— Жулиана! — окликнул он.
Она сразу поднялась и пошла к нему, словно вокруг больше не было ни единого человека.
— Ты нашел меня, мой любимый! Наконец-то! — произнесла она и припала к его груди. Матео обнял ее, и так они и стояли, не шевелясь, самые счастливые люди в мире.
Потом пошли в дом, сидели, разговаривали. Им нужно было так много сказать друг другу!
Жулиана рассказала про ненавистную Жанет, главную виновницу ее несчастья!
— А мне сказали, что во всем виновата акушерка, — произнес Матео, — впрочем, я сразу понял, что они лгут! — И чтобы самому не показаться лжецом, он рассказал своей возлюбленной, что после того, как потерял надежду ее разыскать, женился на хозяйской дочери и теперь она ждет от него ребенка.
— Я слышала, слышала, — кивнула Жулиана. — После этого и мы с Марко Антонио заключили брак, я должна была подумать о своем ребенке.
Говорить об этом больше не хотелось, и некоторое время сидели молча.
— Я буду думать, что нам делать, Жулиана, — заговорил наконец Матео. — Больше я не могу тебя потерять.
— А я буду ждать тебя, — пообещала Жулиана. — Теперь ты будешь знать, где меня искать.
Матео ушел, но в своем сердце он унес с собой любимую. Картина сидящих на реке прачек не давала ему покоя. Он видел дом, из которого ушла Жулиана. «Она жила там, как принцесса, — твердил он себе, — а теперь стирает чужое белье».
Розане он не стал говорить о Жулиане, но сказал о ней своему тестю. Матео с Гумерсинду хорошо понимали друг друга.
— Ты хочешь оставить мою дочь? — спросил Гумерсинду.
— Нет, — ответил Матео, — не в этом дело. Я хочу помочь Жулиане. Ей очень плохо. Она потеряла ребенка. Нашего сына. И это произошло по моей вине.
Гумерсинду задумался. Матео всегда был с ним честен, и все на фазенде знали о его любви к Жулиане. Гумереинду и сам чувствовал вину перед этой девушкой, как-никак она пострадала из-за его сумасшедшей дочери. Но теперь его дочь ждала ребенка. Да ис Матео они жили неплохо, так что терять дом и семью тому вовсе не стоило.
Гумероинду сидел и думал, с какого конца ему взяться за эту историю. Матео не должен чувствовать, что его дела семье безразличны, наоборот, семья должна принять в них участие.
— В первую очередь, — начал он, — мне кажется, что ты должен заняться розысками сына. А вернее, этим должны заняться те, по чьей вине ты его потерял. Я поеду с тобой в Сан-Паулу и поговорю с сеньором Франческо Мальяно. Вот увидишь, это принесет какой-нибудь результат.
— А Жулиану нужно забрать к нам сюда, — внезапно сказал Матео.
Гумерсинду некоторое время помолчал, но потом рассудил, что и это требование, на первый взгляд такое нелепое, говорило в пользу его зятя. Как-никак другой его зять просто-напросто жил себе двойной жизнью, обманывая Анжелику. А этот, хоть и ломился напролом, не думая о приличиях, но зато никого не обманывал. Он хотел позаботиться о Жулиане, и в этом тоже была справедливость.
— Я не знаю, как к этому отнесется Розана, — осторожно сказал Гумерсинду.
— Это моя забота, — ответил Матео. — Сейчас я спрашиваю, что вы думаете на этот счет.
— Я со своей стороны не возражал бы, пусть бедняжка поживет у нас, пока мы будем хлопотать о ребенке.
Глаза Матео блеснули признательностью и благодарностью, и Гумерсинду обрадовался, что житейская мудрость не подвела его и на этот раз.
Матео и в самом деле сумел уговорить Розану. Она была дочерью своего отца и сообразила, что лучше уж ее муж и соперница будут у нее на глазах, чем Матео будет постоянно исчезать из дома, а она — метаться в беспокойстве, вернется он или не вернется.
Гумерсинду сообщил об их общем решении Марии, и та тоже не стала возражать. Только Леонора всплеснула руками: ну и сумасшедший этот Матео! Что это он такое удумал? Разве можно ждать от этого добра?
Гумерсинду созвонился с сеньором Мальяно, и тот назначил ему встречу.
— Я беру на себя защиту интересов несчастной молодой матери, — заявил Гумерсинду. — Мне стало известно, что ребенок потерян для родителей по причине преступного умысла и столь же преступных действий некоторых лиц, которые являются членами вашей семьи и которых я не хотел бы называть.
— Мне об этом ничего не известно, — ледяным тоном ответил Франческо. — Зато мне известно другое: оставленная беременной девушка без средств к существованию нашла в моем доме настоящую семью.
«Из настоящей семьи не уходят», — хотел было заявить Гумерсинду, но, вспомнив, что и семья его дочери висит на волоске, не стал заниматься демагогией.
— Я был не прав, когда заговорил слишком резко, — начал он новую атаку. — Но мне кажется, что поиски ребенка пойдут гораздо более энергично, если вы будет знать, что я подам в суд на семейство Мальяно. Я не бросаю слов на ветер, и делаю все, что обещал.
Гумерсинду улыбнулся Мальяно, и на этом они расстались.
