(Прообразования Богородицы в Ветхом Завете)
Столетиями богословы в тиши своих келий читали и перечитывали Ветхий Завет и открывали в нем все новые и новые черты. Пророчества о Мессии и о Богоматери были известны задолго до Его прихода, но теперь великая Книга стала раскрываться и иным образом.
Прошу простить за очень длинную и достаточно сложную цитату, но лучше, чем сказано у протоиерея Александра Шмемана, сказать трудно. «Все, во что верит Церковь и чем живет, совершилось “по Писаниям”… Но это “по Писанию” означает гораздо больше, чем исполнение пророчества и предсказания, это означает, прежде всего, внутреннюю связь между тем, что совершил Христос, и тем, о чем повествует Писание, так что вне этой связи нельзя понять ни Писания, ни смысла дела Христова. И вот, все большее раскрытие, все более углубленное созерцание этой связи и составляет содержание христианского богослужения, церковной поэзии, даже самого обряда.
…Остановимся на одном примере, имеющем для Церкви совсем особенное значение. Это – постепенный рост богослужебного почитания Божией Матери, которое займет такое большое место в литургической жизни Церкви. Пример этот важен еще и потому, что для большинства “историков религий” культ Божией Матери есть доказательство несомненной “метаморфозы” христианства, проникновения в него древнего, почти первобытного культа рождающих сил природы, материнства, женского начала и т. д. Главный их аргумент тот, что в первые века мы не видим в Церкви никакого особого выделения или, тем более, культа Марии, который возникает не раньше пятого века – то есть как раз в эпоху “примирения” христианства с миром. Историки же “формальной” школы, со своей стороны, если и находят исторические причины того или другого мариологического праздника, время его возникновения, авторов текстов, – не дают все-таки главного ответа: что означает этот расцвет Богородичных праздников, это усиление мариологической темы в содержании церковного богослужения. Наконец, протестанты, как известно, просто отвергают почитание Божией Матери как не имеющее “библейского основания”. Между тем – именно на “библейском основании” и вырастает это почитание, с ним-то прежде всего и связано. Таким библейским основанием является только что указанное нами созерцание Нового Завета в свете Ветхого, и, с другой стороны, раскрытие все более глубокого смысла Ветхого Завета в свете Нового».[160]
Мы уже говорили в главе, посвященной пророчествам, о двух основных методах толкования Священного Писания. Первый из них – буквально-исторический. Теперь отец Димитрий Юревич рассказывает о втором.
Отец Димитрий. Второй основной метод толкования Священного Писания – так называемый типологический, или прообразовательный, может существовать только у христианской новозаветной церкви. На чем он основан? Мы исходим из того, что Ветхий Завет является детоводителем ко Христу, что весь он служил для постепенного приготовления человеческого рода к явлению Мессии как Спасителя мира, что вся ветхозаветная история указывала на Христа и Его дело спасения. Этот метод, признавая историческую реальность происходивших событий, рассматривает их еще и как повод, с помощью которого Бог раздвигает исторические рамки и заставляет священного писателя и его читателей задуматься над грядущими событиями мессианской эпохи. А уже свершившиеся события или известные личности рассматриваются как прообразы будущих событий мессианского времени.
Чтобы читателю было понятнее, мы можем по пунктам пояснить, чем является прообразовательный метод толкования, и чем он не является. Итак в чем его основные черты.
Сходство в основных чертах между прообразом и событием. Говоря современным языком, прообраз – это модель, которая отличается в деталях, но в целом воспроизводит будущий образ. «Прообраз не должен быть совершенно отличен от истины – иначе он не был бы прообразом», – пишет св. Иоанн Златоуст.
Различие (а иногда и противоположность) некоторых черт.
Например, Адам как прообраз Христа: грехопадение произошло через одного человека, и спасение тоже через одного; смерть через грех от одного Адама перешла на всех людей, но также и от одного Иисуса Христа оправдание простирается на всех. При этом, по словам Златоуста, там – грех, здесь – благодать, там – преслушание, здесь – послушание, там – осуждение, здесь – оправдание, там – смерть, здесь – вечная жизнь. В системе своей все эти противоположения выявляют прообразность Адама Христу по противоположению. По замечанию св. Василия Великого, при требуемом сходстве прообраза и явления, различий между ними столько же, «сколько между сновидением и действительностью, между тенью и тем, что действительно существует».
Превосходство прообразуемого над прообразом.
Взаимное отношение во времени: прообраз ограничен во времени и предшествует конечному событию.
Историческая реальность и прообраза, и события или лица. По мысли блаженного Иеронима, апостол Павел в послании к Галатам дал правило: изъяснять ветхозаветные писания нужно так, чтобы оставалась «неприкосновенной истина истории».
А теперь о том, чем прообразовательный метод не является.
Он не является прямым пророчеством. Прямое пророчество – это ясное, буквальное возвещение воли Божией, и, в частности, непосредственное предсказание будущего. Прообраз же «есть выражение ожидаемого через уподобление», как писал свт. Василий Великий.
Он не является символом. Символический способ толкования – такой, при котором события, лица и предметы Ветхого Завета рассматриваются как обозначение реальностей духовного, или, лучше сказать, сверхчувственного мира. Прообраз же есть частный случай символа, а конкретно, это пророческий символ.
Е. П. Что-то мудрёно получилось…
О. Димитрий. Поясню на примерах. Например, жезл в Писании часто выступает как символ власти, но только прозябший жезл Аронов стал прообразом безмужнего рождения Христа от Девы. Вода есть символ очищения и в Ветхом, и в Новом Завете – и в левитских предписаниях, и в крещении – но прообразом полного духовного очищения новозаветным крещением была не сама по себе вода, а именно эти левитские омовения, которые предуказывали крещение. Ветхозаветный агнец был символом чистоты и невинности, но как прообраз он указывал на Христа – «Агнца, вземлющего грехи мира…»
Прообразовательный метод отличается и от притчи. Притча – это «вымышленное иносказание, имеющее в виду сходство в частностях между знаком и означаемым им, или между содержанием излагаемой в ней мысли и формой, в которую облечено это содержание», – пишет И. Н. Корсунский.
