Следующие полдюжины трофеев оказались в разной степени хищными негуманоидами, готовыми вцепиться в любой движущийся предмет, каковой расценивался ими как натуральная добыча. Вид у всех был более чем скверный.
В одиннадцатой клетке находился уже неоднократно помянутый Гронг. Выглядел он как помесь изрядно ожиревшего дракона и щенка таксы. От последней у него были добрые-добрые и слегка печальные голубые глаза. Вид, однако, портила нещадно текущая из пасти зеленоватая слюна, полившая ещё более обильно после того, как Косых включил полную прозрачность двери.
– Так, тебя я уже знаю, – проговорил Гронг, обращаясь к стоящему за спиной дяди Васи Грицацуэлю. – А вот этого вижу в первый раз. Это пища или кто-то из новеньких?
– Не пища, можешь не надеяться, – отрезал дядя Вася. – Я таких, как ты, в детстве на завтрак троих съедал и ещё добавки просил.
– Ой, прошу прощения, обознался, – залился пунцовой краской Гронг. – Сидишь тут, как полярник на льдине, даже телевизора не дают, вот и хочется съесть чего-то новенького. Что, экипаж пополнился? – поинтересовался он у Грица. – Я ж тут совершенно без новостей сижу.
– Пополнился, а как же, – пробурчал Ук-Па. – Это канонир наш, да ещё с ним девчонка той же расы. С неплохим знанием пси, так что тоже не стоит покушаться, а то совсем остатки мозгов твоих скудных выжжет.
– Ну не буду, не буду, нечего так сурово, – обиженно буркнул Гронг. – Что, уже и спросить нельзя?
– Спросить можно, только делай это покорректней, – отозвался Ук-Па. – Если с этим земляшкой наглость твоя ещё прошла, так это ещё не означает, что напарница его тебя так же спокойно воспримет. Земляне, они, знаешь ли, хищные и коварные.
– Ну, будет вам стращать, – обиженно отозвался Гронг. – Ошибся в очередной раз, с кем не бывает. Хуже ведь никому не стало? Лучше скажите, когда выпустите, надоело сидеть здесь в одиночестве.
– Даже и не знаю, – отозвался Гриц. – Этот рейс вроде закончен, идём себе чистым Запредельем к Черепахе. Так что можешь спокойно поспать пару недель, пока новое развлечение не отыщем.
– Вот так всегда, – произнёс Гронг. – Помереть, что ли, со скуки? Может, хоть этим вас развлеку?
– И не надейся! – прервал его Грицацуэль. – Оживлю, да ещё с потерей кучи функций, будешь беспрекословным исполнителем моей воли.
– Кончай пугать, – отозвался Гронг, – я эту фразу уже который раз слышу. Вот проделаю дырку к Букке, усвоит он меня, и что потом делать будете? Только не говори, что ты меня потом из Букки извлечёшь.
– Делай-делай, посмотрим на твои успехи, – усмехнулся Гриц. – Тоже мне, мастер побегов выискался. Ну пролезешь ты в соседнюю камеру, и что с того? Там же никого нет с тех времён, когда Бабулю освободили. А дальше такие барьеры стоят, что их не только Букка, сам конструктор корабля этого – и тот не преодолеет, или забыл, где находишься? Уровень высшей защиты, не хрен собачий. Так и до выброса в Запределье недалеко.
– Да уж, с вами не поспоришь, – ответил Гронг. – А ещё меня злым обзываете. Да таких, как вы, самих в эти вольеры запихивать нужно. Раса победителей, слон бы вас затоптал. Ладно, чёрт с вами, укладываюсь в спячку. До ближайшего кормления не будить. – С этими словами Гронг повалился на спину и весьма убедительно захрапел.
– Всё, можно идти дальше, – проговорил Грицацуэль. – Теперь его ничем, кроме новой кормёжки, не разбудишь. А до таковой у нас ещё не меньше месяца.
– А откуда такой срок? – поинтересовался Косых.
– Неделя до Черепахи, затем надо же денежку добытую прокутить с размахом, – ответил Гриц, – а потом – новый рейс. Или ограбить кого-то, или отконвоировать. А может, и то и другое сразу. В любом случае этому товарищу пока точно нечего делать, так что пусть спит себе. А мы пойдём дальше. Три камеры пропустим.
– А почему?
– Они пустые, – ответил Ук-Па. – В первой раньше Бабуля сидела, пока Ча-Чик со Скорпиньето её оттуда не вытащили. Так что смотреть там не на что, голые стены. Бабуля даже табличку информационную со стены отодрала и на дверь своей каюты привесила, чтоб все знали, с кем дело имеют, и без дела к ней не ломились.
– А что за табличка? – полюбопытствовал Косых.
– Вот придёшь на верхнюю палубу, там сам её и прочитаешь, – ответил Грицацуэль.
– Интересно, как это я её прочитаю? – вызывающе спросил Косых. – Я ж до сих пор в ваших иероглифах ни тпру ни ну.
– Ой, ну научишься, – поморщился Гриц. – Подойдёшь к Шарне, он тебя просветит, говорил же уже. Ну что, идём дальше?
– Идём, – согласился Косых. – Много там у нас ещё экспонатов?
– Да, собственно, больше и нет, – ответил Гриц. Пустая камера Бабули и ещё две пустых, а потом – желаемый Букка.
– А что было в остальных пустых? – спросил Косых.
– В одной кошмарень оконный сидел, а в другой – упроститель полуреальный, – ответил Ук-Па. – Первого наши музыканты сдуру выпустили, когда с кораблём осваивались, а второго пришлось как оружие использовать.
