Залп главного калибра рейдера пронёсся сквозь полупрозрачный кораблик, не причинив тому вреда.
После второго залпа капитан-торсионец понял, куда делся преследуемый, и дико завизжал от ярости.
На его корабле такой установки не было.
Войдя в Запределье, Лебаллин подозрительно осмотрелся, не пытается ли рейдер последовать за ними, и заодно – насколько далеко от них теперь находится коллапсар.
Ни того, ни другого он не обнаружил, как ни старался. Радужное пространство было девственно чисто и пусто. Но расслабляться не следовало. Оставаться на месте глупо, двигаться в неизвестном направлении – не намного умнее.
Двоехвост решил быть умным.
Набрав крейсерскую скорость, он выключил двигатель в целях экономии топлива. Корабль теперь двигался по инерции. В Запределье не имелось ничего материального, чтобы хоть немного затормозить движение «Турбинии». Так можно лететь до скончания времён, хотя Лебаллин всерьёз сомневался в том, существует ли в Запределье время в его привычном понимании. Впрочем, это сейчас неважно. Важнее спокойно отсидеться и убраться подальше.
Когда корабельный хронометр отстучал начало второй декады пребывания в Запределье, Двоехвост решился выбираться в обычное пространство. Но тут его подстерегал не очень приятный сюрприз.
Установка напрочь отказывалась возвращать его в привычный мир. Нет, внешне всё было нормально – она включалась и выключалась, мигая огоньками и тихонько шипя жидким азотом, циркулирующим в недрах системы охлаждения.
Лебаллина это не на шутку встревожило. В самом деле, как ещё выбираться из этой радужной бесконечности, кроме как не с помощью предательской установки?
Немного успокоившись, он подошёл к стенному шкафу, выволок оттуда тяжёлый бронекостюм и штук пять ручных бластеров и парализаторов, Быстренько переоделся и, распихав оружие по бронекостюму, объявил экипажу общий сбор.
Представ перед подельниками в столь грозном виде, он просто и коротко объяснил им создавшуюся ситуацию. Как и следовало ожидать, возникла небольшая паника, кто-то из толпы пару раз предсказуемо пальнул в капитана. Бронекостюм спокойно поглотил растёкшиеся по нему импульсы.
Сделав пару успокоительных выстрелов над головами собравшихся, капитан вернул внимание к своей персоне, объявив, что корабль ложится в дрейф, пока не заработает установка. Или пока её не починят.
В починке подобных устройств капитан разбирался слабо. Как, впрочем, и команда, привыкшая к совершенно противоположным действиям. Однако надо было что-то делать.
Первое, что сделал Двоехвост, – потребовал выдачи стрелявшего. С целью подавления бунта.
К его удивлению, стрелок не стал прятаться, а вышел сам. Так уверенно, словно знал, что с ним ничего не произойдёт.
Капитан удивлённо приподнял оба хвоста.
Стрелявшим оказался корабельный псионик. Тощее нескладное создание, слегка похожее на богомола. В обычной жизни – совершенно не агрессивный тип, не склонный к панике и уж тем более к оспариванию должности капитана.
– Ну, рассказывай, зачем стрелял? – сурово произнёс капитан. – Что, лучше меня знаешь, как отсюда выбраться?
– Не знаю! – честно ответил тот. – Зато знаю, куда нам лететь.
– И куда же, позволь спросить? – поинтересовался Двоехвост.
– На два часа девятнадцать минут от центральной оси – отозвался тот.
– Интересно! – хмыкнул капитан. – И что мы там найдём?
– Не знаю, – ответил псионик. Только я там чувствую какой-то объект. Материальный и довольно большой. Не то планета маленькая, не то ещё что-то подобное.
– Чувствуешь… – проговорил капитан. – Врёшь ведь, как телевизор! Наверняка казнь свою хочешь отсрочить!
– Давайте проверим! – отозвался богомол. – Можете меня закрыть на двое суток, а когда доберётесь – сами скажете, прав я или нет.
– Скажем-скажем, – ответил Двоехвост. – Что ж, половину твоих желаний я исполню. Эй, Трогг, отведи его в карцер да запри хорошенько, – обратился он к четверорукому воину, стоявшему в некотором отдалении, единственному, кто не поддался общей панике.
– Двое суток, говоришь, – ворчал Лебаллен, рассчитывая новый курс «Турбинии». – Ну что ж, подождём. А вдруг правду сказал? Интересно, что он там такое увидел, что в капитана понадобилось стрелять?
Указанные двое суток прошли.
Неизвестно, что подумал Двоехвост, когда впервые увидел Черепаху. Об этом можно только догадываться. Известно только, что приблизившись и как следует осмотрев Диск, он решился на посадку. А что ещё оставалось?
Богомол-псионик честно заработал свою жизнь, однако так и остался в заключении. В то время как вся остальная команда осторожно отправилась исследовать новую местность.
Диск тогда ещё не был столь плотно застроен, как сейчас. Несколько дней команда «Турбинии» тщетно пыталась найти хоть одно живое существо, кроме гигантских слонов и черепахи. Поиски не увенчались успехом.
Ничего не оставалось делать, как заняться починкой установки.
