Во второй половине XIX в. экспедиция Ерофея Павловича Хабарова получила освещение в фундаментальном труде С. М. Соловьева «История России с древнейших времен», а также в работах других авторов.
В конце XIX в. в фонде Сибирского приказа архива Министерства юстиции историком-архивоведом Н. Н. Оглоблиным были обнаружены подлинники документов, копии с которых сделал в свое время Миллер, а также многие ранее неизвестные материалы о Хабарове. О своей находке Оглоблин сообщил историку Н. П. Чулкову. Последний на основе этих источников написал небольшую статью «Ерофей Павлович Хабаров — добытчик и прибыльщик XVII в.», опубликованную в журнале «Русский архив» за 1898 г. После революции к теме о Хабарове обратился известный советский историк С. В. Бахрушин, который написал популярную работу «Казаки на Амуре», вышедшую в 1925 г.
Нужно сказать, что в дореволюционной историографии и в исследованиях 20—30-х гг. XX в. акт присоединения Сибири и ее отдельных регионов, в том числе и Приамурья, трактовался как завоевание. Это было связано с тем, что историки еще очень слабо представляли себе хозяйственную сторону освоения русскими Сибири и их действительные отношения с аборигенами (местными жителями). Они уделяли главное внимание действиям правительственных отрядов. А значение отдельных столкновений местных жителей с русским населением необоснованно преувеличивалось.
Начиная с 40—50-х гг. XX в. советские историки обратились к изучению промысловых, земледельческих, торгово-ремесленных занятий русского населения Сибири и его контактов с аборигенами. Благодаря работам С. В. Бахрушина, В. И. Шункова, А. П. Окладникова, В. А. Александрова, А. А. Преображенского, 3. Я. Бояршиновой, Ф. Г. Сафронова, А. Н. Копылова, О. Н. Вилкова, Б. О. Долгих и др. раскрыт подлинный процесс присоединения Сибири. Главным содержанием этого процесса, выражаясь словами В. И. Ленина, стало освоение Сибири как «хозяйственной территории».
Указанное положение целиком относится к Приамурью, но с учетом того, что его присоединение и хозяйственное освоение, начатое экспедицией Ерофея Хабарова, происходило в сложной внешнеполитической обстановке. Анализ этой обстановки дан в работах П. И. Кабанова, В. С. Мясникова, Г. В. Мелихова, А. Л. Нарочницкого, В. А. Александрова и др. Ими доказано, что Приамурье никогда не было территорией Маньчжурии и тем более Китая, а вооруженные вторжения Цинской империи на Амур, уже включенный в состав России, носили ярко выраженный захватнический характер.
В последнее тридцатилетие изучению экспедиции Хабарова уделили внимание исследователи-географы Л. С. Берг, В. Н. Скалон, Н. П. Антипов, Д. М. Лебедев, И. П. Магидович. Они поставили ее в один ряд с другими выдающимися экспедициями того времени, Мангазейскому и послеамурскому периодам жизни Хабарова посвящены статьи М. И. Белова и Б. П. Полевого, написанные с учетом ранее неизвестных материалов. Отдельные эпизоды из жизни Хабарова на Лене содержатся в первом томе «Илимской пашни» В. Н. Шерстобоева. В 1982 г. в Хабаровске вышла небольшая работа Ф. Г. Сафронова «Ерофей Хабаров». Ее автор кратко изложил жизненный путь землепроходца и опубликовал несколько новых источников.
О Ерофее Павловиче Хабарове написано немало. Но одни работы сейчас устарели, другие недоступны широкому кругу читателей. Между тем архивы раскрывают все новые и новые документы о знаменитом землепроходце. Ряд таких документов посчастливилось обнаружить автору настоящей книги. Среди них особого внимания заслуживает послужной список «Амурского войска», составленный на Амуре в 1655 г. и содержащий перечень имен участников экспедиции Хабарова и продолжателя его дела — Степанова. В делах Сибирского приказа сохранился донос дьяка Стеншина на Хабарова. Кроме того, в фонде «Грамот Коллегии Экономии» выявлены подлинники трех документов, относящиеся к послеамурскому периоду жизни Хабарова. Копии двух из них, найденные в свое время в фонде Илимской приказной избы Шерстобоевым, так и не были целиком опубликованы. Публикация этих неизвестных и малоизвестных источников дополнит сведения о жизни и деятельности Ерофея Павловича Хабарова.
В УСТЮГЕ ВЕЛИКОМ И МАНГАЗЕЕ
Ерофей Павлович Хабаров родился в семье крестьянина. Дата его рождения точно не известна. В Большой Советской Энциклопедии назван «приблизительно» 1610 г. Советский исследователь-сибиревед Ф. Г. Сафронов полагает, что Хабаров родился между 1601 и 1605 гг. Представляется, что по крайней мере две из этих дат нуждаются в уточнении. Известно, что в 1629 г. Хабаров был на Таймырском полуострове, т. е. очень далеко от родительского дома. В это время он занимал должности таможенного целовальника и помощника ясачного сборщика. Если считать, что он родился в 1610 г., то для этих служб, связанных с большой материальной ответственностью, он был еще слишком молод. Одновременно, учитывая обычность, традиционность промысловых занятий крестьян Русского Севера в Сибири и деятельный склад натуры Хабарова, вряд ли можно согласиться и с тем, что впервые он попал на Таймыр и в Мангазею в возрасте 28 лет. Скорее всего во время пребывания в Мангазее и на Таймыре Ерофею Хабарову было 22–24 года и родился он, следовательно, где-то между 1605 и 1607 гг.
