— Смотрят на нас как на инопланетян, — сказал мне Юэн по рации.
В какой-то момент мы повернули, выехав из леса, и мир с одной стороны дороги словно вдруг отодвинулся. Справа открывался величественнейший вид — долины и горы, простиравшиеся где-то вдали.
Поздно вечером мы прибыли в Турню-над-Бодвоу, городишко, расположенный в долине, над которой возвышался огромный цементный завод, и Клаудио повел нас к дому, где жили родители няни его детей. Это оказался большой дом с террасой и огородом позади, изобиловавшим овощами. Чаба Капожтас очень походил на седовласого Джека Николсона, а у Марии, его жены, было доброе лицо, постоянно озарявшееся лучезарной улыбкой. Она превосходно говорила по-английски.
— Я выучила его еще в школе, — объяснила хозяйка, — но мне так и не довелось попутешествовать и применить английский на практике.
До чего же удивительные люди — полностью независимые: они разводили птицу и свиней, чтобы изготавливать собственную колбасу и ветчину. Плохое настроение Юэна наконец-то отступило.
— До чего же тут у них здорово, — сказал он. — Здесь все совсем по-другому, и хозяева такие гостеприимные.
Юэна просто очаровали дом и огород. Он влюбился в атмосферу места, был тронут теплотой и искренностью этих людей, так радушно принявших, по сути, незнакомцев.
Мария приготовила традиционный словацкий ужин: острый томатный суп с паприкой, отбивную из мяса собственных свиней и пирог.
— Муж эту еду обожает, — поведала она. — Он всегда ужинает плотно. Говорит, до завтрака еще очень долго, надо хорошенько подкрепиться.
— Правильный подход, — одобрил Юэн.
За ужином Мария показывала нам семейные фотографии, рассказывала о детях, которые все вместе — а их пятеро — работали на цементном заводе, и о своем семидесятилетием друге по переписке из Эдинбурга. Они переписываются вот уже тридцать лет, но так ни разу и не встречались.
Потом Чаба с озорной улыбкой поманил нас вниз и привел в гараж. Отогнав свою «Ладу» за ворота, он открыл под ней лестницу. Мы спустились по ней, протиснулись через узкую брешь, пробитую в бетоне, и оказались в подполе — обширном помещении, которое этот изобретательнейший человек соорудил под своим домом. Вдоль каждой стены высились дубовые бочки с вином. На них красовались медали, которые Чаба получил за красное и белое вино собственного изготовления. Но это было еще не все. Погреб был уставлен бутылками с фруктовой и пшеничной водкой, коньяком и яблочным сидром — и все это предлагалось попробовать.
— Господи, — зашептал мне Юэн, — да он сам изготовляет любой алкоголь, какой только известен человеку. Если здесь только зажечь спичку, вся Словакия взлетит на воздух.
Чаба с гордостью показал нам колодец, который он лично копал целых пять лет, чтобы не надо было ходить с тачкой к городской колонке. Уровень воды, предназначавшейся для полива огорода, составлял в нем метра полтора, это при том, что он уходил в скалу почти на четыре. Потом хозяин отвел нас в дом, усадил на краешек одной из кроватей и стал показывать фотографии своей дочери Каролины, той самой, что работала няней у Клаудио, рассказывая истории из ее детства.
На следующее утро Мария накормила всех завтраком, а затем они устроили настоящую экскурсию по деревне на автомобиле. Чаба с женой показали нам школу, где они в свое время учились, с гордостью продемонстрировали фрески в местной церкви и обратили наше внимание на заброшенные здания, окна и рамы откуда, несомненно, растащили цыгане.
— Словаки усердно трудятся и хотят сделать страну лучше, — говорил Чаба, а его жена переводила. — А цыгане только поют да пляшут, и не хотят ничего делать, — презрительно добавил он.
Мы с Юэном переглянулись на заднем сиденье. Нам с ним кочевая жизнь была по душе. Жаль, что и в Центральной Европе к этому относятся так же нетерпимо, как и у нас дома.
Наконец мы распрощались с хозяевами, пожелали им всего самого лучшего и поспешили к границе, надеясь, что на этот раз пересечем ее без проблем. Два часа спустя мы покинули Словакию и теперь ожидали пересечения украинской границы, когда подбежал Расс с посланием от Сергея, нашего российского посредника.
— Слушайте! Расклад, значит, такой. Таможенники принимают лишь оригиналы технических паспортов, а у нас только ксерокопии. На BMW и «Mitsubishi» нужно предъявить оригиналы. Если мы не сможем проскочить здесь, тогда единственный выход — возвращаться назад и ехать на север в Польшу, а потом через Беларусь и Россию в Казахстан.
Окольный путь грозил нашему путешествию дополнительными тысячами километров, но, по словам Сергея и Расса, украинские таможенники не соглашались нарушать правила. Мы жутко вспотели, солнце палило немилосердно. Зажатые меж грузовиков, извергавших черные клубы выхлопных газов, мы торчали на ничейной земле совершенно без еды и с весьма скудными запасами воды, совершенно не представляя, что делать дальше. Юэн страшно злился, и я переживал, уж не ляпнул ли я чего лишнего. Мне нужно было поразмыслить над создавшимся положением в одиночестве, и я неспешно перешел через дорогу, направившись к весьма убогому туалету. За ним я натолкнулся на старого словака, который сообщил, что он художник. На нем были солнцезащитные очки в золотой оправе и запачканная нейлоновая рубаха. Он с трудом произнес несколько слов на немецком, который я также помнил очень плохо.
