Ну а там и до Марса было рукой подать.
Бог войны… разочаровал. Красная унылая поверхность, постоянная пыль в том, что здесь сходило за атмосферу, лютый холод, отсутствие всяких условий для жизни — делать здесь человеку было ровным счетом нечего. Обнаруженные запасы воды надо было растопить, приложив огромное количество энергии — кто-то посчитал ради интереса… цифра чудовищная… Планета была слишком большая, чтобы добывать разведанные ископаемые с грунта и поднимать их на орбиту; слишком маленькая, чтобы удержать пригодную для жизни атмосферу и все проекты по освоению Марса оставили на будущее, по-хозяйски застолбив участки полакомее под будущее строительство, если потомкам, паче чаяния, придётся осваивать это царство красного безмолвия.
Впрочем, в экваториальной части планеты заложили посёлок Марс-1, Марспорт, в котором постоянно жили несколько сотен учёных из разных стран, регулярно наведывались экспедиции адептов новой науки — космоархеологии, финансируемые ведущими телеканалами и интернет-изданиями… жизнь текла потихоньку.
Потом был «Большой рывок». Пояс Астероидов выработали весь, подчистую, возросшие потребности Земли, избалованной космическими стандартами качества продукции, прежними силами удовлетворить было невозможно, и «Небо» вступила в альянс со спешно созданной американской космической корпорацией «Спейс Индастри» с целью отправить большую экспедицию уже к лунам газовых гигантов. Сложность здесь была в том, что Юпитер к этому времени вышел из великого противостояния и следующее ожидалось лет через сорок — аж в следующем, XXIII веке. Это означало дополнительные расходы топлива, большую длительность пути, но ждать никто не собирался: ведь кроме чисто экономических выгод освоение космоса приносило моральное удовлетворение для нации покорителей космоса.
«Русские есть нация космическая» — такая национальная идея двигала народом России в то время и наступательный порыв не ослаб и сейчас.
Экспедиция к Юпитеру была действительно грандиозна и походила больше на Великое переселение народов, чем на научно-исследовательскую миссию. Два тяговых блока — полноценных космических корабля с термоядерными двигательными установками — тащили исполинских размеров сооружение, которое можно описать только как чудовищно разросшийся коралловый полип — горнопроходческий модуль, способный «переварить» средних размеров метеорит. Вокруг, на достаточно безопасном расстоянии, двигались десять столь же причудливых форм космических кораблей поменьше, доверху набитых учёными и научным оборудованием, снаряженные Россией, Объединенной Европой и Соединёнными Штатами. Без преувеличения можно сказать, что в этой экспедиции собрался цвет науки старушки-Земли. Такие люди во все времена были на вес золота и подобные эксперименты, когда в одном месте собиралось суперсовременное научное оборудование и научная элита ведущих космических держав, шаг за шагом приближали человечество к его главной цели — звёздам.
За несколько весьма напряжённых лет экспедиция достигла орбиты Юпитера, развернула горнопроходческую технику и с 2180 году началась история освоения человеком Дальнего Внеземелья. К настоящему моменту в районах Юпитера и Сатурна было развёрнуто пять универсальных горнопроходческих комплексов, способных перерабатывать любую породу и полтора десятка научных станций с центром на Ганимеде. Маршруты космических кораблей в Солнечной системе прокладывались исходя из расположения промышленных районов: обрабатывающих комплексов в Приземелье и у внутренних планет, где главным плюсом было наличие дармового источника энергии — Солнца, и горно-обогатительных комбинатов в Дальнем Внеземелье. Красной линией по всем маршрутам проходили грузы для научно-исследовательских лабораторий в районе Марса.
В общем, операторам технических центров «Земля-Первый», «Луна-Орбитальный», «Меркурий-2» и «Красный-3» работы хватало. Хватало её и в Дальнем Внеземелье, пусть даже интенсивность движения в этом районе Солнечной системы была не так велика. Ну а в системе Земля-Луна орбитальные самолёты, транспортные платформы и юркие частные яхты роились что твои пчёлы вокруг улья — только успевай поворачиваться, и вот, 7 декабря 2203 года, один такой орбитальный самолёт авиакомпании Люфтганза, рейс Луна (Гагарин) — Земля (Гамбург), прибыл в международный аэропорт древнего германского города.
Джозефа до сих пор не оставлял ядовито-железистый привкус последних порций воздуха скафандра, которые позволили ему кое-как дотянуть до входа в Гагарин. В отличие от прошлого своего посещения лунного города, когда золотая кредитная карточка позволяла Джозефу чувствовать себя хозяином жизни, в этот раз каждый шаг жёг ему пятки. Стараясь выглядеть невозмутимо и спокойно, он активировал ту же карточку в первом банкомате, а потом силы у него кончились, многодневный стресс дал о себе знать и он, не глядя по сторонам, со всех ног бросился к космодрому Гагарина. Рейс на Гамбург был первым в списке, но и его пришлось ждать почти три часа, пока закончились рутинные процедуры подготовки орбитального самолёта, проверки пассажиров, багажа и нервы Джозефа.
