— Я все равно не собираюсь называть тебя так.
— А я все равно считаю, что стоило бы, — спорила Лили. — Но… не об этом. 1920-ые были моим любимым десятилетием.
Она усмехнулась.
— Прерогатива леди.
— Окей, — ответил Алек, не понимая, к чему она клонит. — Тогда… сколько же тебе лет?
— Я родилась в 1885 году, — ответила Лили. — Я так думаю. Моя мать была японской крестьянкой, и ее… продали моему отцу — богатому китайскому купцу.
— Продали! — воскликнул Алек. — Это же не…
— Незаконно, — закончила Лили, в голосе слышалось напряжение. — Но это произошло. Несколько лет они прожили вместе в Гонконге: он там работал. Там я и родилась. Моя мама думала, что отец заберет нас собой домой. Она учила меня говорить так, как ему этого хотелось, одеваться так, как ему хотелось, в общем, быть китайской леди. Она любила его. А он устал от нее, и уехал. А перед отъездом он нас продал. Я выросла вместе под названием Дом вечной жемчужины.
Она оторвала взгляд от подушки.
— Мне не следовала тебе рассказывать, да? — спросила девушка. — Что это было за место? Там продавали женщин, а мужчины приходили и уходили.
— Лили, — в ужасе выдохнул Алек.
Лили демонстративно затрясла головой.
— Они назвали его Домом вечной жемчужины потому, что некоторые мужчины хотели, чтобы женщины всегда оставались молодыми и красивыми. Жемчуг рождается из грязи, которая не может вымыться из раковины. В самом сердце дома, в подвале без окон были прикованы женщины. Те женщины были холодны и вечно прекрасны. Они бы никогда не постарели и пошли бы на все ради крови. Они предназначались для самых богатых мужчин, стоили дороже остальных и их нужно было кормить. Моя мать состарилась, и ее скормили вампирам. И той ночью я прокралась к ним и заключила сделку с одной из тех женщин. Я пообещала, что, если она меня обратит, я освобожу нас всех. Она выполнила свою часть сделки, я — нет.
Лили изучала взглядом свои ботинки.
— Я пробудилась и убила много людей. Я имею в виду: я выпивала их кровь не потому, что испытывала жажду, хотя и это тоже. Я сожгла это место до тла. Никто не вышел оттуда живым: ни мужчины, ни женщины. Никто, кроме меня. Мне было плевать на всех, кроме себя.
Алек придвинулся ближе к девушке, но Лили подняла ноги на кровать и почти съежилась.
— Никто не знает всей истории, — сказала Лили, — Лишь несколько человек знает правду, хоть и не всю. Магнус знает, что я превратилась не в 1920-х, но он понимает, что об этом я говорить не хочу. Он никогда не спрашивал о моих секретах.
— Конечно, нет, — согласился Алек, — Он и не стал бы.
Магнус понимает, что такое разъедающие душу секреты. Алек узнал это на собственном опыте.
— Рафаэль подкупил кого-то, чтобы узнать правду. Если честно, я понятие не имею, к кому он обратился или как много он отдал денег. Он же мог просто спросить у меня, однако он этого не сделал. Он не такой. Я точно знаю, что он знал это, потому что Рафаэль был добр ко мне. Всего несколько ночей, но он был, пускай и по-своему. Мы никогда это не обсуждали. И я никому об этом не рассказывала кроме тебя.
— Я никому не скажу, — пообещал Алек.
Уголок рта Лили приподнялся:
— Я знаю.
Напряжение с её плеч, казалось, спало.
— Я рассказала тебе эту историю, чтобы ты понял, что произошло потом, — продолжила она, — Оставаться в Гонконге я больше не могла, поэтому следующей моей остановкой был Лондон. Я думаю, это был 1903 год. И там я впервые встретила Сумеречных охотников.
— Сумеречных охотников! — всё, что смог сказать Алек.
Он понял, почему обитатели Нижнего Мира говорили именно так, а не иначе. Уже сейчас он не мог слушать историю, которая случилась с Лили. Но также он не хотел знать, что Сумеречные охотники сделали его подруге ещё хуже.
Но Лили улыбнулась, пускай и слегка:
— И там я заметила одну девушку с волосами цвета темной крови. Тогда я ещё не много знала о Сумеречных, но она была действительно храброй и доброй. Она защищала людей. Её звали Корделия Карстаирс. Я расспрашивала всех о Сумеречных охотниках. И там я узнала о женщине-фэйри, которая затаила злобу на них всех, особенно на одну конкретную семью. Мы увидели её ночью на Теневом Рынке. Скажи Джему, что ему нужна женщина с волосами в виде одуванчика, она знает об Эрондейлах. Немного, но знает.
А затем Лили замолчала. Алек понял, что он должен что-нибудь сказать, но понятия не имел как.
— Спасибо, Лили, — сказал он, наконец, — Не за информацию, а за то, что рассказала мне о себе.
Лили улыбнулась, будто и не считала, что Алек ляпнул что-то насколько тупое.
— После Лондона я путешествовала, а в России встретила Камиллу. Тогда она была нормальная. Она была умной и достаточной бессердечной, а задеть за живое её было практически невозможно. Я очень хотела быть как она. Поэтому, когда она поехала в Нью-Йорк и стала главой клана, я последовала за ней.
Девушка наклонила голову. После долгого погружения в свои воспоминания она подняла глаза.
