— С добрых дел начал председатель работу, — сказал один из стариков.
— Да, он не плох, — отозвался другой.
Как только старики стали разговаривать, можно и другим вступать.
— Однажды один падишах отправился в путешествие, — сказал кто-то. — Время было жаркое, как сейчас. Страдая от жажды, он постучался в дом одного из своих подданных. Дверь открыла женщина, которую падишах попросил дать ему напиться. Она вернулась с пустой косой и гранатом. Стала выдавливать сок из граната. Он наполнил до краев косу. Падишах подумал: «Если в этом кишлаке из одного граната могут наполнить соком целую косу, то, наверное, здесь живут самые богатые люди на свете. Надо увеличить налог». Падишах попросил еще одну косу гранатного сока. Женщина принесла второй гранат и стала выдавливать сок. На этот раз он едва прикрыл донышко косы.
«Разве этот гранат с другого дерева?» — удивленно спросил падишах.
«Нет, эти гранаты с одного дерева, — ответила женщина, — но после того, как выпит сок первого граната, мысли его величества изменились…»
У руководителей всегда должны быть только добрые мысли.
Начался сбор хлопка.
Когда идет сбор хлопка, все тянутся к газете. Интересно посмотреть сводку: кто сколько вчера сдал, кто вышел вперед. Приятно было, что колхоз «Газиян» день за днем поднимается все выше.
Но как иногда бывает, кто-то сказал, другой передал, третий приврал — словом, дошли до начальства слухи, что председатель колхоза Саидходжа мошенничает: договорился с приемщиками хлоппунктов, и те ему приписывают несданные тонны хлопка.
В колхоз и на приемные пункты нагрянула комиссия. В течение недели колхоз не сдал ни одного килограмма хлопка. Люди раскрывали газету, видели, что колхоз покатился назад. Между тем на полях коробочки быстро раскрывались, и волокна становилось все больше и больше.
Комиссия закончила свои дела и, даже не переговорив с Саидходжой, уехала. День спустя председателя вызвали в горком партии.
— Почему прекратили сдачу хлопка?
— Сначала пусть комиссия доложит колхозникам о результатах расследования, — сказал председатель.
— У нас к вам нет претензий.
— Тогда скажите об этом народу! — потребовал Саидходжа.
В тот же день вечером в колхозные бригады приехали члены комиссии:
— Мы вели расследование, чтобы выявить болтунов и клеветников, которые, оказывается, еще есть в колхозе.
— Раз такое дело, тогда будем сдавать хлопок…
На другой день приемные пункты были завалены сырцом из колхоза «Газиян». Набитые хлопком громадные мешки выносили к обочинам дороги. На ишаках, арбах, телегах повезли на хлопковый завод «белое золото». Уже в сводке значилось, что колхоз выполнил план на 99 процентов, а хлопка на полях было еще очень много. Правление колхоза решило за счет артели устраивать бесплатные обеды, и в поле стали привозить котлы с супом-шурпо.
Может быть, теперь подобное новшество никого не удивит, а тогда, в очень несытую пору, это имело огромное значение, и люди от мала до велика работали без сна. Работали и после того, когда стало известно, что колхоз первым в республике выполнил план сдачи хлопка государству. Впервые члены артели получили приличную сумму денег, и пшеницу, и немного овощей и фруктов.
В эти радостные дни колхозники расстались со своим председателем. Саидходжу направили в самый отсталый колхоз, который еле-еле сводил концы с концами: нужна была твердая рука и ясный ум.
Уже многое было сделано в новом колхозе, но осуществить полностью все планы Саидходже не удалось.
— …Ходил в мечеть?
— Ходил.
— Пил, гулял?
— Пил, гулял в молодости.
— До проведения водной реформы работал на бая, помогал ему отвоевывать воду?
— Помогал.
— Был связан с ворами?
— Знакомых было много, но не воровал.
— Обманул артель «Тоджикистони Сурх»?
Молчание.
— Что же ты молчишь?
— Обманул.
После нескольких выступлений последовало заключение:
— Комиссия по чистке считает поведение Саидходжи Урунходжаева недостойным. Такой человек не может находиться в рядах партии.
Так Саидходжа был исключен из партии…
Раньше в кабинет Карамяна Саидходжа заходил запросто. Теперь все оказалось сложнее.
— Зачем вам к товарищу Карамяну? Если по вопросу апелляции, обращайтесь в письменном виде.
Саидходжа терпеливо дожидался в приемной. Наконец его принял Карамян. Он молча выслушал бывшего председателя колхоза и сказал, что работу ему горком найдет.
— Работу я себе сам найду, — перебил его Саидходжа. — Сила еще есть. Мне хочется узнать твое личное мнение.
— Дело не в моем личном мнении. Оно вам сейчас не нужно, — ответил Карамян, напирая на слово «вам». Раньше они друг с другом были на «ты».
Саидходжа поднялся:
— Тогда нам не о чем разговаривать с вами, товарищ Карамян.
Саидходжа подал апелляцию в ЦК КП Таджикистана. Из колхоза он не ушел. Его назначили арбакешем. То, что бывший председатель не ушел из артели, а продолжал работать, нравилось колхозникам. Многие приходили к нему по вечерам, советовались по колхозным делам, и это встревожило нового председателя. Однажды в конюшне Саидходже сказали, что отныне он не получит ни коня, ни арбу. В тот же день Саидходжа поступил грузчиком на хлопковый завод.
Когда человек чего-нибудь ждет, время идет медленно. Саидходжа вставал утром, проходил мимо почты и в открытое окно спрашивал, нет ли ему писем. Потом почтальоны привыкли и, завидев его, отрицательно покачивали головой.
Саидходжа ждал письмо утром, когда шел на работу, и вечером, когда возвращался. Он ждал письмо на следующий день, и через педелю, и еще через неделю, а письма не было.
Наконец его вызвали в Душанбе, провели расследование и восстановили в партии.
Надо сказать, что во время своего председательствования Саидходжа несколько раз писал в «Крестьянскую газету». А началось с того, что он писал письма о своих бедах — бедах председателя отстающем артели. Так началась дружба с редакцией самой массовой газеты для крестьян. Из редакции помогали советами, писали письма в районные и республиканские организации, поддерживая то в одном, то в другом.
Когда Саидходжу исключили из партии, он написал об этом в редакцию. По-видимому, из редакции звонили в ЦК, по-видимому, московские друзья хлопотали о нем. И вот он видит их оживленные лица, сидит с ними в редакции.
— Машина нужна для колхоза. Грузовик.