Осколки роя ринулись в мой разум, освобождая сознания людей, и Зверь побежал им навстречу, виляя хвостом. Чужих сознаний было много. Очень много. Они переполняли мою голову, и я пытался не потеряться в этом хаосе, сосредоточившись на самой важной мысли.
Главное, чтобы ее не почувствовал играющий с собратьями Зверь.
Пока еще есть время.
Жаль, что в пистолете не осталось больше патронов.
— Поднимаемся, — прохрипел я.
Вода холодными солеными каплями стекала по лицу. Небо над головой казалось бездонно-синим.
— Запоминай, — обхватил я ладонями голову Мышки. — Скажешь Флеру — это глава службы безопасности… Скажешь, чтобы отвез тебя на Осирис и оставил в городе-лабиринте. Это твой шанс, ведь я не могу вытащить твоего… паука. Ты справишься, не бойся. Держи, это передатчик. Я… сейчас уйду. Спустя час ты нажмешь первую кнопку. Запомнила? Не перепутай — первую. Сюда прилетят люди. Много людей. Они помогут. Все будет хорошо.
Я повернулся к лесу.
— Стой! Не надо! — прокричала мне вслед Мышка.
Но я уже бежал как можно быстрее, боясь передумать.
Зверь все еще играл с собратьями. Это хорошо. Очень хорошо. Значит, я успею.
Ведь если я подарю новую жизнь рою, то вскоре безграничный космос станет слишком тесным для мантисс и людей. Простая логика: либо мы, либо они.
На мгновение остановившись, я скинул ботинки и босиком, утопая по щиколотки во влажной лесной подстилке, побежал к раскрытой пасти Харибды.
Аглая БелаяДеметра
— Мир начал меняться. Мир начал расти. Мир изменился до конца.
— А потом?
— Потом?
— Да. Что было потом?
Она пожимает плечами. На губах ее бродит усмешка — солнечный зайчик в жаркий летний полдень.
— Неужели, — говорю я, — конец?
И тогда она опять улыбается. Вытягивает руку. Прикладывает палец к моим губам.
— Тихо. Слушай. Что ты слышишь?
— Ничего. Или…
— Ты слышишь. Ты знаешь. И потому — молчи.
— Вы впечатлительный человек?
Вопрос был задан, что называется, прямо в лоб. Так же метко летит разве что пуля: с тридцати шагов, точно между глаз.
— Простите? — на всякий случай переспросил я.
Начальник базы хмыкнул. Он был похож на старинный шкаф: огромный, с зеркальными дверцами. Такие шкафы раньше использовали, пока не научились разматывать Н-пространство.
Начальник выжидающе молчал. Под полузакрытыми веками у него помещались галактики, крутились целые звездные системы. Царь и бог здесь, на Деметре, — отдаленной планетке с шестизначной кодовой маркировкой и звучным именем. Он был царственно меланхоличен. А я стоял перед ним — жалкий раб со служебным удостоверением в протянутой руке.
— Ну так что?
Я все-таки совладал с собой, стряхнул это рабское оцепенение. Мне, курьеру «Интерстара», вот так хамить? Мой, а не чей-то там челнок заводить на посадку аж на трех G? Мне задавать нелепые вопросы? Ну знаете!..
Стараясь подчеркнуть эту простую истину, я вскрыл Н-пространство одним резким движением. Разблокировал личный кластер. Достал папку, сорвал пароли.
— Все мои впечатления — здесь.
Начальник базы пялился на меня все с той же меланхолией в царственном взоре. Его стол покрывала рыжая пыль — она тут была везде. Даже статуэтка на подоконнике частично казалась золотой. Гипсовая фигурка полуодетой гречанки с бесстрастным лицом и высокой прической. Богиня? Деметра?..
— То есть с воображением у вас так себе, — заключил начальник базы, бегло просматривая документы.
Я молчал. Я переваривал это оскорбление, брошенное мне походя, словно постылому псу — гнилая кость.
— Это хорошо, — начальник кивнул. — Для нас тут это очень хорошо.
— Для вас?
— Для Деметры.
Я не удержался и посмотрел ему прямо в глаза. Он как будто говорил о жене. Деметра моет посуду. Деметра пьет кофе. Деметра не любит слишком впечатлительных.
Начальник базы с готовностью ответил на мой взгляд.
— Скажите, э-э…
— Немов, — напомнил я. — Григорий Немов.
— Скажите, Немов. Григорий. «Интерстар», присылая вас и ваш груз… Тот, на который вот эти файлы. — Он похлопал по папке своей солидной ручищей. — «Интерстар» хорошо представляет себе всю меру ответственности, не так ли?
Я не стал отвечать за компанию. Зачем? Ее голосом говорили документы.
— И второй вопрос. Что вы знаете об этой планете?
Я пожал плечами. Деметра — планета земного типа. Номер в атласах такой-то. Регистрационный — такой-то. Атмосфера пригодна для дыхания. Температурные колебания — незначительные. Сила тяжести не заставит вас нелепо прыгать или ползать, согнувшись, едва дыша.
В конце концов, у меня мало времени. Давайте наконец приступим к делу.
— То есть ничего, — подытожил начальник. — Отлично. Испытательный участок в ста тридцати километрах отсюда. Я дам вам провожатого, поедете с ним.