– Это как? – поинтересовался дядя Вася.
– Да как всё у нас обычно происходит, – отозвался Гриц. – Сдуру, разумеется. Тыкали они кнопки разные, причём выбирали именно те, под которыми красные надписи горели «Не трогать никогда». Ну и дотрогались. Хорошо ещё, Бабулю выпустили до кошмарня, она хоть представляла, как с ним совладать. Кошмарень как свободу почуял, тут же стал корабль под себя переделывать, в смысле, что каждого из обитателей локализовывал на выделяемой им самим территории и при этом пытался овладеть функциями корабля. Только Бабуля его и сумела обуздать. Влезла в консоль управления локальным Запредельем, создала одно большое окно, как раз по размерам и запросам кошмарня, а потом показала ему, где оно находится. Кошмарень радостно в свою родную среду влез, тут-то его Бабуля и локализовала. А потом быстренько выкинула во внешнее Запределье вместе с окном. Не знаю уж, как ему сейчас, но в момент выброса вёл он себя ужасно. Грозился всех себе подчинить, кричал, что Запределье ему не помеха, а наоборот, дом родной, только пока что никаких вредных последствий не видно. По крайней мере, для нас.
– А со вторым клиентом что случилось? – спросил Косых.
– Да в очередной раз пришлось нам от погони патрульных уходить, – ответил Ук-Па. – Мины кончились, деньги на взятки кончились, и топлива еле-еле на половину обратной дороги. Что в такой ситуации делать? Только выбрасывать за борт всё лишнее. Вот и выбросили упростителя, тем более что он весил как нейтронная звезда, ну, может, чуть поменьше. А когда спустя пару минут драпа оглянулись – ни погони, ни пары звёздных систем в округе. Только две сложных молекулы в пространстве висят, да ещё какая-то амёба металлическая в ближнем диапазоне надрывается попеременно страшной руганью по поводу какого-то пиратского корабля и одновременно просит хоть кого-то их увидеть и спасти. Ну, мы, поскольку рядом были, отозвались, но спасать не стали. Мало ли что этот упроститель в свободном состоянии сотворить способен. Так что извинились быстренько и на всей возможной скорости убрались оттуда как можно быстрее.
– Ну, раз так, тогда пошли к Букке, – отозвался Косых.
– Пошли, – согласился Гриц. – Да вот, собственно, и он, любуйся, сколько влезет. Интересно, правда?
В углу камеры высшей защиты стояла облезлая картонная коробка вроде как от большого холодильника. В боку её зияла неаккуратная дыра, над которой виднелась надпись на всё том же метаязыке. Дядя Вася, уже насмотревшийся на эти надписи, обнаружил парочку знакомых знаков, но и только.
– Ну и что там написано, позволь спросить? – обратился он к Грицу.
– А, это хитрое заклинание для поимки, – ответил тот. Непонятно, правда, каким образом действует, но дичь клюнула. Собственно, ничего сложного в тексте нет, просто надпись, информирующая о том, что данная ёмкость пуста. «Здесь ничего нет», если дословно. Не знаю, что такого Букка в этой коробке нашёл столь интересного, что залез туда добровольно, да ещё и позволил затащить себя на корабль. Так с тех пор внутри и спит.
– А может, ты меня дуришь? – подозрительно поинтересовался Косых. – Ну, увидел я эту коробку драную, и что дальше? Может, там и нет никого, а все разговоры, что барин ваш какой-то вселенский ужас изловил – сплошная туфта! Доказательств хочу, что это натуральный ужас. Пни эту коробку чем-то, или ещё что сделай, чтоб он вылез. Я уже дома на бобров в бобровых хатках насмотрелся!
– Да ты, оказывается, ещё глупее, чем я думал, – отозвался Ук-Па. – Коробку с неименуемой сутью пнуть, ишь чего придумал! – При этих словах Грицацуэля передёрнуло, и он покраснел всем телом. – Ты не смотри, что отсек высшей защиты, с этим клиентом обычные правила могут и не сработать. Сидит себе тихонько, на жизнь не жалуется – и ладно. Вот когда уже действительно припрёт так, что дальше некуда, тогда, может быть, ещё и подумаем его разбудить, а разбудив – немедленно в пространство. Пусть окружающие с ним общаются, а мы лучше скромно в сторонке постоим, здоровье дороже.
– Такое впечатление, что этот уровень вы используете как склад запрещённого оружия, – после некоторого раздумья произнёс дядя Вася. – Одного в пространство выкинули, как мину, другим корабль чуть не уничтожили, третий капитаном стал, четвёртого вообще трогать боитесь. Интересно, а с бюрократом как поступите?
– Да, скорее всего, так же как и с остальными, – ответил Ук-Па. – Как нужда припрёт, так и выпустим назло врагам.
– Не оправдала ожиданий прогулка, – печально произнёс дядя Вася. – Пошли куда-нибудь ещё.
– Да уж и не знаю, что теперь тебе предлагать, раз ты такой переборчивый, – ответил Гриц. – В общем-то, всё то же, что и раньше: подкатись к музыкантами нашим, раз трофеи местные тебе неинтересны. В конце концов, можешь с корабельным роботом-сексологом пообщаться – глядишь, чему-то новенькому научишься…
– С роботом… – недовольно поморщился дядя Вася. – Нет уж, спасибо, это на самый крайний случай можно оставить, пока здесь хоть одна женщина моей расы имеется. Кстати, не знаешь, где Ольга поселилась? А то все эти зелёные и мохнатые рожи уже надоедать начали.