— Вменено мне в обязанность зачитывать это на всех хуторах, где я только проеду, — договорил старший приказчик и развернул внушительного вида свиток, украшенный многочисленными разноцветными печатями.
— Прости, своими глазами привык указы его величества читать. — Аргнист взял свиток.
Как он и ожидал, ничего хорошего в ордонансе не содержалось. А призывал его величество возлюбленных чад своих, на полуночных хуторах жительство имеющих, спешно обору житься и выступить всем многолюдством на юг, где из последних сил рыцари Звезды сдерживают ордынский натиск. Сам король, его величество, тоже собирался вборзе быть с войском на Рыцарском Рубеже и ждал теперь только подхода баронских ополчений из Фейна.
«Дождёшься их, как же», — хмыкнул Аргнист.
— Ну, прочёл, хозяин? Давай теперь назад. Мне это ещё на других хуторах читать. Старый сотник вернул свиток.
В тот же вечер народ собрался в большой горнице. Аргнист громко, чтобы слышали все, рассказал о королевском рескрипте. Ответом ему явилась гробовая тишина. Воевать никому не хотелось. Одно дело — свой хутор защищать, баб да ребятишек, и совсем другое — тащиться куда-то за тридевять земель к Рыцарскому Рубежу (мало мы этих рыцарей-мироедов бивали?!) через полные чудовищ леса, бросив хутор невесть на кого… Защитники, конечно, хороши, но без людей они тоже не справятся. Да и вообще, что нам этот юг? Три сотни лет с Ордой бьёмся, и ничего, а тут надавили на них один раз, так южане уже и штаны от страха намочили!
Аргнист прекрасно знал, что именно так сейчас думают почти все, кто внимал его речи. Старый сотник понимал, что ему не найти достаточно убедительных слов, чтобы люди пошли за ним туда, куда его, принёсшего присягу Галенской Короне, влёк неизбывный долг.
Хотя на хуторе и хватало молодых парней, жадных до драки, на юг идти не захотел никто. Один только Арталег, да и тот как-то не слишком рьяно.
Королевский указ остался невыполненным. Пять десятков годных к бою воинов Аргниста остались на хуторе.
Конечно, старый сотник мог бы и приказать своим. И, наверное, тогда бы ему удалось выставить если не пять, то уж хотя бы три десятка. Но вести в бой людей, которые только о том и думают, как бы где-нибудь в сторонке отсидеться, чтобы домой, к жене да детишкам целым и невредимым вернуться, — таких в бой вести командиру хуже смерти. Бывалые вояки-гвардейцы, Аргнистовы былые товарищи, те пошли бы не задумываясь, и никакие семьи бы их не остановили. Но гвардия на то и гвардия. Туда те идут, кому без риска жизнь не мила, кому все равно с кем драться и кому голову с плеч сносить. А здесь, на хуторе, — мужики, конечно, народ не робкого десятка и в бою никому спуску не дадут, но если только этот бой на пороге их жилища случится. Далеко не пойдут, хоть режь их на части.
— Эй, муженёк, куда это ты собрался?! — Деера вихрем влетела в горницу. Аргнист, отперев сундук, спокойно складывал в заплечный мешок всё потребное для похода.
— Королевский указ выполнять, куда же ещё, — буркнул сотник.
— Один?!
— Один, Деера. Больше со мной, я знаю, никто не пойдёт. Хутор оставлю на Алорта. Ежели что — добрый хозяин будет. Арталега выдели, не обидь. Хотя… Саату он тиранит, так лучше уж ему здесь оставаться, под твоим приглядом.
— Да ты что, ты что, Аргнист, о себе ровно как о покойнике уже говоришь! — ужаснулась Деера. — И думать не моги…
— Оставь, жена. Я королю присягал. Я хлеб его ел. И когда он зовёт меня — как мне к нему спиной повернуться?
— А… а я как же? Хутор? Хозяйство?.. — заплакала.
— Одна ты меня и держишь, — хмуро проговорил Аргнист. — Но и…
— Да что ж ты, бросить нас всех решил?! На юг этот проклятущий податься? Да чтоб его Орда из конца в конец избороздила!..
Однако не помогли ни слёзы, ни мольбы. Поутру старый сотник ушёл — только его и видели. Присоединился к приказчикам — они обратно через Ар-ан-Ашпаранг возвращались…
Связка хозяйских ключей перекочевала на пояс к Деере. Алорт её принимать наотрез отказался. Как можно, при живом-то батюшке эдакое непотребство! Вот похороним по-честному, тризну справим, попечалуемся положенное время — тогда и ключи принимать можно.
И всё-таки было лето. А летом жизнь всегда легче. О зиме никто старался не думать.
Эльтара замерла, напряжённая, точно тетива растянутого лука. Ладони её как будто держали тяжёлую невидимую чашу, наступила мертвая тишина. Двалин, Хеорт и грифон на всякий случай залегли за камнями.
— Сейчас ка-ак грохнет! — прошептал себе под нос гном.
Где же ты, свирепая тварь, полная губительной для всего живого и неживого силы? Я вижу тебя, я чувствую тебя, ползущую, точно гнусный могильный червь; ты расталкиваешь перед собой землю — это какая же надобна силища! — ты поднимаешься всё выше и выше… Но ты не знаешь, что на твоём пути уже стою я — Эльтара Эльфранская! Проклятый Холм поглотил Эльстана, породил, выпустил на волю жуткую тварь из неведомых глубин, но теперь посмотрим, удастся ли тебе справиться со мной!