— Ukraine nicht gut. Grosse Mafia. Viele probleme[4],— настойчиво убеждал меня старик. Для наглядности он выставил вперед два пальца, изображая таким образом пистолет. — Бах, бах, — «выстрелил» он и покачал головой. — Mafia alles Ukraine[5].
Хотя старик был небрит и грязен и у него недоставало нескольких зубов, искренность его предостережения не вызывала сомнений. Украина отнюдь не была подходящим местом для горстки явно состоятельных западных мотоциклистов с дорогим снаряжением. Так что над предупреждением словака стоило поразмыслить. Я побрел назад к дороге и поведал Юэну печальную новость.
— Если будем вести себя спокойно, то все обойдется. Никакой паники. Эти парни из мафии чуют страх, — отмахнулся он.
— Но старик сказал, что они все украдут, а потом и нас прикончат, — прохныкал я.
Вперившись в меня безучастным взглядом, Юэн сделал глубокую затяжку, выпустил дым и уныло вздохнул:
— Ну, блин, и что же нам делать?
5. Тише едешь — дальше будешь: по Украине
Чарли: Я заметил его вскоре после полуночи. Сказывалась усталость, вконец измученные переговорами с пограничниками и чиновниками (они длились вот уже одиннадцать часов, а толку все не было), мы уже отчаялись пересечь границу. Поначалу это даже захватывало — казалось забавным противостоять непоколебимой бюрократии, совершенно отличной от всего, к чему мы привыкли на Западе. Теперь же мне больше всего на свете хотелось попасть на территорию Украины, хотя бы для того, чтобы наконец завалиться в постель. И вот тогда я заметил, что этот тип смотрит на меня.
Он выглядел богатым в той самой утонченной манере, когда ясно, что человек разбогател отнюдь не недавно. Дорогая, элегантная одежда и модная прическа — ежик. Благородная седина на висках, на вид около сорока лет. Незнакомец выглядел преуспевающим бизнесменом, однако у его BMW были красные номера. Дипломатические, как позже выяснили мы. И он был знаком со всеми пограничниками, милиционерами и чиновниками. Но самое интригующее — он интересовался нами. Болтая с таможенниками под флуоресцентным фонарем у здания таможни, он все поглядывал на нашу группку. Я стоял рядом с Рассом и Дэвидом в темноте, освещенный только фарами грузовиков. Юэн лежал в стороне, завернувшись в спальный мешок, пытаясь заснуть на чахлом газоне среди дизельных выхлопов. Небось украинский бизнесмен пытается вызволить свою машину, которую обшаривали на предмет наркотиков или другой контрабанды, предположил я, и тут он, повернувшись ко мне, вдруг пожал плечами.
Я в ответ тоже пожал плечами.
— Пфф, — произнес я, надеясь, что это повсеместное выражение эмоций — «Черт, ну что тут поделаешь» — понятно и на Украине.
— Да, — ответил он на английском с сильным акцентом. — Импорт дешевле.
Я понял его в том смысле, что пошлина за разбитый или поврежденный автомобиль меньше, и вернулся к обсуждению с Рассом единственного предмета, достойного интереса. Где нам спать этой ночью? Мы прибыли на границу немногим позже полудня и намеревались добраться до Ужгорода, это примерно в восьми километрах от границы. Теперь, посреди ночи, мы уже оставили всякую надежду попасть туда.
— У меня есть свой отель, — это сказал тот самый бизнесмен, бочком подкравшись к нам. — Называется «Камелот». Недалеко отсюда. Переночуйте у меня, если хотите.
Он сунул нам проспект. Его «Камелот» выглядел роскошно и даже шикарно, в стиле всех этих русских нуворишей. Вообще-то смахивает на публичный дом, подумалось мне, этакое питейное палаццо, где богатые функционеры, политики и высокопоставленные чиновники покупают себе любовниц на продолжительные декадентские выходные, с сексом, икрой и водкой. Но это все-таки была гостиница, а в ту ночь нам было негде переночевать.
— Поехали, остановитесь там, — уговаривал он нас. — Это рядом. Поужинаете. Хорошенько выспитесь. Парковка есть. Гаражи есть.
Я вспомнил, что следует проявлять бдительность. Помимо того старика-словака еще множество людей предостерегали нас, что Украина просто кишит мафиози. Вообще-то ничто не указывало, что этот бизнесмен был гангстером. Но, несомненно, связи с мафией у него есть, решил я. Если на Украине владеешь большим отелем, то наверняка платишь за «крышу».
Я побрел к Юэну, который безуспешно пытался заснуть, и рассказал ему, что нам предлагают ночлег.
— А с какой стати этот парень торчит здесь вот уже Целую вечность, чтобы предложить помощь группе незнакомцев? — задался вопросом Юэн, Замечание было весьма дельным. И если мы не придадим ему значения, то нарушим первое правило курса по выживанию во враждебной среде.