Но всё в конце концов образовалось. Джозеф позволил себе вздох облегчения, когда последний пассажир орбитального самолёта занял своё место и из ангара космопорта откачали воздух, готовясь к старту. Затем стартовый луч подхватил машину словно пёрышко, вынес за пределы ангара — на Земле такие фокусы до сих пор не получались, уж слишком большой расход энергии на старт одной единицы, а здесь пожалуйста: установка электромагнитного излучения поднимала орбитальный самолёт при старте почти на сотню метров над поверхностью — пилоты включили двигатели и Джозефа охватило предвкушение приближающейся свободы.
Дайте, ну дайте только ему свободно приземлиться и никакая АНБ его не найдёт, уж места он знает, деньги на чёрный день отложены… живи не хочу.
Восемь часов дороги тянулись будто восемь столетий. Джозеф извертелся в кресле-ложементе: ни еда, ни фильмы да музыка, ни трансляции его любимого бейсбола не могли разогнать его беспокойства. Свобода, чёрт побери, свобода!..
Он же мёртвый теперь для всего разведывательного сообщества Соединённых Штатов и даже для этой скотины Малколма. Жалеть не будут — ну и ладно, он сумеет устроить свою жизнь. Блин, жениться, что ли?..
При одной мыли о том, что кончилась его прежняя жизнь и началась новая, сердце начинало биться в груди так, что медицинские датчики на комбинезоне начинали тревожно мигать. Ещё на орбите Луны это заметили и красивая белокурая стюардесса предложила Джозефу успокоительное, на что тот ответил согласием — знал, что не поможет, но уж больно ладно сидел полётный комбинезон с эмблемами Люфтганзы на этой киске.
Но долго ли коротко, а дорога к Земле подошла к концу. Матушка-Земля превратилась сначала из большого шарика в зените в громадный бело-зелёно-голубой диск, потом полностью закрыла собой иллюминаторы и через час-другой орбитальный самолёт, повинуясь командам операторов Земли-Первой, грациозно скользнул к земной поверхности. Очередной рейс Луна (Гагарин) — Земля (Гамбург) прошёл без сучка и задоринки, что пассажиры самолёта отметили бурными аплодисментами при посадке, предназначенными и экипажу самолёта и самим себе. Джозеф не хлопал.
Выйдя из автобуса, отвозившего пассажиров в терминал аэропорта Гамбург, он прошёл таможенный досмотр — растопырил пустые руки и под недоуменным взглядом таможенника пожалел, что впопыхах не купил сумку и каких-нибудь сувениров, что ли. Прошёл обязательный для всех прибывших на Землю медосмотр, здесь же отказался от реабилитационных процедур и только что не выскочил в главный зал терминала Гамбург-Фульсбюттель, спеша затеряться в толпе.
После почти недельного пребывания в космосе идти по Старушке-Земле с её силой тяжести было трудно, трудно было вдыхать воздух, не подаваемый в лёгкие через дыхательную систему скафандра, от непривычных физических усилий мучила одышка… Но это был запах свободы!
Джозеф шёл к выходу из аэропорта. В Гамбурге он не был, хотя кое-что читал про него: аэропорт находится почти в центре города, который делится на Старую и Новую части, в Старой находятся всякие там памятники архитектуры, в Новой делают бизнес и шопинг. Самое главное, что знал Джозеф — город был достаточно большим, чтобы без проблем затеряться среди множества людей и получить шанс на новую жизнь. Шанс призрачный, другого такого не будет, но стоит только выбраться из ворот терминала…
Сердце готово выскочить из груди. Свобода для Джозефа пахла резковатым привкусом вентилируемого воздуха, разбавленного цветочным ароматом духов идущей перед ним женщины, в ушах стоял шелест тысяч ног по мраморному полу терминала, гул тысяч голосов, перекрываемых голосами из множества динамиков, что-то бормочущих на множестве языков… глаза резал яркий свет ламп дневного света под потолком.
А сердце уже не билось — словно кузнечный пресс ухало в груди, отдаваясь звоном в ушах…
Свобода…
Стеклянные двери разъехались в разные стороны, пропуская идущую перед Джозефом женщину: точёная фигурка, утянутая красным кожаным жакетом, чёрная юбка-макси, чуть-чуть не достающая до чёрных же туфелек на высоком каблуке, кокетливо заломленная шляпка на аккуратной причёске… чёрт, уж полгода баб не видел!.. и в лицо, обрывая все мысли, пахнуло морозной свежестью. Сыпал снежок, сверкая в свете зажженных по вечернему времени фонарей, тут же превращаясь в грязную кашицу под колёсами машин, постоянно подъезжавших и отъезжавших от входа в аэропорт. Джозеф проводил взглядом красотку, и скользнул взглядом по стоящим у тротуара машинам, выбирая такси.
Сердце прыгнуло вверх-вниз и замерло… Свобода кончилась.
Чуть левее главного выхода возле большой чёрной машины стоял Малколм и спокойно и серьёзно смотрел на Джозефа.
Джозеф вздохнул. Посмотрел в сторону. Приглянувшаяся ему красотка садилась в такси и водитель суетливо заталкивал её невеликую кладь в багажник. С другой стороны Малколм всё так же серьезно смотрел на него и спокойствие его взгляда могло обмануть кого угодно, только не Джозефа. Этот субтильный на вид белый в любую секунду готов был сорваться с места как большой сильный зверь, лев во главе прайда, с которым охотники стараются не связываться даже будучи вооружены до зубов. Джозеф вооружён не был. Поэтому он ещё раз глубоко вздохнул, молча обошёл Малколма и