Тонкие пальцы слегка наклонили незримую чашу. Сейчас, сейчас… ты уже в сплетении моих ловчих сетей, тварь, они не дадут моему огню даром растечься по земле, они направят всю его ярость и мощь на тебя… И ты станешь пеплом, горячим жирным пеплом, а твоя высвободившаяся Сила возведёт над могилой моего Эльстана поистине царское надгробие…
Сети стягиваются. Конечно, ты, наверное, сможешь их разорвать… и поэтому я должна атаковать в тот краткий миг наибольшего стяжения нитей, пока ты ещё не успела преодолеть их Силы…
Схоронившийся за камнями Двалин увидел, как Эльтара внезапно привстала на цыпочки — и опрокинула невидимый сосуд.
— Ириэхо вантиото! Вантиото суэпьдэ!
Вниз, к земле, рванулся поток снежно-белого призрачного пламени. Ярким рыжим огнем полыхнула земля, но сам поток шёл сквозь неё, туда, в глубины, где сходились незримые берега его русла.
Усилием воли Эльтара гнала и гнала вперед смертоносное пламя, и вот — она ощутила — её оружие достигло цели.
Меня охватывает непонятное жжение. Я словно врезаюсь лицом в упругую преграду, состоящую из сотен и тысяч тончайших нитей. Что это? Откуда? Неужто от тех, кого я чувствую на поверхности? И… и они не ограничиваются сетью!
Сверху близится бушующая сила неистового огня. Ого! На меня развёрнута нешуточная охота! Что ж, это отличный повод. Кроме того, мне этот огонь поможет освободиться. Теперь всё должно сделать очень чётко, иначе — я знаю — этот поток может оказаться гибельным. Уже давно против меня не выступал столь опасный и сильный противник…
О возможной гибели я думаю спокойно. Это спокойствие давно стало частью меня, я сроднился с ним, так же как и с азартом: кто возьмёт верх? Я или неведомый враг? Ставка в этой игре — моя жизнь. Более мелких ставок я не признаю. Ну, иди сюда, огонь, я готов!
Странно, но мои чувства — они слишком хорошо описываются словами. Они слишком просты, в них нет оттенков и нет глубины. А ведь — я помню — раньше всё это у меня было.
Жар вокруг усиливается. Время замедляет свой бег. Я тянусь мысленным взором вверх, пытаясь увидеть напавшего на меня…
Силы и Боги, я помню эту девушку! Но… откуда? Кто она?.. Проклятая память, невесть почему обратившаяся в чистый лист! Наверное, всё же следовало наведаться к Царице Теней и либо силой, либо хитростью вырвать у неё правдивые сведения о том, кто я такой…
Девушка там, наверху, ненавидит меня. Очень, очень сильно. Что ж, неудивительно. Она потратила всю свою силу в надежде уничтожить меня. Мне хочется сделать ей приятное. Не будем её разочаровывать. Я запомню её и прослежу её путь и, быть может, потом, при более благоприятных обстоятельствах…
Огонь наконец добирается до меня. Ну, пора, Губитель, пора!
Холм Демонов встал на дыбы, оправдывая своё название. Дневной свет померк; немилосердно терзая уши, грянул страшный грохот. Земля содрогнулась и застонала; на месте Холма к небесам взвился тугой, упругий чёрный смерч из земли и камней. Эльтара казалась крохотной белой искоркой, стоящей в самом сердце невиданного шторма. Вызванный ею смерч стремительно пожирал Холм Демонов, размалывая в пыль и мягкую землю даже сам неподатливый камень скалы. Вот среди чёрных извивов смерча мелькнули какие-то красные нити — они вспыхивали и горели на лету.
Хеорт трясся, лязгая зубами. Нет, парень не был трусом — просто в первый раз увидел подобную пляску Сил. Двалин лежал, сжавшись за валуном и поглубже надвинув шлем, — с неба шёл настоящий дождь из булыжников. И в какой-то миг зоркому гному почудилось, будто в тугих струях вихря мелькнула какая-то призрачная фигура, мелькнула и тут же исчезла…
— Тьфу, привидится же такое! — Гном сплюнул.
Мало-помалу смерч стал утихать. Рёв слабел, небо стало помаленьку очищаться. Бледная, измученная Эльтара кое-как добрела до лагеря и, наверное, свалилась бы без чувств, не подхвати её Двалин в самый последний момент.
— С тварью… что ползла из глубин… покончено… — только и смогла вымолвить волшебница.
Потом, когда Двалин отпоил её горячим вином, пожертвовав на святое дело всю тщательно сберегаемую фляжку, волшебница смогла более или менее связно рассказать о происшедшем. Хеорт глядел на неё разинув рот, с наивным детским обожанием; Двалин снял шлем и почесал затылок.
— И никаких следов Эльстана, значит? — спросил он.
— Они пересекаются со следами твари из глубин. Я не сомневаюсь, что… что Эльстана… — не удержавшись, волшебница всхлипнула. Наступило молчание. Все потупились. — Заклятья не могут обмануть… Его уже нет в живых. Он странствует теперь по серым землям Астрала…
— Да будет лёгок его путь! — мрачно и торжественно изрёк Двалин. — Обычай велит нам выпить поминальную.
В тишине допили вино. Сдерживая рыдания, волшебница заговорила вновь:
— Но я отомстила его убийце… Сожравшая Эльстана тварь обратилась в пепел!
— Туда ей и дорога, — подхватил Двалин.
— Больше у меня нет дел на севере, — заключила Эльтара. — Я узнала всё, что… что никак не хотела бы узнать. И теперь мне нужно взяться за что-то новое, — она не закончила, не сказала, что её душа стала пуста и холодна и что ей необходимо занять себя хоть чем-то, чтобы боль утраты не свела с ума… Обитатели Эльфрана переживают потери гораздо тяжелее нас, людей, или хотя бы тех же гномов. — Так что ты говорил там об этом Хиссе, Хеорт? Куда он мог направиться?