Он не является аллегорией. Аллегория – это такой прием толкования, при котором не существует внутренней связи между предметом и тем смыслом, который в нем отыскивается. Извлечение того или иного смысла полностью зависит от толкователя-аллегориста. Например, св. Григорий Назианзен рассматривал Едемский сад как образ наивысшего Богообщения; св. Амвросий Медиоланский понимал Адама как аллегорию разумной стороны в природе человека, а Еву – как аллегорию чувственной составляющей. Чаще всего церковные авторы использовали аллегорию не для разъяснения ветхозаветных текстов, а для лучшего раскрытия истин нравственной жизни человека. Аллегорическое понимание вообще не всегда лежит в области реального, в отличие от прообразовательного, которое точно соотносит два известных нам события.
Различие здесь очень тонкое, но принципиальное. Попробую пояснить на примере. Мы смотрим на икону… Протестанты говорят: вы молитесь доске, как язычники. На самом деле это не так. Икона – это окно в духовный мир, через нее себя проявляет духовная реальность. И те символы, которые мы видим в образах Ветхого Завета, это не просто аллегории, это тоже окно в духовный мир, как бы предваряющая весть о благодати Божией. Полнота благодати – в Новом Завете, но начинает она раскрываться уже в Ветхом Завете. В этом суть прообразовательного метода.
В наш век скупых образов и точного слова это, может быть, и несколько иная, странная для нас культура – как сам факт придания священным книгам «обратной силы», так и образный строй, и язык, которым все это выражено. Чтобы понять, о чем говорится в этой главе, нужно усилие. Но и это наше наследство, древние сокровища, которые принадлежат не только прошлому, но и будущему – ведь культуры приходят и уходят, сменяя друг друга по спирали, и кто скажет, на каком вираже вновь оживут древние слова?
Прообразования Пресвятой Богородицы в Ветхом Завете[161]
Уже в начале Библии, в повествовании о сотворении мира, Церковь и богомудрые Отцы находят указание на Деву Марию в первобытной, девственной земле. Хотя эта земля не была возделана человеческими руками и орошена дождем, тем не менее на ней произрастало удивительное разнообразие трав и деревьев, и из нее создано тело человека. «Эта дева (т. е. девственная земля) была образом, – по замечанию св. Иоанна Златоуста, – другой Девы: как эта земля произрастила нам рай, не приняв семян, так и Та безмужно произрастила нам Христа».
Рай, первоначальное жилище человека, был прекрасным садом, украшенным деревьями с приятными и добрыми плодами. Пресвятая Дева, как «одушевленный рай», явила в себе чудесные плоды добродетелей: посреди рая было посажено древо жизни, и Пресвятая Дева имела в себе Господа. «Как праматерь (Ева) была создана из Адама, – говорит св. Иоанн Дамаскин, – так и Пресвятая Дева родила нового Адама, хотя и по закону чревоношения, но превыше естественного рождения; потому что Он рожден был от жены без Отца и от Отца без матери».
«Ева, загадочно называемая “материю всех живущих” (Быт. 3, 20), – говорит св. Епифаний, – прообразовала Пресвятую Деву Марию… От Евы произошел на земле весь род человеческий, тогда как Девою Мариею была введена в мир жизнь. Она порождает жизнь и становится матерью всех живущих…» как Ева получила жизнь свою прямо от рук Божиих, так и Пресвятая Дева была дарована Ее родителям Самим Богом. Ева по сотворении введена была в рай, Пресвятая Дева введена была в храм Господень.
Впрочем, Ева противопоставлялась Пресвятой Деве. «Ева, – замечает св. Ириней, – была обольщена речью диавола к удалению от Бога по нарушении воли Его; Дева Мария была оглашена ангельским словом к приятию Бога при повиновении воле Его. Если первая была соблазнена к удалению от Бога, то вторая была убеждена в необходимости повиноваться Богу. Грехом Евы в мир была введена смерть и человек был изгнан из рая; напротив, через Пресвятую Деву Марию в мир введена была жизнь и даровано людям вечное блаженство». «Узы непослушания Евы разрешены послушанием Марии, – пишет св. Ириней. – Что Ева связала неверием, то разрешила Дева Мария верою»; «Ева поверила змию, – говорит Тертуллиан, – Мария поверила Гавриилу; что та согрешила по доверию, то эта сгладила верою». «Жена, – говорит св. Григорий Нисский, – защитила жену; первая (Ева) открыла путь греху, а эта (Мария) послужила явлению правды; та последовала совету змия, эта представила истребителя змия и произвела на свет даровавшего свет».
Противоположность их лучше всего изъясняется словами, сказанными той и другой. Еве сказано: «В болезни будешь рождать детей, и к мужу твоему влечение твое» (Быт. 3, 16), а Деве Марии возвещено: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою» (Лк. 1,28).
Первое слово о Пресвятой Богородице произнесено еще в раю. Оно сказано самим Богом в обетовании об искусителе павших прародителей наших. Это обетование, называемое у изъяснителей Священного Писания «Первоевангелием», находится в словах Божиих, обращенных к змию-обольстителю: «Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ея: оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3, 15). Так как в образе змия скрывался «великий дракон, древний змий, называемый Диаволом» (Откр. 12, 9), то под женою надо разуметь здесь не собственно Еву и не какую-нибудь другую обыкновенную жену – тем более что потомство Евы до самого пришествия в мир Господа Иисуса Христа не имело большого успеха в борьбе со «змием».
