лопкового растения.
Весь цикл развития хлопчатника от всходов до появления коробочек Зайцев с присущей ему четкостью и ясностью разбил на ряд фаз. Первая фаза заканчивалась с появлением первой плодовой ветви, вторая — с появлением первого цветка, третья — с появлением первой коробочки. Каждую из таких «долгих фаз» он разбил на ряд коротких, или изофаз. Всего изофаз оказалось от 37 до 39 — в зависимости от сортов. Протекание каждой изофазы у разных сортов Зайцев сопоставил со сроками их посева. В результате получилась исчерпывающая картина воздействия теплового режима па развитие каждой фазы. Отсюда, естественно, вытекали практические рекомендации о наиболее оптимальных сроках посева хлопчатника.
Выяснив особенности развития хлопчатника в зависимости от плодородия почвы, водного и теплового режима, Зайцев обратился к последнему природному фактору — свету.
В 1920 году американские исследователи Аллард и Гарнер установили, что различные растения по-разному реагируют на длину светового дня: одни с увеличением светового дня убыстряют свое развитие, другие замедляют, третьи практически не меняют темпы развития.
С 1923 года Н. И. Вавилов развернул по всей Советской стране географические опыты. Смысл их состоял в том, чтобы одни и те же сорта культурных растений высевать в самых разных точках нашей страны — от западных областей до Владивостока и от Средней Азии до Заполярья.
Эти исследования (в которые была вовлечена и Туркестанская селекционная станция) дали богатейший материал, позволивший выяснить влияние самых различных факторов на развитие растений, в том числе и длины светового дня. Ведь чем дальше к северу, тем день летом длиннее. Многие растения показали такую отзывчивость на длину светового дня, что оказалось возможным возделывать их даже за Полярным кругом. Эти теплолюбивые растения при длинном световом дне настолько убыстряли свое развитие, что успевали вызреть за короткое северное лето.
Другие культуры, наоборот, убыстряли свое развитие при укороченном световом дне.
Хлопчатник — выходец из тропических стран, где летний день короче, чем в Туркестане. Поэтому можно было ожидать, что укорочение светового дня ускорит его развитие. Чтобы проверить это предположение, Зайцев стал в определенный час надевать на некоторые ветки непрозрачные чехлы, и первые же опыты дали положительные результаты.
Дабы увеличить масштаб экспериментов, Гавриил Семенович заказал специальные фанерные домики, которые можно было передвигать над делянками по рельсам, проложенным в междурядьях.
Изучение влияния длины светового дня на развитие хлопчатника под руководством Гавриила Семеновича проводил Николай Николаевич Константинов. В 1925 году он окончил Тимирязевскую академию И приехал работать на Туркестанскую селекционную станцию. Опыты по фотопериодизму увлекли молодого ученого. Он был неутомим, перекатывая свои фанерные домики.
Исследования фотопериодизма показали, что под влиянием затенения можно сделать раннеспелыми даже некоторые из самых поздних сортов, которые в условиях Туркестана вообще не плодоносят. Так стало возможным вовлекать в скрещивания многие формы хлопчатника, которые, казалось, совершенно недоступны для туркестанских селекционеров.
Значение этих исследований трудно переоценить, особенно в наше время, когда главным бичом хлопчатника стал вилт — болезнь, вызываемая особым грибком и приводящая к увяданию растения. Гриб быстро эволюционирует, у него появляются новые и новые штаммы, так что даже обладающие стойким иммунитетом сорта через несколько лет оказываются беззащитными. Лишь один сорт — 108Ф, выведенный учеником Г. С. Зайцева замечательным селекционером Румшевичем, к несчастью, безвременно погибшим, продержался в производстве два десятилетия. Однако и этот сорт в конце концов стал беззащитен против вилта, что грозило немалыми бедами советскому хлопководству. Но катастрофы не произошло, наоборот, 1974 год принес рекордный урожай волокна. Ибо на смену сорту 108Ф пришли сорта серии «Ташкент», выведенные С. Мирахмедовым. Сорта эти получены в результате гибридизации местных упландов с формами позднего мексиканского хлопчатника. А методику таких скрещиваний, основанную на убыстрении развития при коротком дне, разработал ученик Г. С. Зайцева Ф. М. Мауэр.
Учитывая разнообразие природных условий Туркестана, Гавриил Семенович проводил селекционную работу в различных направлениях. В северных и предгорных районах, где весна наступала позже, а заморозки раньше, важнейшим качеством сортов должна была быть скороспелость, поэтому Гавриил Семенович отбирал самые ранние формы, которые могли дать больше коробочек до наступления заморозков.
Но у скороспелых сортов коробочки были мелкие; в более южных районах урожайными могли оказаться поздние, но крупнокоробочные сорта. Зайцев вел селекцию на величину коробочки.
И наконец, на самом юге можно было рассчитывать на получение хороших урожаев от наиболее требовательных к теплу форм; здесь главное значение приобретало качество волокна: его длина, тонина, извитость.
