Теперь, когда Анжелика приезжала от родителей, Аугусту приходилось всерьез трудиться на два фронта, и он, хоть и говорил всегда с довольной усмешкой, что в сутках двадцать четыре часа и их на всех хватит, иногда хотел, чтобы часов было всего двенадцать.
Анжелика была довольна своей семейной жизнью, а Poзана только и знала, что оплакивала свою. В конце концов родители заметили, что глаза у дочери постоянно на мокром месте, поинтересовались, в чем дело, и узнали всю правду об их отношениях с Матео. Гумерсинду за это время успел остыть и от души пожалел дочь. Он вызвал к себе зятя и принялся убеждать его позабыть прошлое и простить жену.
— Раз уж ты женился на ней, то подари мне наследника. Ты же видишь, что я отношусь к тебе как к родному сыну; еделал тебя своей правой рукой, доверил тебе все хозяйство! Поэтому исполни и ты свой долг, позаботься о детях. Ведь брак заключают ради продолжения рода, разве нет?
Матео сумрачно кивнул. Он успел привязаться к своему тестю, потому что тот был человек дельный и справедливый, и все, что ни говорил, находило отклик в душе Матео.
— И потом, чего ради тебе поститься? — продолжал Гумeрcинду. — Живи с женой в свое удовольствие. Какой бы ни был у Розаны характер, но в постели, я уверен, она тебя порадует. Она ведь тебе нравится, иначе ты бы не целовался с ней!
И против этого Матео нечего было возразить. Ему и в самом деле нравилась Розана, она соблазняла его, ему хотелось обнять ее покрепче, так, чтобы она вскрикнула от удовольствия и легкой боли.
— Я не думаю, что твоей Жулиане позволяют бездельничать в постели, раз уж она вышла замуж, — продолжал Гумeрcинду.
Может, этого говорить Матео и не стоило, он снова почувствовал щемящую боль в сердце оттого, что потерял Жулиану навсегда. Но ведь если навсегда, то нужно жить дальше...
— Я подумаю, тесть, о том, что вы сказали, — произнес он и вышел из кабинета.
— Подумай о моих внуках, — крикнул ему вслед Гумерсинду.
С этого дня Розана больше не жаловалась на мужа.
Приехав в очередной раз на фазенду, Анжелика порадовалась за сестру. Та расцвела, выглядела счастливой идовольной. Да и Матео перестал быть хмурым и мрачным, нетнет да и улыбнется или пошутит.
Гумерсинду ни в чем не препятствовал зятю, справедливо полагая, что тот сначала должен почувствовать себя хозяином, а уж затем и свои интересы будет отстаивать, Пока же Матео горой стоял за своих соотечественников, а мудрый Гумерсинду и этому не мешал.
Но вот беда! Матео не полaдил с Антенором. Еще бы! Антенор привык быть полновластным хозяином на фазенде, а тут на тебе — ему отвели второе место! Вдобавок Матео постоянно ставил его на это второе место, а тот бесился. На днях у них дело дошло до рукопашной. Гумерсинду понял, что вместе эти двое не уживутся, и попросил Антенора уйти.
— Представляешь? — Розана сделала большие глаза. — Антенор такого и предположить не мог. Он всегда был правой рукой у папы. И вдруг — иди на все четыре стороны! Разумеется, он ушел, но в душе затаил страшную злобу, и теперь я боюсь, как бы он не отомстил Матео.
Анжелика задумчиво покачала головой.
— А по-моему, бояться нечего, — рассудительно сказала она. — Антенор — человек грубый, но убийцей он никогда не был и всегда уважал закон. Даже негров он наказывал потому, что тогда законы этого требовали.
Розана с удивлением посмотрела на сестру: Анжелика менялась прямо на глазах, сразу видно, что муж у нее юрист, ишь как о законах рассуждает!
Она хотела добавить еще что-то, но тут прибежала Леонора вся в слезах.
— Помогайте матушке, — попросила она. — Мой Бартоло заболел желтой лихорадкой! Пожелтел как лимон, ничего есть не может. Меня отпустили за ним ухаживать. Не знаю, когда вернусь, да и вернусь ли...
— Не говори так, Леонора! — остановила ее Анжелика. — Давай лучше помолимся за твоего несчастного мужа и полросим оставить его с тобой и вашей маленькой дочкой.
Анжелика подошла к маленькой статуе Девы Марии, которая стояла на комоде, и перекрестилась, творя молитву.
Весть ожелтой лихорадке мгновенно распространилась по усадьбе.
— Собирайтесь и уезжайте немедленно в город, — распорядился Гумерсинду, обращаясь к дочерям. — Сейчас вам запрягут лошадей и отправляйтесь.
— А вы с мамой? — забеспокоилась Анжелика.
— А Матео? — осведомилась Розана.
— Если мы все уедем, на фазенде не останется ни одного работника — все разбегутся куда глаза глядят! А вам нужно о будущем думать, детей рожать!
Сестры переглянулись и пошли собираться, они знали, что с отцом спорить бесполезно.
В Сан-Паулу они приехали к вечеру, пока раскладывали вещи — совсем стемнело.
— Что-то твой муж задерживается, — сказала Розана. — Может, он у тебя и дома не ночует?
— Не огорчай меня своими глупостями, Розана! — прервала сестру Анжелика. — Аугусту всегда ночует дома, правда, иногда приходит очень поздно!
— И ты это терпишь? — возмутилась сестра. — я бы такого терпеть не стала!
— Ты другое терпела, — кротко, но решительно оборвала сестру Анжелика. — Пойдем лучше ужинать.