Ковчег, в котором патриарх Ной спасся от всемирного потопа, предызображал Пресвятую Деву. По преданию, ковчег строили сто лет, и род человеческий долго готовился к приятию Спасителя. Ковчег был построен из негниющего дерева; Пресвятая Богородица пребыла Приснодевою. В ковчеге Ной и дети его спаслись от потопа; через Марию все послушные гласу благодати Божией спасаются от погибели вечной. От Ноя по выходе из ковчега населился послепотопный мир, от Христа, родившегося от Пресвятой Девы, ведут начало чада Нового Завета.
Находясь в ковчеге, Ной узнал о конце всемирного потопа только тогда, когда выпущенная им голубица прилетела с масличным сучком; выпущенная же вновь, она более не возвратилась. Эта голубица предызображала Пресвятую Деву. «Голубице, – говорит Святая Церковь, – милостивого рождшая». Рождением милостивого Она действительно возвестила окончание гнева Божия и наступление мира на Земле. «Радуйся, спасшая мир от потопления греховного!»
На пути в Месопотамию, в Вефиле, патриарху Иакову было таинственное видение, в котором лестница, стоящая на земле, достигала неба (Быт. 28, 12). Эта лестница изображала Пресвятую Деву. «Радуйся, – поет Святая Церковь, – лествице высокая, юже Иаков виде». «Тебе мысленную и одушевленную лествицу, на нейже Бог наш утвердися, еюже к небеси обретохом восхождение, песньми; Богородице, величаем». В других местах Церковь называет Богородицу «лествицею, возвысившею всех от земли благодатию, – лествицею небесною, еюже сниде Бог». Господь, – говорит св. Иоанн Дамаскин, – «соорудил Себе одушевленную лествицу, основание которой утверждено на земле, а верх касается неба и на которой утверждается Бог. Лествица духовная, т. е. Дева, утверждена на земле, потому что Она родилась на земле; глава Ея касается неба, потому что главою Ея был Бог и Отец». Ангелы на лествице восходят и нисходят, потому что в молитвах Богородица велит ангелам вместе с Нею непрестанно помогать людям, вознося к Богу их молитвы и принося им от Бога в помощь дарования.
Моисей видел образ Божией Матери в купине[162], которая горела, но не сгорала. Купина, объятая огнем, оставалась невредимою: так и Дева по рождестве Спасителя не утратила своего девства. «Образ чистого рождества Твоего огнепалимая купина показа неопальная». «Якоже купина не сгараше опаляема: тако Дева родила еси и Дева пребыла еси». Святой Григорий Нисский говорит: «Что там (т. е. в Ветхом Завете) предызобража-лось пламенем и купиной, то со временем ясно открылось в тайне Девы; как там купина горит и не сгорает, так и здесь (т. е. в Новом Завете) Дева рождает свет и пребывает нетленно. По этой причине Святая Церковь именует Богоматерь „неопалимою купиною“, а христианское искусство нередко изображает Ее окруженною огненным сиянием. Такие иконы издревле называют Неопалимою Купиною.
Евреи в своем странствовании к земле обетованной были ведомы не столько Моисеем, сколько Богом. Он присутствовал в облачном столпе, который осенял их днем и освещал ночью. Этот столп предызображал Пресвятую Деву. Явив нам телесно Христа – Солнце правды – и излив на весь мир Его благодать, Она сделалась всесветлым, светоносным облаком, осеняющим верных. Рассеяв мрак неверия и распространив свет истинного Богознания, Она явилась огненным столпом, наставляющим сущих во тьме, вводящим человечество в высшую жизнь. Как «покров миру» Она защищает верующих своим заступничеством от всех бед и напастей. Ходатайствуя о всех новозаветных чадах своих, Она стремится всех привести во царство Сына своего и Господа: «Световидный облак, предводящий новыя люди к земле обетования, во истину Богоблагодатная явилася еси, и врата вводящая к жизни».
«Мы не отчаиваемся в Божием милосердии, – говорит св. Димитрий Ростовский, – ибо имеем в пути жизни нашей премилостивую Одигитрию (путеводительницу), милосердную наставницу, Пречистую Деву Богородицу, данную нам от Бога словно столп, ведущий израильтян к обетованной земле, ибо Она – столп огнеоблачный, как обращается к Ней в акафисте Церковь. Она – огонь не вещественный, но божественный, ибо просвещает во тьме сущих и всех наставляет к разуму божественному. Она – облако, ибо носила Бога и изливала нам Божию милость и благодать. Она – столп, ибо утверждает Церковь на земле и защищает ее от врагов видимых и невидимых.
Скажем вместе со Святою Церковью: «В Чермнем мори неискусо-брачныя Невесты образ написася иногда; тамо Моисей разделитель воды: зде же Гавриил служитель чудесе; тогда глубину шествова немокренно Израиль: ныне же Христа роди безсеменно Дева; море, по прошествии Израилеве, пребысть непроходно: Непорочная, по рождестве Еммануи-лев, пребысть нетленна». Чермное (Красное) море, пропустив по сухому дну израильтян, сомкнуло воды свои и потопило полчища фараона, устремившиеся за народом Божиим – и Пресвятая Дева, именуется морем, потопившим мысленного фараона. В силу рождения Господа Она явилась для сатаны морем погибели, а для верующих во Христа – морем спасения.
Странствуя к земле обетованной по безводной пустыне, евреи ощутили недостаток в воде. Моисей, по воле Божией, ударил жезлом в камень горы Хорив, и вода истекла оттуда в изобилии. Пресвятая Богородица есть камень, напоивший жаждущих жизни. «Премудрости, Пречистая, Тя сокровище вемы, – воспевает Церковь, – и благодати точащую источник приснотекущий разума». От Пресвятой Девы, в силу рождения от Нее Господа Иисуса Христа, которого апостол Павел разумеет под камнем Хоривским (1 Кор. 10, 4), истекла вода благодати, способная утолить жажду жизни вечной.