Франческо озабоченно потер подбородок. Он прекрасно понимал, что эта угроза вполне реальна, только не знал, чему может помочь суд. Ну разве лишить его доброго имени, повредить в общественном мнении, разорить, но найти ребенка?.. Он расхаживал в раздумье по кабинету. Раздражение все нарастало в нем. Наконец он не выдержал и отправился порадовать новостью дону Жанет, с которой уже давнымдавно не разговаривал. к
— Вот твое попечение очести семьи, — начал он свою обвинительную речь, — не пройдет и недели, как имя Мальяно станет притчей во языцех по всему городу! А тебе могут грозить серьезные неприятности вплоть до тюремного заКлючения. И я ума не приложу, как всего этого избежать!
Дона Жанет почувствовала липкий неприятный страх. Ощущение было крайне непривычным.
— Ты это говоришь всерьез? Или хочешь меня напугать? — уточнила она.
— Всерьез, — буркнул Франческо. — Придется откупаться, но сколько давать и кому, пока не соображу!
— Я соображу, — пообещала Жанет и удалилась из комнаты. Во всей этой истории была одна положительная сторона: муж принял грозящие ей неприятности близко к сердцу. Срок ее отлучения от семейной жизни, похоже, подходил к концу.
Но неприятности на этом не кончились. В сумерках в кабинет к отцу влетел Марко Антонио и заявил:
— Жулиана все еще моя жена, поэтому я убью проклятого итальянца!
— Ты сам итальянец, — сказал ему отец. — В чем дело?
— Я наконец нашел дом, где она поселилась, приехал туда, но никого не нашел: Жулиана уехала с проклятым итальянцем!..
Глава 14
Среди многих несчастий, обрушившихся в последнее время на дона Франческо, у него появилась наконец одна радость: знакомство с очаровательной молодой женщиной по имени Паола. Эта милая клиентка его банка пригласила однажды Франческо пообедать и накормила такими чудесными макаронами, какие он ел только в далеком детстве.
Франческо расчувствовался, вспомнил маму, бабушку, он сначала снова стал маленьким, а потом молодым...
Мне бы хотелось открыть свою макаронную фабрику, — сообщила, сияя улыбкой, Паола, — и тогда наши земляки, которых совсем немало в Бразилии, ели бы то, что им нравится.
— А мне нравится ваша идея, — сказал не без галантности Франческо.
— Ая нуждаюсь в вашей помощи, — откликнулась Паола. — Но не думайте, что я...
И тут она перешла к деловым выкладкам, касающимся аренды помещения, оборудования, и Франческо был приятно изумлен, обнаружив в очаровательной женщине твердый мужской ум, здравый смысл и практическую сметку.
Часа два сидели они как компаньоны и прикидывали, во что может обойтись эта затея сначала и какие доходы принести потом.
— Если бы не кризис, — с некоторым сожалением сказал Франческо, — мы могли бы заняться макаронным предприятием хоть завтра!
— Но из-за кризиса мы займемся им недели через две, — подхватила Паола.
— Пожалуй, — согласился Франческо. — Или в крайнем случае через месяц.
Когда у Паолы появился в очередной раз Аугусту, а появлялся он регулярно, продолжая надеяться, что возлюбленная сменит наконец гнев на милость, то первое, что он увидел, был красиво накрытый стол.
Он приготовился устроить большой скандал и Паоле, и сопернику, но Паола мгновенно привела его в чувство, заявив:
— У меня очень важные гости, и на твоем месте я не стала бы задерживаться. Ты компрометируешь себя, а не меня.
— Ты забыла, что живешь в моем доме, что всю мебель в нем купил я и заплатил, между прочим, огромные деньги! — продолжал хорохориться Аугусту.
— Мебель можешь вывезти сразу, за аренду дома я буду платить, — мгновенно ответила Паола. — А теперь, сеньор домовладелец, попрошу вас оставить меня в покое. Нам не о чем больше разговаривать!
По дороге к дому уже шли Марко Антонио и сеньор Франческо. Аугусту, увидев своего университетского приятеля, мгновенно понял всю неуместность своего пребывания у Паолы и попросил вывести его через черный ход.
— Мог бы красиво уйти через парадный, — бросила ему на прощание Паола и пошла навстречу гостям.
Паола покорила и Марко Антонио. Он оценил и ее красоту, и деловые качества.
— Смотри, папочка, как бы вместе с макаронами не съели бы и тебя, — пошутил Марко Антонио, когда они возвращались домой. — На тебя за обедом так смотрели...
— Что за глупости! Хотя спасибо тебе на добром слове, сынок, мне-то казалось, что на стариков покушаются только кладбищенские черви.
— Нашел старика! — фыркнул сын. — Ты красавец мужчина и кавалер хоть куда! Я не умею так ухаживать, как ты ухаживал за Паолой.
— Старая школа, — снова вздохнул Франческо.
И, следуя урокам старой школы, Франческо время от времени посылал Паоле цветы с милым шутливым приветствием, чем несказанно ее радовал. Как всякая женщина, она любила знаки внимания, и особенно изящные и ненавязчивые.
После знакомства с Паолой, после ее солнечного веселого дома Франческо особенно неуютно чувствовал себя в своем доме — чопорном, темном и холодном.
«Неудивительно, что Жулиана ушла из него, — думал он, — жить в нем невозможно, просто невозможно!..»