На сортоиспытательном участке все сорта подвергались тщательному сопоставлению со стандартным, за который Гавриил Семенович принял № 508.
Большое значение Зайцев придавал индивидуальному отбору. По вечерам, уже после трудового дня, при последних лучах заходящего солнца он имел обыкновение обходить опытные делянки и, заметив какие-либо отклонения на том или ином кусте, вешал на него картонную бирку со своей фамилией и датой.
На следующий день у такого куста сотрудники останавливались и пожимали плечами: никаких интересных отклонений они не замечали.
Между тем семена, собранные осенью с таких кустов, нередко давали на будущий год начало перспективным линиям. «У Гаврилы глаз с крючком», — с удивлением говорили его молодые сотрудники.
Выпуская один за другим сорта упланда, Зайцев никогда не забывал и египетский хлопчатник, лучшие формы которого отличались самым высоким качеством волокна. Иные руководители, плохо знавшие историю туркестанского хлопководства, требовали скорейшего внедрения в практику «египтян». Гавриил Семенович считал своим долгом ученого охлаждать их чрезмерный оптимизм. Позднее, когда Зайцева уже не было в живых, его объявили врагом египетского хлопчатника. Между тем Гавриил Семенович упорно работал над тем, чтобы приблизить то время, когда египетский хлопчатник смог бы выйти на поля Туркестана. Он знал, что успех этого дела упирается в проблему сортов, и, как только ему удалось открыть отделение в Байрам-Али — одном из самых теплых мест Средней Азии, — организовал исследования по селекции «египтян». Он направил в Байрам-Али одного из самых способных своих учеников, А. И. Автономова, и руководил его работами.
Если взглянуть на мировую карту возделывания этой, по-видимому, самой ценной сельскохозяйственной культуры, то не трудно увидеть, что в Советском Союзе она дальше, чем где бы то ни было, поднимается к северу. Это оказалось возможным благодаря тому, что советские сорта, созданные А. И. Автономовым, В. П. Красниковым и другими селекционерами, вызревают на 22–25 дней быстрее исходных египетских форм.
Не оставлял Гавриил Семенович и другую мечту: получить сорта, в которых качество волокна «египтян» сочеталось бы с крупностью коробочек и скороспелостью лучших упландов. Путь к этому был один: межвидовая гибридизация. Так считал Зайцев. И именно этим путем достигнуты в нашей стране значительные успехи в селекции хлопчатника. Завершается уже пятая сортосмена на хлопковых полях Среднеазиатских и Закавказских республик. По данным директора Института селекции и семеноводства хлопчатника имени Г. С. Зайцева III. И. Ибрагимова, за 50 лет средняя длина волокна возросла с 23–28 до 32 миллиметров, а выход волокна поднялся с 32–34 до 38–40 процентов.
Богатейшая коллекция форм хлопчатника, собранная на станции, позволила Зайцеву посягнуть на решение самых запутанных вопросов систематики рода «госсипиум». Мы уже говорили, какую решающую роль для сбора этой коллекции сыграли путешествия Н. И. Вавилова. Однако когда знакомишься с работами Гавриила Семеновича в этой области, то не знаешь, что в большей степени способствовало его исследованиям — собранная ли с помощью Н. И. Вавилова коллекция или вавиловские общебиологические идеи.
Летом 1920 года Н. И. Вавилов на Селекционном съезде в Саратове выступил с докладом о законе гомологических родов в наследственной изменчивости. Смысл закона сводился к тому, что многие признаки разновидностей и сортов у родственных видов и родов растений повторяются параллельными рядами, так что если у одного вида пшеницы встречаются формы с белым, желтым, красным, черным колосом, формы остистые и безостые, пленчатые и голозерные, то и у других видов пшеницы, а также у ржи, ячменя, овса и других близких злаков должны повторяться сходные ряды признаков. Даже у отдаленных форм Вавилов нашел много сходных параллельных рядов.
Как только доклад Вавилова был опубликован, он послал экземпляр Зайцеву. Тот ответил обстоятельным письмом, в котором, по-видимому, высказывал некоторые возражения. (Письмо это, как и другие письма Зайцева к Вавилову, не найдено.)
В ответ Николай Иванович писал:
«В коротком 50-минутном докладе на съезде нельзя было подробно все развить. Подготовляю большую работу на эту тему <…>. Делая обобщение, мне хотелось в первую очередь выдвинуть общую морфологическую и физиологическую схему изменчивости».
Это ли письмо убедило Гавриила Семеновича или дальнейшее, более тщательное знакомство с работами Н. И. Вавилова, но только вскоре он становится приверженцем закона гомологических рядов.
В феврале 1923 года Зайцев с видимым удовольствием писал Лидии Владимировне из Петрограда: «Его (то есть Н. И. Вавилова. — С. Р.) ряды признала вся заграница и отозвалась с большой похвалой, тогда как русская публика ученая поругивает. Один в какой-то статье выразился даже, что на основании этих рядов и у лошадей можно найти рога. Н. И. тогда же «обратился к Бергу (кажется, зоолог