Местом особенного присутствия Божия в Ветхом Завете были – сначала скиния Моисеева, потом храм Соломонов. Здесь Господь как бы пребывал между людьми, принимая молитвы Своего народа и давая откровения избранным. Как только скиния Моисеева и храм Соломонов были освящены, слава Господня наполнила их. Пресвятая Дева, как одушевленный храм Божий, именуется «местом освящения славы», «пространным селением Слова», «вместилищем Бога невместимого», «селением преславным сущего на серафимах».
Скиния и храм служили прообразами Девы Богородицы. «Исполнися вопиющаго пророчество, глаголет бо: возставлю скинию падшую священного Давида, в Тебе, чистая, преобразившуюся». «Храм Тя чист и пренепорочен, Приснодево Богородице», – поет Святая Церковь. Богородица воистину «Божественная сень Слова», чистотою превзошедшая ангелов.
По учению Святой Церкви и Святых Отцов Божию Матерь преды-зображали разные священные принадлежности ветхозаветного богослужения. Рассмотрим эти прообразы.
Важнейшим местом скинии и храма было «Святое святых», где находился Ковчег Завета. Оно было доступно только первосвященнику один раз в год, когда он в день очищения входил сюда для кропления жертвенною кровью. Святое святых служило образом Божией Матери, вместившей воплощенное Слово Божие. Но насколько жертва, принесенная Богу Господом, превосходит ветхозаветные жертвы и насколько Сам Господь выше первосвященников израильских, настолько и Пречистая Дева выше Святого святых.
В этом внутреннем отделении скинии и храма («Святое святых») стоял Ковчег Завета – ящик, покрытый золотом внутри и снаружи, вмещавший в себя самые священные предметы. Этот кивот уподобляется Божией Матери, вместившей не скрижали закона, а Самого Законодателя. «Ковчег, Божественным духом позлащенный, Пречистая показася: не скрижали носящ закона, но Христа Господа, Егоже закон и природы древле предвозвестиша». Ковчег Божий был «позлащен Духом», то есть Пресвятая Дева была украшена всеми духовными дарами. И как к древнему кивоту нельзя было прикасаться неосвященною и дерзновенною рукою, так и новозаветный кивот Божий огражден силою Божиею от всяких подобных попыток. Во втором храме не было кивота Божия; вместо него в этом храме вскоре явилась сама Пресвятая Дева.
Ковчег Завета сверху был покрыт «очистилищем» – золотою крышкою, над которою распростирали свои крылья два херувима, изваянные из золота. Это очистилище собственно и было в Ветхом Завете местом, где Вездесущий обнаруживал Свое присутствие, раскрывал Свою волю и принимал молитвы Своего народа. Пресвятая Дева, по учению Церкви, есть «теплое очистилище», «очистилище миру», «всего мира очищение». Через Нее пришел на землю единородный Сын Божий для того, чтобы оправдать перед Богом всех верующих в Него.
В Ковчеге Завета находился чудесным образом процветший жезл Аронов. Этот жезл прообразовал Пресвятую Богородицу. Она произошла от бесплодных родителей подобно тому, как процвел сухой жезл. Еще более чудесным было рождение Господа от Пресвятой Девы. Приснодева воистину есть «тайный жезл процветший», и по своей чистоте и непорочности Она неувядаемый «цвет нетления».
Кроме Аронова жезла, в Ковчеге стояла «стамна», или золотой сосуд, наполненный манною, «небесным хлебом», которым Господь питал израильский народ в бесплодной пустыне. Святая Церковь видит в этой стамне образ Божией Матери. В этом сосуде вмещалась «манна жизни» – Христос, хлеб жизни и бессмертия, насыщающий и услаждающий души верных.
За второю завесою скинии, по свидетельству апостола Павла (Евр. 9, 4), находилась золотая кадильница для воскурения фимиама перед Господом. «Златая кадильница была еси, огнь бо во утробе Твоей вселися, Слово от Духа Свята». «Радуйся, кадильница, золотой сосуд, – говорит св. Иоанн Дамаскин. – Ты носишь в себе божественный угль, и из Тебя разлилось благоухание Духа, изгоняющее из мира зловонное тление». Божественный угль этой кадильницы есть сам Господь, как поет Святая Церковь: «Угль проявлейся – Солнце из девственныя утробы возсия во тьме заблудшим». Возношение фимиама, по мысли Священного Писания, означает возношение молитвы к престолу Божию. И в этом отношении Пресвятая Дева есть «кадило благовонное» молитвы, потому что Она самая усердная и надежная наша молитвенница и заступница перед Богом.
В святилище скинии и храма находился золотой светильник с семью лампадами, наполненными чистым елеем и постоянно горевшими. Пресвятая Богородица была таким светильником, украшенным всеми дарами Духа Святого. «Радуйся, – обращается к Божией Матери св. Иоанн Дамаскин, – радуйся, светильник, золотой и твердый сосуд девства… отсюда происходит невечерний свет – Христос, озаривший вечною жизнию пребывающих во тьме и сени смертной».
В том же отделении скинии и храма находился деревянный стол, украшенный золотом, на котором приносили в жертву Богу двенадцать хлебов. Отсюда мы имеем хлеб жизни вечной, то есть Христа. Поэтому Пресвятую Богородицу называют «одушевленною трапезою» хлеба жизни.
Во дворе скинии между жертвенным алтарем и самою скиниею находилась медная умывальница, в которой омывались жрецы перед началом своего служения. Пресвятая Дева есть «баня, омывающая совесть».
В скинии и храме израильтяне приносили в жертву Богу животных разного рода, но непременно непорочных и чистых. В частности, юница (телица) приносилась в жертву ради спасения и мира. «Радуйся, – взывает Святая Церковь к Пресвятой Деве, – юница, юнца рождшая непорочнаго; агнице, рождшая Божия агнца, вземлющаго мира всего прегрешения».