— А я уверена, что у него есть другая женщина, — вдруг выпалила Розана. — И этой ночью ты его не дождешься!
Анжелика нахмурилась и на этот раз ничего не ответила. Розана говорила с такой убежденностью, что Анжелике сделалось не по себе. А что, если и впрямь, пока она гостила у родителей на фазенде, Аугусту завел себе другую женщину?..
— Да, да, да, так оно и есть, — продолжала убеждать ее Розана, — только поэтому он так мало проводит времени дома и так слушается тебя в постели. Да не будь у него другой, он бы тебя замучил. Уж поверь мне. Я знаю, что говорю!
Анжелика похолодела. Ужасная картина, нарисованная сестрой, становилась все явственнее, все достовернее. Между тем часы пробили четверть двенадцатого.
— Пойдем спать, — мужественно сказала Анжелика. — Я, например, очень устала с дороги.
Она поднялась уже на первую ступеньку, когда хлопнула Входная дверь и в прихожую вошел Аугусту. Увидев жену и свояченицу, он мысленно перекрестился, потому что сегодня не собирался ночевать дома, но что-то его будто подтолкнуло.
Он бросился к Анжелике, подхватил ее на руки и закружил по комнате.
— Радость моя приехала! — приговаривал он. — Приехала моя радость!
Анжелика искоса бросила на сестру торжествующий взгляд и покрепче прижалась к мужу.
Глава 10
Антенор запрятал все свои обиды как можно глубже. Если у него и были счеты с Гумерсинду, то они возникли не вчера, не из-за пришлого итальянца Матео, они возникли давным-давно, и причиной их была красавица Нана. В тот день, когда она осталась с хозяином, Антенор плакал кровавыми слезами, но никто не видел этих слез. Второй раз Антенор едва не плакал, когда Нана, беременная, ушла с фазенды. Он не подошел к ней и не простился, поскольку знал: все негры помнят, что в прошлом он был охотничьей собакой хозяина, и не прощают его. Так о чем ему было жалеть, уходя теперь с фазенды? О той дурной памяти, которую он по себе оставлял? Но совесть его была чиста, он никогда не действовал из личной злобы или ненависти. Жесток был не он, жестокими были законы, а он только исполнял их. Честно говоря, прожитое в целом было ему неинтересно, оно осталось в прошлом, а что толку копаться в нем? Антенор готов был жить дальше.
Он приехал в Сан-Паулу уже к вечеру и сразу же отправился разыскивать Дамиао, что не составило большого труда. Черный кучер не слишком обрадовался старому знакомому, память о телесных наказаниях, которые собственноручно осуществлял Антенор, еще не изгладилась из его памяти. Но гость говорил чрезвычайно кротко и даже любезно. Насколько может быть любезен бывший надсмотрщик. Он просил дать ему адрес Наны, сестры Дамиао. А тот сразу же смекнул, что Гумерсинду пустил ишейку по следу и хочет отобрать у бедняжки сына. Сгоряча она пообещала прислать сына воспитываться на фазенду. Но когда родился мальчик, разумеется, и не подумала так поступить, напротив, затаилась, боясь, как бы Гумерсинду не начал ее разыскивать.
— Я понятия не имею, куда подевалась моя сестра Нана, — с печалью сказал Дамиао. — Если ты сумеешь отыскать ее, сообщи ее адрес и мне, я соскучился по своей сестре.
Антенор пристально посмотрел на негра.
— Не вкручивай мне шарики, старина, — произнес он, и привычные грозные нотки зазвучали у него в голосе. — Еще ни одному негру не удавалось меня обмануть, и ты первым не будешь. Обман я чувствую на расстоянии.
Но Дамиао упорно стоял на свое, и Антенор понял, что ничего от него не добьется.
— Чего ты боишься? — спросил он. — Что я выдам Нану хозяину? Нет, дорогой, если бы хозян вздумал к ней сейчас прикоснуться, я бы убил его! — Лицо Антенора подтверждало, что он не шутит. — И потом, сеньор Гумерсинду выставил меня пинком под зад, так что я не знаю, когда мы с ним теперь увидимся. Я хотел бы повидаь твою сестру, потому что давно люблю ее и намерен всерьез с ней поговорить. Расскажи мне, где она живет, и я гогов отправиться к ней хоть на край света.
— Говорю тебе, что я не знаю еб адреса, — стоял попрежнему на своем Дамиао, но голос его смягчился. — Видишь ли, я тоже ее ищу. И если ты наведаешься ко мне через неделю или две, кто знает, монет, мои поиски дадут какие-нибудь результаты.
Антенору пришлось пока удовольствоваться этим неопределенным обещанием. Для него го было маловато. Но с другой стороны, он понял, что сумел все-таки сдвинуть Дамиао смертвой точки, сумел убедить его хотя бы в том, что он не враг Наны.
Проводив Антенора за ворота, Дамиао стал думать, когда он сможет выкроить время и съездить к нане, чтобы рассказать ей об Антеноре. Думал, думал ничего придумать не мог.
Выходило, что нужно отпрашиваться у сеньора Франческо, а такого Дамиао и представить себе не мог. Он привык быть всегда под рукой у хозяина. И его верность и преданность вошли в поговорку в доме Мальяно.
Жулиана, едва взглянув на круглое черное лицо их славного кучера, сразу поняла, что он чем-то озабочен, и не потратила много времени, чтобы узнать, чем именно. Ее Дамиао не боялся, доверял ей и время от времени пускался даже в откровенность. Вот и теперь он все рассказал ей как на духу.