Несколько раз сверившись со схемой, Двоехвост и три робота-техника приступили к разборке и тщательному осмотру всех её узлов. Как и следовало ожидать, безуспешно.
Установка всё так же светилась, жужжала и напрочь отказывалась выполнять свою основную функцию.
В команде потихонечку назревал разброд. До явного бунта пока не доходило, но Двоехвост чувствовал, что ждать этого недолго.
В один из таких дней из карцера донеслись громкие вопли богомола, требовавшего немедленной встречи с капитаном.
Конвойный Трогг доставил его в каюту Лебаллина, где псионик потребовал разговора с глазу на глаз.
Когда Трогг вышел, он развалился в приёмном кресле и заявил, что наконец выяснил причину отказа установки. Вернее, не он сам, а установивший с ним контакт Младший Слон.
Капитан, уже почти смирившийся с мыслью остаться здесь навсегда, флегматично слушал рассказ псионика, явно повредившегося мозгами от долгого заключения.
А тот вполне связно объяснял, что последний залп рейдера повредил единственный узел установки, не подлежавший обычному ремонту.
Энергетический контур связи с Запредельем представлял собой сложнейшее переплетение множества силовых, магнитных и ритмодинамических полей, больше походя на мысль, чем на какой-то прибор. Вот этот-то узел-мысль и оказался задет в самый последний момент перехода корабля в Запределье. Задет, но не уничтожен, хотя его нынешняя структура, некогда упорядоченная, превратилась теперь в хаотическую мешанину импульсов.
– Ну, и что прикажешь делать? – поинтересовался капитан. – Только не говори, что можешь его починить.
– Я не могу, – ответил богомол. – Зато Младший Слон может.
– Как? – удивился Двоехвост. – Хоботом, что ли?
– Да нет, – ответил тот. – Внушением через посредника. Пара сотен точных импульсов упорядочивания – и можно отправляться.
– Вот ты и будешь посредником! – отозвался капитан. – Давай работай!
– Мне нельзя! – испуганно пискнул богомол.
– Это ещё почему? – подозрительно поинтересовался Двоехвост.
– Матрица личности посредника должна заместить разрушенный контур, – ответил псионик. – Кто тогда меня здесь заменит?
– Я и заменю! – оборвал его Двоехвост. – Давай связывайся со своим слоном. Засиделись мы тут что-то…
– Не буду! – твёрдо возразил богомол, устраиваясь в кресле с таким видом, словно он собрался сидеть в нём до самой смерти.
– Опять бунт? – поинтересовался Двоехвост.
– Именно! – радостно отозвался богомол. – Сейчас сам увидишь. Команда на приступ пошла. Обороняться будешь?
Капитан ткнул пальцем в клавишу обзора. Богомол не соврал. Толпа вооружённых головорезов направлялась к «Турбинии» с самыми недвусмысленными намерениями.
– Никому не двигаться! – прорычал в микрофон Лебаллин. – Первого, кто двинется, тут же отправлю в хаос!
Разнёсшийся над металлической поверхностью Диска рёв капитана, похоже, несколько образумил толпу. Но не всю.
– Да что вы слушаете этого урода? – заорал предводитель – чешуйчатый уроженец дождливой планеты Флюк. – Затащил нас чёрт знает куда и отсиживается в каюте! Пара выстрелов – и пусть сам идёт в свой хаос!
С этими словами он ворвался в корабль.
– Пусть идёт! – довольно прошептал богомол.
Капитан услышал этот шёпот. Как только флюканин оказался в корабле, сторожевой излучатель вежливо провёл перед трапом пучком высокотемпературной плазмы, предлагая остальной команде обдумать своё поведение.
– С вами я потом разберусь, – произнёс капитан уже спокойнее, – а вот с зачинщиком… Две попытки мятежа за месяц – что-то многовато. Всем стоять там, где стоите, в корабль не входить – излучатель бдит.
Он переключился на внутреннюю трансляцию.
– Хрыкки, мальчик мой, – ласковым голосом обратился он к флюканину, – иди ко мне. Капитан заждался!
И, отключившись от трансляции, обратился к псионику:
– Ну что, опять ты себе жизнь спас. Говоришь, матрица нужна? Такая подойдёт?
– Подойдёт! – согласно кивнул богомол. – Можешь даже его внутрь не пускать – и так управлюсь.
– Что, без контакта? – удивился капитан, но богомол уже не слышал его, погрузившись в медитацию.
– Ну и ладно, – проворчал капитан, вновь обратившись к экранам слежения. Команда смирно стояла снаружи, не делая никаких попыток стронуться с места. Внутренний обзор же, после сканирования коридоров в поисках Хрыкки, выдал интересную картину. Флюканин валялся на полу недалеко от его каюты, пуская слюни и не выказывая никакого желания продолжать начатый мятеж.
– Ты что с ним сделал? – заинтересованно произнёс Двоехвост, обращаясь к богомолу, но тот не ответил, будучи полностью погружён в себя.
Очнулся он только спустя полчаса. После чего потребовал от капитана немедленного старта с целью проверки работоспособности установки.
Капитан думал недолго. После чего вновь наклонился к микрофону и объявил команде, что не желает больше иметь дела с такими подонками и оставляет их здесь развлекаться, а сам немедленно убирается отсюда. В доказательство чего включил прогрев двигателей.