Ханаанская земля, обетованная израильскому народу и занятая им после сорокалетнего странствования, была в древности чрезвычайно пло-доносна: в ней, по выражению Священного Писания, «течет молоко и мед» (Исх. 3,8 и др.). Пресвятая Дева, даровавшая нам хлеб жизни – Христа, есть для нас истинная земля обетованная. «Радуйся, – возглашает ей Святая Церковь, – земле обетования, из неяже течет мед и млеко».
Вступив в обетованную землю, израильтяне разделили ее между двенадцатью коленами. И из 48 городов колена Левина шесть стали убежищем для неумышленных убийц: там эти несчастные, достойные скорее сожаления, чем наказания, пребывали в безопасности и лишь после смерти первосвященника могли возвратиться на прежнее местожительство. Пресвятая Дева есть для верующих душ «спасения град», «пристанище», «хранилище, ограждение, утверждение и священное прибежище».
Гедеон, пятый судья израильского народа, услышав от Ангела волю Божию – избавить отечество от власти мадиамлян, пожелал получить знамение и удостовериться, что таково благословение Божие. Знамение было таким: на руно, положенное на гумне, ночью сошла обильная роса, тогда как вся земля вокруг высохла; в другую ночь земля покрылась росою, а руно на гумне осталось сухим. Все обстоятельства этого чудесного события имеют отношение к Пресвятой Богородице. Гумно в таинственном смысле означало избранный народ Божий, а руно – Пречистую Деву. Руно было орошено росою, и Пресвятая Дева была орошена небесным, божественным дождем. Одушевленное руно – Дева была обильно орошена благодатию Божиею, тогда как язычники и израильтяне оставались духовно сухими из-за суеверий и неверия. Руно Гедеона было сухим, а земля покрылась росою: так и Дева, по рождестве Господа, не претерпела изменений, тогда как земля увлажнилась росою истинной веры.
В псалме 44 пророк Давид живописно изображает славу великого Царя и Царицы. Если черты величия Царя таковы, что заставляют видеть в нем Царя непреходящего и вечного духовного царства, Господа Иисуса Христа, то под Царицею следует разуметь небесную Царицу и Владычицу нашу – Богородицу. «Стала царица одесную Тебя в офирском золоте. Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего… Вся слава дщери Царя внутри; одежда ее шита золотом; в испещренной одежде ведется она к Царю; за нею ведутся к Тебе девы, подруги ее, приводятся с весельем и ликованием, входят в чертог Царя» (Пс. 44: 10-11,14-16). Святая Церковь в богослужебных песнопениях прилагает это пророчество к Богоматери.
Для объяснения этого пророчества надо помнить, что нахождение «одесную» царя издревле означало особую почесть, принадлежавшую лицам, близким к престолу. Чистота, смирение, вера, любовь к Богу, терпение – вот те шитые золотом одежды, в которых Она предстоит Сыну и Богу своему. То, что в этом псалме украшения Царицы не внешние, а внутренние, духовные, псалмопевец ясно указывает следующим образом: «вся слава дщери Царя внутри». Слова «За нею… девы… с весельем и ликованием входят в чертог Царя» можно понимать как приведение всех чистых и праведных душ в обитель Отца Небесного.
В псалме 67 говорится: «Гора Божия – гора Васанская! Гора высокая – гора Васанская! Что вы завистливо смотрите, горы высокие, на гору, на которой Бог благоволит обитать и будет Господь обитать вечно?» (Пс. 67: 16-17).
Пресвятая Дева, по толкованию Святой Церкви, есть высокая гора, орошенная благодатью Святого Духа. Она – гора по высочайшему достоинству Матери Божией. «Взыграйте, горы, – говорит св. Иоанн Дамаскин, – существа разумные, стремящиеся к высотам духовного созерцания: рождается преславная гора Господня, высотою превосходящая всякий холм и всякую гору – величие ангелов и человеков… Вершина Синая святейшая, которую покрывает не мрак, не буря, не страшный огонь, а светлый блеск Святого Духа». В этом смысле Божия Матерь называется «высотою неудобовосходимою человеческими помыслами». Как орошенной благодатью Святого Духа, Ей по преимуществу принадлежит наименование Благодатной.
В псалме 86 говорится: «славное возвещается о тебе, град Божий» (Пс. 86:3). Град Божий – это Иерусалим, столица Иудейского царства. Пресвятая Дева в отношении славы своей, по учению Святой Церкви, подобна граду Иерусалиму. Она «чертог и престол Царствующего, град избранный». Происходя из царственного рода Давидова, уже не пользовавшегося прежними своими правами, Пресвятая Дева вначале, подобно Иерусалиму, не имела никакой внешней славы, была смиреннейшею среди дев своего народа. Но, сделавшись Богоизбранною Матерью Спасителя мира, Она приобрела единственную и всемирную славу. Богоматерь, согласно предсказанию Ее, ублажают все племена; Она сделалась «всемирным чудом».
В Песни Песней, изображающей в высоких и таинственных чертах жениха и невесту, под которыми обыкновенно понимают Господа Иисуса Христа и Святую Церковь Его, имеется много указаний на Пресвятую Богородицу.
«Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста!» (Песн. 4:9) – читаем мы. По учению святой Церкви, Богоматерь есть «Дева Богоневеста», «Невеста Божия», «Невеста неневестная» и «неискусобрачная». Невестою Она называется по отношению к Святому Духу, а неневестною обозначается Она по отношению к людям, как несочетавшаяся браком, небрачная.
«Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!» (Песн. 4:7). Святая Церковь называет Пресвятую Деву «пренепорочною», «все-непорочною», «пречистою». «Радуйся, непорочная, – говорит св. Иоанн Дамаскин, – неприкосновенное украшение девства: Ты родила непорочное Слово и от Тебя воссияло девство».
«Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце…» (Песн. 6:10). Это Пречистая Дева, по толкованию Святой Церкви. Как утренняя заря, рассеивающая ночной мрак, предшествует лучезарному солнцу, заимствуя от него свой свет, так и Пресвятая Дева непосредственно предварила «Солнце правды» – Иисуса Христа и от Него получила свою славу Богоматери. С рождением Господа исчезла тьма идолопоклонства и многобожия и настал невечерний день боговедения и благочестия. Поэтому Божия Матерь, носящая Солнце – Христа, тьму разрушившая и мрачных бесов отогнавшая, есть «утро светлейшее», «звезда, являющая Солнце», «заря таинственного дня».
«Запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (Песн. 4:12). Вода в Священном Писании означает благодать Святого Духа (Ин. 7:37), утоляющая жажду человеческой души. Богоматерь есть живой и неоскудевающий источник этой таинственной воды. Послужив тайне вочеловечения Сына Божия, она сделалась для нас нетленным источником живоначального и спасительного воплощения Божия, источающим разрушение смерти и жизнь для верных. Слово «запечатлен», по толкованию св. Иоанна Дамаскина, указывает на приснодевство Божией Матери.
«Кто эта, восходящая от пустыни как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом, всякими порошками мироварника?» (Песн. 3:6). Господь Иисус Христос есть «благовоние… лучше всех ароматов» (Песн. 4:10), самое имя Его означает «миро излиянное». Он – помазанник в степени несравненно высшей, чем все ветхозаветные помазанники – цари, первосвященники и пророки. Но и Пресвятая Дева, как причастная славы Сына Своего и Бога, есть также миро многоценное, или, точнее, «сосуд, принявший миро неистощимое на Нее излиянное».
«Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами» (Песн. 2:2). Такова Пресвятая Дева Мария между человеческими дочерьми. Она – благоуханная лилия, потому что светится блистанием чистоты и светом девства. Как Приснодева, Она называется «цветом неувядаемым».
В книге Притчей (9:1) говорится, что «премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его». По мысли Святой Церкви, это ипостас-ная премудрость Божия – Господь Иисус Христос, научивший нас истинному Богопознанию, а храм, устроенный ею – Пресвятая Богородица. Потому Богоматерь называется «палатою Царя всех», «чертогом бессеменного обручения», «чертогом Слова нескверным», «всесветлым».
Премудрый царь Соломон, устроив в своем доме судную палату, поставил в ней великолепный престол из слоновой кости и золота: такого не было нигде, ни в каком другом царстве. «Радуйся, яко еси царево седалище», – говорит Святая Церковь Пречистой Деве. Вместив Господа Иисуса Христа, Она сделалась одушевленным престолом Царя Небесного. Седалище Соломона было высоким, и седалище Господа – Пресвятая Дева Мария – превыше херувимов и серафимов, служащих престолами Царю славы. «Престол Тя Божия Слова прославляем, Богородице, на немже яко человек Бог седе».
Три благочестивых отрока – Анания, Азария и Мисаил – были воспитанниками Даниила при дворе царя Вавилонского, а потом и соправителями его. Однажды царь Навуходоносор воздвиг золотого истукана и повелел всем знатным людям своего царства поклониться бездушному идолу. Три отрока не устрашились и не поклонились твари вместо Творца. За такое непослушание они были ввергнуты в раскаленную печь, но силою Божиею остались невредимы. Ангел Божий – Господь Иисус Христос, сошедши в печь, превратил пламя в росу и тем предобразил чудесное рождение Свое от Пресвятой Девы Марии. Неопалением отроков в Вавилонской печи предуказано неопаление Пресвятой Богородицы от огня божества: печь есть образ сверхъестественного чуда, ибо она не опаляет юношей, как огонь божества не опаляет утробы Девы. Невредимость юношей в огне означает также приснодевство Богоматери: «Чуда преестественнаго показа образ огнеросная пещь древле: огнь бо не опали юныя дети, Христово являя безсеменно от Девы божественное рождество». Ветхозаветные юноши, не опаленные огнем, прообразуют сверхъестественно рождающую утробу отроковицы. Наконец, Вавилонская печь явилась для трех отроков орудием не истребления, а жизни: так через Пресвятую Деву мир достиг своего обновления.
Прообраз приснодевства Божией Матери Святая Церковь усматривает в невредимости пророка Ионы в утробе кита. «Иону (как) младенца из чрева морской зверь изрыгнул, каким принял, а Слово, вселившись в Деву и принявши плоть, прошло, сохранив (Ее) нетленною».
Пророк Исайя предсказывал, что Господь наш Иисус Христос и Пречистая Матерь Его произойдут от рода Давидова: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень» (Ис. 11: 1-2). Под словом «отрасль» (по-церковнославянски «жезл») Святая Церковь разумеет Деву Марию. Это пророчество относит к Иисусу Христу апостол Павел (Рим. 15:12). В других местах Священного Писания Спаситель также называется «корнем из рода Давидова».
Тот же пророк говорит о путешествии Божией матери с Богомладенцем в Египет: «Вот, Господь восседит на облаке легком и грядет в Египет. И потрясутся от лица Его идолы Египетские» (Ис. 19:1). Здесь, по учению Святой Церкви, «облако легкое» есть Пресвятая Дева. Богоматерь называют облаком, во-первых, потому, что от Нее «воссияло Солнце праведное», а во-вторых, потому, что Она «источает жаждущим воду живую оставления грехов».
У Исайи (29:11) мы читаем: «И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: “прочитай ее”; и тот отвечает: “не могу, потому что она запечатана”. Эта таинственная, запечатленная книга есть Пресвятая Дева. В этой «одушевленной» книге «перстом божественным» начертано Божие Слово. Такой же смысл имеет слово «свиток», заимствованное у пророка Иезекииля (2:9) и прилагаемое к Божией Матери. «Свиток Тя иногда Пророк, Отроковице, зряше, в нем же перстом Отчим написася Слово воплощаемо». Пресвятая Дева есть книга запечатленная в силу непостижимой тайны воплощения Божия.