— Хочешь узнать кое-что глупое? Когда Камилла и я достигли города после Первой Мировой, — сказала она очень отчетливо, — Я искала Сумеречных охотников. Тупо, правда? Большинство Сумеречных не такие как ты или Джем, или Корделия. Я встретила Нефилима, который и сказал мне, что потомки Ангела не обязаны защищать таких существ как я. Мне было плевать на всех, как следствие всем было плевать на меня. И так было в течение многих десятилетий. Это было действительно весело.
— Весело? — переспросил Алек.
Он пытался заставить себя говорить уклончиво. Сейчас Лили казалось такой хрупкой.
— Двадцатые годы в Нью-Йорке были самыми лучшими для нас обеих. Тогда весь мир казался таким же бешенным, как и мы. Десятилетиями Камилла старалась жить в этом ритме — как и я — хотя я порой ловила себя на мысли, что она перегибает палку. В ней была пустота, которую она всеми силами пыталась заполнить. Она позволяла своему клану делать всё, что им заблагорассудится. В 1950-х годах она позволила одному очень старому вампиру по имени Луи Карнштайн остаться в отеле. А он охотился на детей. Я считала, что он просто отвратителен, хотя меня это волновало мало. К тому времени мои навыки пофигизма были на очень высоком уровне.
Лили пожала плечами и рассмеялась. Но её смех звучал не убедительно.
— Мне кажется, тогда я наделась, что Сумеречные охотники придут исправлять ситуацию, но они не пришли. Вместо них пришел кое-кто другой. Кучка нечесаных примитивных мальчиков, которые хотели защитить всех от монстра. Все кроме одного погибли. Он всегда доводил дело до конца. Он убил это чудовище. Это был мой Рафаэль.
Лили погладила кожаную куртку, которая лежала в общей куче на кровати.
— Но до того, как сделать это, Рафаэль сам был обращен в вампира. Твой Магнус пришел к нему на помощь, но я нет. Рафаэль ведь мог тогда умереть, и я никогда бы про это не узнала. Но чуть позже я все же встретилась с ним. Он наткнулся на нас, когда мы пили кровь человека в переулке, и он прочитал нам лекцию. Он казался мне таким серьезным, что я даже находила его смешным. Я не воспринимала его всерьез. А когда он начал жить в Дюморте, я была ещё большем в восторге. Потому что, эй, тогда ведь станет ещё веселее. Кто не любит весело проводить время? В мире ничего не было другого.
Магнус рассказывал Алеку эту историю, хотя он никогда не позиционировал себя как чьего-то «спасителя». Было как-то странно слышать нечто подобное от Лили, но ещё более странно было слышать, как эта история закончилась.
— На второй день своего пребывания в отеле Рафаэль сказал, что нам нужно улучшить охрану. Он утверждал, что сюда могут пробраться даже кучка примитивных сорванцов и убить одного из нас. Но Камилла только смеялась. Но потом на нас напали оборотни, и меры безопасности, предложенные Рафаэлем, были приняты. Была поставлена охрана, и Рафаэль, даже будучи правой рукой Камиллы, тоже вступал на дежурство. Он охранял отель в свою первую ночь. Я помню, как он показывал мне планы отеля, каждую его слабую сторону, как он просчитал все возможные способы, чтобы защитить нас. У него всё получилось, хотя с нами он был меньше недели. А когда он пошел на дежурство, то сказал: «Спи, Лили. Я буду настороже». И после этой ночи я больше не могла спать спокойно. Я не знала, как мне расслабиться, и поверить, что я действительно в безопасности. В тот день я спала так, как никогда до этого.
Лили уставилась на вазу с цветами, цвет которой напоминал цвет крови самих вампиров. Алеку показалось, она их и не заметила.
— Чуть позже выяснилось, что Рафаэль заплатил этим оборотням за нападение. Чтобы мы выполнили те требования, которые он нам предлагал, — прагматично добавила Лили, — Он всегда был очень упрям в достижении своих целей. Но также он был настоящей задницей.
— Теперь мне всё понятно, — сказал Алек.
Девушка снова засмеялась. Она встала с кровати, на мгновение крепко сжав плечо Алека, а затем начала расхаживать по комнате, словно она была в клетке.
— С того момента Рафаэль всегда был рядом. Камилла понижала Рафаэля в должности и тогда и сейчас только для того, чтобы взбесить его. Но это было все неважно. Он никогда не волновался по этому поводу, не обращал внимания, что делали остальные. Я думала, что он останется с нами навсегда. Но затем его похитили. Я сказала сама себе, что не позволю нашему клану развалиться, не позволю объединиться с оборотнями, не дам им сойти с ума. Буду приглядывать за ними до тех пор, как Рафаэль не вернется. Только вот Рафаэль так больше и не вернулся.
Лили преподнесла руку к глазам. Она подошла к месту, где спал Рафаэль, и слегка погладила его своей мокрой от слез рукой.
— Вот так, — сказала она, — Я была счастлива целых пятьдесят четыре года. Это даже больше, чем многие могут себе представить. Сейчас у меня есть клан, за которым нужно следить, как Рафаэль и хотел. В ту ночь, когда он погиб, и все следующие после я смотрела на моих вампиров, которых он когда-то охранял. Я смотрела на примитивных на улицах, которых он любил. Каждый из них выглядит как ребенок, которому я должна помочь; они выглядят как возможность, которую я себе даже представить не могла. Каждый из них драгоценный, его стоит защищать, он стоит того, чтобы жить на эт