И, кинув беглый взгляд на гипсовую статуэтку греческой богини, будто спрашивая у нее позволения, добавил:
— Теперь отдыхайте, Немов. Григорий. Адаптируйтесь.
В длинных пустых коридорах пахло космосом. В основном, конечно, озоном, металлом и едкой, словно пороховой, пылью. Так пахнет реголит на большинстве спутников. Так пахнут жилые отсеки любого современного корабля. А вот как пахнет Деметра — почувствовать мне не дали.
Провожатый — коренастый, приплюснутый, словно наполовину забитый в стенку гвоздь, — встретил меня в переходнике. Здесь было светлее, через крепко задраенный входной люк шпарило солнце. Слева у горизонта виднелись холмы, одетые серой шерстью — травой, справа — перспектива размазывалась в рыжую пустыню с отдельными кипами понурых камней.
Провожатый щелкнул тумблером — так у них тут открывалось Н-пространство, уперся ногами в пол и выдвинул на свет божий стенд. Звякнули крепления. Мое лицо, наверное, вытянулось, как резиновый жгут.
На стенде стоял скафандр. Легкий, «прогулочный». Чужое солнце уже по-хозяйски ощупывало иноземные полимеры.
— Облачайся.
Ну дела! Деметра, регистрационный номер такой-то… Планета практически земного типа?
— Сам справишься или помочь?
У проводника была неприятная манера обращаться на «ты» и при разговоре смотреть прямо в глаза.
— Что у вас тут? — спросил я резко.
Он хмыкнул, выражение его лица не изменилось. Только сейчас я увидел: кожа затянута нанопленкой. Капроновый комбинезон, туго зашнурованные ботинки. На руках — перчатки, подшлемник надвинут аж на самые брови. Ничего не просочится наружу. Ни капли пота. Ни волоска.
— Скоро тебе все объяснят. Одевайся. Тут — Деметра.
Рыжая пыль хлюпала. Это было странное ощущение. На вид она казалась сухой, очень сухой, не знавшей воды десятки миллионов лет. Но стоило ступить в нее — и в динамиках тут же зачавкало, будто шагаешь по раскисшей дороге.
— Не стой, — сказал проводник. — Везделет видишь? Вперед.
Он спрыгнул на землю и тут же, обогнав меня, направился к висевшему недалеко везделету. Плот, на котором стояла база, едва заметно качнулся. Под гладким брюхом массивных опор шелестел ветер, гуляли туда-сюда рыжие пылинки. Двигатели работали на полную мощность, Н-пространственные якоря держали плот в воздухе довольно надежно. Со стороны казалось, что база висит ни на чем.
Исследовательские плоты — важный шаг в освоении экзопланет. Их используют в недавно открытых мирах на первом этапе изучения. Но Деметра, насколько я знал, под наблюдением вот уже 17 лет. По идее, они тут и не нужны. Так зачем?..
— Не стой! Быстрее!
Я двинулся к везделету. Рыжая пыль каким-то чудом уже умудрилась засосать ботинки. Подошвы отрывались от поверхности с трудом, будто планета изо всех сил цеплялась за них жадными скрюченными пальцами.
— Что у вас с грунтом?
Проводник, имени которого я не знал, подвел везделет ближе и спустил трап. Глаза его, черные и слегка раскосые, глядели из недр надетой на лицо маски. Недобро глядели. Свирепо.
— Инструкцию читал? Правила поведения видел? Чего застыл?
И, наверное, разглядев через забрало шлема выражение моего лица, сменил гнев на милость:
— Скоро узнаешь. Давай скорее. Залезай.
…Везделет немного пошатывало. Он дергался, норовя накрениться, падал чуть ли не к самой земле, запоздало слушался руля. Направляющие струны — своеобразная «дорога», по которой движется любой Н-пространственный аппарат, — реагировали нестабильной амплитудой. Автоматика верещала как бешеная. Предупреждала.
— Сейчас каньон. — Проводник, не отрываясь, глядел в экраны. — Медленно пойдем, там солнце плохое, а у нас старые батареи. Ты сам-то откуда?
Я ответил.
Внизу, метрах в трех под нами, плыла безразличная пустыня. Змеились рыжие, гонимые ветрами, пески.
Разговорились. Везделет спустился в каньон и пошел, чуть ли не ведя брюхом по скалам. Скорость действительно упала, полосы солнца чередовались с полосами тени. На поворотах машина вздрагивала, словно уставшее от жизни громадное насекомое.
Проводник изъяснялся своеобразно. То ли я в упор не понимал его, то ли он — меня. Все разговоры начинались и заканчивались примерно одинаково:
— Скажите, а вот плоты у вас?..
— Ну да. Исследовательские.
— Зачем?
— А без них как же?
Или:
— А вот грунт…
— А что «грунт»? Ты ж инструкцию читал. Вот и не стой столбом.
— Да нет же! Он хлюпает!
— Пыль-то?
— Да!
— А… Ну, это бывает.
Мне оставалось только недоуменно замолчать. Бывает, ну да. Нормально, штатная ситуация. Сегодня хлюпает, завтра — нет.
— Ну вот смотри. Это же Деметра. У нас как-то база была. В этом самом каньоне.
Везделет повернул. В забрало шлема ударило яростное, почти экваториальное солнце.
— И мальчик один, — продолжал проводник, — из техников. А при нем — кулон. Цифровой. Ну знаешь, на память сейчас такие делают.