По вопросу о месте его рождения в исторической литературе долго не было единого мнения. Дореволюционный исследователь Н. П. Чулков писал, что Хабаров родился в Соли Вычегодской. Советский историк С. В. Бахрушин считал, что родиной Хабарова был Устюг Великий или область, лежащая вокруг него. Бахрушин опирался на слова самого Хабарова о том, что в Устюге Великом осталась его семья— «жена Василиса, дочь Наталья, внук, племянница и племянник», и на прозвище «устюжанин», данное Хабарову и его родному брату Никифору их современниками.
Не так давно вывод Бахрушина был подтвержден М. И. Беловым, которому по новым архивным документам удалось выяснить, что до своей первой поездки в Сибирь Ерофей Павлович какое-то время проживал в деревне Дмитриево Вотложенского стана Устюжского уезда. Эта деревня находилась в 80 км от Устюга Великого, на берегу реки Сухоны. Она-то, очевидно, и была местом рождения знаменитого землепроходца. Деревня эта существует и поныне в составе Нюксенского района Вологодской области.
Весьма вероятно, что юношеские годы Ерофея Хабарова проходили в Великом Устюге, который играл заметную роль в экономическом развитии России в XVII в. «Примерно» с XVII в. в России начался новый период ее истории, характеризовавшийся «действительно фактическим слиянием всех… областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было… усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок»[11].
В орбиту складывающегося всероссийского рынка вовлекался и Великий Устюг. Этому способствовало и его выгодное географическое положение. Он находился в месте слияния рек Сухоны и Юга, где сходились пути, шедшие из Архангельска, Урала и Сибири. Через Архангельский порт он связывался со странами Западной Европы, реками и речками — с городами Поморья, а за его пределами — с Вологдой, Ярославлем, Костромой, Казанью. Процесс специализации местных рынков захватил и Устюг. В XVII в. он становится третьим по значению, после Вологды и Вятки, хлебным рынком страны. Только в 1633–1634 гг. из волостей Устюжского уезда по реке Югу было вывезено в другие районы страны 6500 четвертей хлеба. Особенно крупные партии устюжского хлеба отправлялись в Сибирь, снабжение которой вплоть до середины 80-х гг. XVII в. возлагалось на города Поморья и Русского Севера. Подобно Соли Вычегодской, Устюг поставлял в Сибирь и другие товары как собственного производства, так и привозные из других городов и из-за рубежа.
Для закупки в Устюге товаров «про сибирскую руку» воеводы «стольного сибирского града» Тобольска имели специальную статью денежного расхода в бюджете. Значительную роль играл Устюг Великий и в пушной торговле. Русские торговые люди, привозившие меха из Сибири, продавали их в Устюге торговцам-перекупщикам или провозили их дальше, в Архангельский порт.
Как и во всем Поморье, пашенные крестьяне Устюжского уезда жили земледелием, промыслами и торговлей. Соседство с бойким торгово-ремесленным центром стимулировало эти занятия. Немаловажным фактором было и то, что крестьяне Устюжского уезда были черносошными, т. е. государственными, или, как тогда говорили, «государевыми». В XVII в., вследствие многочисленных царских пожалований частным владельцам (помещикам, монастырям), земли, населенные черносошными крестьянами, сузились фактически до пределов территории Русского Севера и Поморья. Были объявлены «государевыми» и крестьяне присоединяемой Сибири.
В черносошных районах крестьяне несли повинности в пользу государства, не знали личной зависимости от помещика и сохраняли очень важные для развития социальной активности и хозяйственной инициативы права передачи тягла (всех повинностей) другому лицу, передвижения (изменения места жительства) и собственности на имущество.
Используя эти права и вовлекаясь в разностороннюю хозяйственную деятельность, наиболее сметливые и удачливые из поморских крестьян становились торговыми людьми и даже выбивались в купечество, переселяясь в города. Другие, оставляя насиженные места, становились промысловиками и уходили «за Камень» (Уральский хребет) в далекую Сибирь искать новые земли и богатые соболиные промыслы.
Решил попытать счастья и крестьянский сын Ерофей Хабаров. В молодые годы Хабарова самым выгодным районом промысла на соболей была Мангазея. Как отмечает М. И. Белов, вплоть до второй половины 30-х гг. XVII в. каждый рубль, вложенный в Мангазее, в случае удачи приносил охотнику-промысловику 32 руб. чистого дохода.
В Устюге Великом о богатстве Мангазеи ходили легенды. Иначе как «златокипящей государевой вотчиной» ее не называли. Ерофею Хабарову доводилось слушать рассказы бывалых промысловиков о том, что соболиный сезон там длился с ноября по март, что ежегодно к его началу в Мангазее собиралось «с человек тысячу и болши». А затем все уходили на промысел. Мангазея пустела. В ней оставался только небольшой