Пророку Иезекиилю на реке Ховар было таинственное видение: он видел Господа, сидящего на престоле, под которым представлялись твердь, четыре животных и столько же одушевленных колес (Иез. 1). Дивные животные, по изъяснению пророка, были херувимы. Восседающий на престоле был Господь Иисус Христос, а чудная колесница означала Пречистую Деву. Она – «колесница Солнца умнаго», «огнеоб-разная колесница Слова», «колесница пресвятая Сущаго на херувимах».
Пророк видел Господа на престоле высоком; серафимы стояли вокруг и прославляли величие Его. Пророк Даниил также говорит о престоле, на котором восседал Бог. Святая Церковь часто называет Богородицу престолом: «Палата одушевленная Царева и престол огнеобраз-ный, Дево, показалася еси, на нем же седя, (Господь) воздвиже от перваго падения вся человеки».
Пророк Иезекииль говорит: «И привел Он меня обратно ко внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены» (Иез. 44: 1-2). По толкованию Святой Церкви и святых Отцов, врата, обращенные на восток, которыми проходит один Господь, – Пречистая Богородица. Под образом врат, затворенных до прошествия и по прошествии через них Господа, разумеется приснодевство Богоматери; причину же того, что они обращены на восток, надобно видеть в назначении их для входа Господа Иисуса Христа, который называется в Священном Писании «востоком». «Ныне устроены, – говорит св. Иоанн Дамаскин, – святые врата со стороны востока, через которые Христос войдет и изыдет, и врата сии будут затворены».
В книге пророка Даниила (2: 34-35) описывается удивительное видение царя Навуходоносора: он видел великое тело, составленное из разных веществ – золота, серебра, меди, железа, глины, – и вот «камень… оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю». Такова была судьба четырех великих царств: Вавилонского, Мидийско-Персидского, Македонского и Римского! Камень (Господь Иисус Христос), отделившийся без рук от горы (Пресвятой Богородицы), сокрушил смесь, из которой был составлен древний языческий мир, и положил начало новому царству, «которое вовеки не разрушится». (Дан. 2,44). «Несекомая гора, нерукосечный камень» – такими словами выражается мысль о приснодевстве Божией Матери. Эту же таинственную гору видит и пророк Аввакум: «Бог от Фемана грядет и Святый – от горы Фаран». (Авв. 3:3).
Но все эти прообразования, указывавшие ветхозаветным чадам на будущее величие Приснодевы Богоматери, далеко уступают самому первообразу. Святой Иоанн Дамаскин так изъясняет соотношение ветхозаветных предызображений и Пресвятой Девы: «Там Слово Божие на каменных скрижалях начертало закон Духом, словно перстом своим, а здесь само Слово Божие воплотилось от Духа Святого и девственных кровей… Там манна, здесь услаждающий манну… Да поклонится великолепная скиния, построенная Моисеем в пустыне из всякого драгоценного вещества, и прежде нее бывшая скиния праотца Авраама – да поклонится одушевленной и умной Скинии Божией! Эта соделалась не только местом особого действия Божия, но существенным вместилищем ипостасного Сына и Бога. Да осознает свое ничтожество перед Нею позлащенный кивот, и несущая манну златая стамна, и светильник, и трапеза, и все древнее! Все это потому только важно было, что прообразовало Скинию духовную, так как это тень истинного первообраза».
ИНТЕРМЕДИЯ
Прости неопытную руку, Дева.
И грешный, ах, сколь грешный мой язык,
Но к клятвам верности я так привык,
Что Ты словам хвалебного напева
Внемли без гнева.
Будь я царем – Тебе моя порфира,
Будь я монах – поклялся б в чистоте,
Но что мне дать в смиренной нищете:
Мое богатство, данное от мира –
Одна лишь лира.
Слагаю набожно простые строки,
Святая Дева, благостно внемли!
Ты видишь все на небе, на земли,
Тебе известны тайных слез потоки
И смерти сроки.
И как мне петь? Откуда взять хвалений?
Что я с юдоли сей? Никто, ничто.
Но сердце страстное, оно не заперто,
Оно дрожит и жаждет умилений
В часы горений.
Анна плакала в пустыне:
«Ах, не знать мне благостыни!
Люди, звери, мошка, птица –
Все вокруг нас веселится,
Мне же, бедной, никогда
Не свивать себе гнезда.
О, неплодная утроба!
Кто проводит к двери гроба?
Мы, как грешники в притворе:
Скрыт упрек во всяком взоре.
Всякий чище, всяк святей
Той, что ходит без детей».
Иоаким вдали тоскует,
Ангел с неба возвествует:
«Божий раб, тоска напрасна.
Глаз Господень ежечасно
Скорби праведников зрит
И награду им дарит.
Браки людям не запретны,
Не тужи, что вы бездетны,
А иди к своим воротам, –
Анна ждет за поворотом.
Ты жену свою прими,
Сердце грустью не томи!»
Где наш путь? Куда, откуда?
Все мы ждем святого чуда,
Кто покорен, кто смиренен,
Тот в пути лишь будет верен.
Претерпевый до конца
Удостоится венца.
Молвит, плача, мать седая:
«Богу верила всегда я,
Он, слезу мою отерший,
Он, покров свой распростерший,
Не покинет Он меня,
Сладкой вестью возманя!»
Дни и ночи, ближе, ближе,
Анна молит: «О, внемли же,
Милосерд к Своим созданьям,
Не томи нас ожиданьем!»
А в назначенную ночь
Родила Марию дочь.
О Мария, Дева девам,
Ты внемли моим напевам!
Спаса мира Ты носила,
Пусть и мне подастся сила
Песни свято довести
И себя Тобой спасти.
Вводится Девица в храм по ступеням,
Сверстницы-девушки идут за Ней.
Зыблется свет от лампадных огней.
Вводится Девица в храм по ступеням.
В митре рогатой седой иерей
Деву встречает, подняв свои руки,
Бренный свидетель нетленной поруки,
В митре рогатой седой иерей.
Лестницу поступью легкой проходит
Дева Мария, смиренно спеша.
Белой одеждой тихонько шурша,
Лестницу поступью легкой проходит.
Старец, послушный совету небес,
Вводит Ее во святилище храма.
Он не боится упреков и срама,
Старец, послушный совету небес.
Белой голубкою скрылась внутри,
Плотно закрылась святая завеса.
Чуждая злым искушениям беса,
Белой голубкою скрылась внутри.
Что вы, подружки, глядите вослед?
Та, что исчезла белей голубицы,
Снова придет к вам в одежде Царицы.
Что вы, подружки, глядите вослед?
Какую книгу Ты читала
И дочитала ль до конца,
Когда в калитку постучала
Рука небесного гонца?
Перед лилеей назаретской
Склонился набожно посол.
Она глядит с улыбкой детской:
«Ты – вестник счастья или зол?»
Вещает гость, цветок давая:
«Благословенна Ты в женах!»
Она глядит, не понимая,
А в сердце радость, в сердце страх.
Румяной розою зардела
И говорит, уняв испуг:
«Непостижимо это дело:
Не знаю мужа я, мой друг».
Спасенья нашего начало
Ей возвещает Гавриил;
Она смиренно промолчала,
Покорна воле высших сил,
И утро новым блеском блещет,
Небесны розы скромных гряд,
А сердце сладостно трепещет,
И узким кажется наряд.
«Вот Я – раба, раба Господня!»
И долу клонится чело.
Как солнце светится сегодня!
Какой весной все расцвело!
Умолкли ангельские звуки,
И нет небесного гонца.
Взяла Ты снова книгу в руки,
Но дочитала ль до конца?
Успение Твое, Мати Богородица,
Опозданием Фомы нам открылося.
Святым Духом апостол вводится
Далеко от братского клироса.
Покидает он страны далекие,
Переходит он реки широкие,
Горы высокие –
И приходит к братьям апостолам.
Вскричал Фома со рыданием:
«Завела меня пучина понтова!
Вы блаженны последним лобызанием,
А Фома, сирота, он лишен того!
Уж вы дайте мне, рабу покорному,
Поклониться тому месту горнему,
Гробу чудотворному,
Как дано было прочим апостолам».
Между двух дерев холм виднеется,
Красно солнце садится за море,
На холме том гроб белеется,
Гроб белеется беломраморен.
Белы ноги у Фомы подгибаются,
Белы руки у него опускаются,
Очи смыкаются, –
И нашла туга на апостолов.
Снова плач близнеца возносится,
Подымается к небу ясному,
Злая грусть в сердца братьев просится.
«Ах, увы мне, увы мне, несчастному!
Неужели, Мати, в таком затоне я,
Что стал хуже жида – Авфония,
Лишен благовония?
Нелюбимый я среди апостолов!»
И ко гробу Фома подводится,
Подводится ко гробу белому,
Где почила Святая Богородица.
Диво дивное сердцу оробелому!
Расцвели там, большие и малые,
Цветы белые, желтые и алые,
Цветы небывалые.
И склонились святые апостолы.
Вместо тела Богородицы Пречистой –
Купина цветов благовонная,
Поясок из парчи золотистой
Оставила Матерь благосклонная
В награду за Фомино терпение,
В награду за Фомино смирение
И уверение.
И прославили Деву апостолы.
Под чтение пономарей,
Под звонкие напевы клироса
Юродивый узрел Андрей,
Как небо пламенем раскрылося.
А в пламени, как царский хор,
Блистает воинство небесное,
И распростертый омофор
В руках Невесты неневестной.
Ударил колокольный звон
И клиры праздничными гласами, –
Выходит дьякон на амвон
Пред царскими иконостасами.
А дьякон тот – святой Роман,
Что «Сладкопевцем» называется, –
Он видит чудо, не обман,
Что златом в небе расстилается.
Андрей бросается вперед,
Навстречу воинству победному
И омофору, что дает
Покров богатому и бедному.
И чудом вещим поражен
Народ и причт, и царь с царицею,
И сонм благочестивых жен
Склонился долу вереницею.
«Даю вам, дети, свой покров:
Без пастыря – глухое стадо вы,
Но пастырь здесь – и нет оков,
Как дым исчезнут козни адовы».
Горит звезда святых небес,
Мечи дрожат лучом пылающим, –
И лик божественный исчез,
Растаяв в куполе сияющем.
Край неба утром засерел,
Андрей поведал нищей братии,
Что в ночь протекшую он зрел
В святом соборе Халкопратии.[163]
Водительница-Одигитрия!
Ты в море движешь корабли,
Звездой сияешь нам вдали,
Далеко от родной земли!
Ведешь Ты средь камней и скал,
Где волны воют, как шакал,
Где рок смертельный нас искал, –
Ты же из бури, пучины, погибели, рева
Выведешь к пристани нас, Одигитрия-Дева!
Водительница-Одигитрия!
Ты воинство ведешь на бой,
И ратные – сильны Тобой,
На смерть готов из них любой.
Стучат блаженные мечи!
И воздух жарок, как в печи,
А в небе светлые лучи!
Ты не допустишь детей до последнего срама,
Ты распростерла над ними Свою орифламму![165]
Водительница Одигитрия!
Ты целым возвратишь царя,
Ты миру – красная заря!
Ты не сгораешь, век горя!
Победа дастся в свой черед:
Как знамя, с нами Мать идет, –
И вражий клонится народ.
Ты нам – охрана, победа, защита и сила,
Оком Своим Ты враждебные рати скосила!
Водительница-Одигитрия!
Помазан не был я царем,
Мне дан лишь в жизни злой ярем:
Не сами мы судьбу берем.
Но я, как странник, страха полн,
Грозит разбиться утлый челн,
И как спастись от ярых волн?
Ты приведешь меня в тихую, сладкую воду,
Где я узнаю покорности ясной свободу.