— Мы дружили с ним, — объяснял Бартоло. — Он тоже мечтал о винограднике и вине. Я взял эти деньги как бы у него в долг. И когда у меня появятся снова деньги, я поставлю ему роскошный памятник. Как ты думаешь, я прав?
Разумеется, Матео одобрил замыслы приятеля. Он и сам не отказался бы от виноградника, небольшого домика, своего хозяйства...
С такими мыслями он и подходил к дому, который хоть недолго, но считал своим.
Мария обомлела, увидев перед собой Матео. Гумерсинду поклялся страшной клятвой, что его бывший зять никогда больше не переступит порог их дома. Но Гумерсинду уехал с Анжеликой в город, а Мария не привыкла нарушать запреты мужа. Что же делать-то, что же делать?
В отличие от матери Розана и думать забыла о прокляТии отца, Что ей было до его проклятий? Матео приехал, он хотел видеть сына, и она непременно покажет ему малыша!
Мария только головой покачала, видя, с какой живостью Розана повела Матео наверх. Но вмешиваться не стала. В конце концов, Гумерсинду — отец, но ведь и Матео тоже отец.
После долгой разлуки Розана смотрела на Матео совсем другими глазами: бедность не украшает, он еще больше погрубел, выглядел неряшливым. То ли дело Марко Антонио, невольно сравнила она про себя, и красив, и образован, и одет с иголочки. Глядя на Матео, она не могла понять, из-за чего так страдала.
Но вот он посмотрел на нее с высоты своего роста светлыми голубыми глазами, и столько было в его взгляде пренебрежения, а вместе с тем и дерзкого вызова, что она вновь вступила в знакомую игру, — взволновавшись, возмутившись, разгневавшись: да как он смеет? Да кто он такой?
Розане захотелось что-то сделать в пику ему, задеть, оскорбить, заставить страдать. Никто не имел права так смот- реть на нее, тем более Матео!
Но, посмотрев на сына, Матео взглянул на Розану с нежностью:
— Ты родила мне хорошего мальчика, спасибо тебе.
И Розана почувствовала гордость.
Отсутствие Гумерсинду расстроило Матео. Он рассказал Марии, что, кроме всего прочего, приехал и за деньгами, оставил адрес, по которому они могли их переслать, и стал прощаться.
Мария пообещала, что так оно и будет. Она знала своего Гумерсинду, он был человеком справедливым.
Вернувшись, Гумерсинду немного пошумел, но признал, что Матео прав, требуя свое, и пообещал послать деньги, правда, потом, когда уляжется злость на беспутного зятя. Из города он вернулся с совершенно новыми мыслями. Дело в том, что у Анжелики Возникла тяжба с родителями Паолы. Они после смерти Алтину передвинули забор и прирезали себе солидный кусок земли. Анжелика не собралась отбирать у них землю, но не собиралась и отдавать лишнее. Гумерсинду воспользовался этим, чтобы навестить красавицу итальянку, узнать мимоходом об Аугусту и, может быть, попросить его повлиять на отца, который уперся со свойственным сицилийцам упрямством и никак не желал сдвинуться с места.
Паола, как всегда, была необыкновенно радушна, но объяснила, что времени у нее мало, так как на двенадцать назначено деловое свидание. Гумерсинду про себя усмехнулся, эпитет «деловое» можно было бы и опустить. Он просидел у Паолы до полудня, решив из любопытства взглянуть, какие же тут могут делаться дела. Изумлению его не было границ, когда он увидел сеньора Франческо. А тот выказал гораздо меньше удивления, он сердечно поприветствовал товарища по несчастью, осведомился о здоровье Розаны и внука, попросил разрешения для Марко Антонио посетить еще раз, а может, и не раз, фазенду, так как нуждается в семейном тепле и на него неизгладимое впечатление произвела Розана.
Гумерсинду дал такое разрешение.
Потом Франческо извинился перед Паолой за то, что занялся семейными делами, перед Гумерсинду — за то, что займется с Паолой делами промышленными, и предложил поучаствовать в их разговоре. Гумерсинду охотно согласился. Речь пошла о макаронной фабрике, и Гумерсинду понял, что на кофе свет клином не сошелся, что деньги можно зарабатывать по-разному. Он был удивлен толковостью Паолы, ее осведомленностью в делах, она была и партнером, и компаньоном Франческо. Они довольно быстро обсудили все дела, после чего мужчины откланялись. Теперь Гумерсинду понял, почему Паола так легко отказалась от земли: в ее глазах земля перестала быть ценностью. Она была ценностью в глазах стариков, а молодых привлекали иные сферы деятельности. Банкир Франческо это уловил, так же, очевидно, как и Аугусту, который не хочет выступать от имени «кофейных баронов». Похоже, «кофейные бароны» становятся вчерашним днем. Мечта Марии о доме в Сан-Паулу приобрела совершенно иной смысл в глазах Гумерсинду. Вполне возможно, им и вправду пора сниматься с места, переезжать в город и вкладывать деньги в промышленность! После такого открытия Гумерсинду еще с большим доброжелательством передал привет Марко Антонио и пригласил бывать у них на фазенде.
Франческо переживал свои самые счастливые дни, а Марко Антонио — самые беспокойные. Негритенок Тизиу, которого Франческо взял на работу в банк в качестве маленького портье, с тем чтобы он встречал и провожал клиентов, сияя им своей белозубой улыбкой, случайно увидел на улице Матео, и тот сказал ему, что Жулиана родила девочку.
Марко Антонио обратился в полицию с просьбой разыскать его дочь. Про себя он решил, что непременно заберет своего ребенка, девочка не должна ютиться по углам и жить впроголодь. Если такая жизнь нравится Жулиане, то пусть она так и живет, но за ребенка отвечают оба родителя, и он будет растить свою дочь как принцессу.
Беспокоился Марко Антонио и за отца, боясь, как бы тот на склоне своей очень достойной жизни не наделал каких-нибудь нелепостей. Беспокоила его и мать, она нервничала, ревновала, добивалась правды. Отец, избегая скандалов, все реже бывал дома, отдуваться за него приходилось Марко Антонио. Он стоял за отца горой, изобретал всевозможные комиссии, в которых отец заседает, и пока ему удавалось отвести от Франческо громы и молнии.
Самый крупный скандал разразился, когда Жанет нашла в столе у Франческо фотографию, на которой он был снят вместе с Паолой. Жанет обозвала Паолу бесстыжей и пообещала найти ее ис ней разобраться. Марко Антонио стоило большого труда убедить мать в том, что Паола — дочь их весьма солидного клиента, они обедали все вместе, и отец попросил свою дочь сняться с многоуважаемым банкиром на память.
— Ничего, я еще выведу твоего отца на чистую воду, — пообещала грозно Жанет, удаляясь из кабинета.
Марко Антонио почел за лучшее отвезти фотографию Паоле, там ей не грозила никакая опасность. Поболтав с Паолой полчаса, он вновь отдал должное ее уму, красоте, воспитанию, и, вздохнув про себя, пожелал ей всяческих удач. Он уже чувствовал, что если отец и Паола верят еще в свою бескорыстную дружбу, то очень скоро страсть толкнет их друг к другу в объятия.
И вновь ему стало грустно и одиноко, к своему приемному сыну он не успел еще привязаться, мальчик был слишком мал, чтобы взрослый мужчина мог заинтересоваться им, и с маленьким Шикинью по-прежнему возилась Мариана. Разумеется, взрослому молодому мужчине нужен вовсе не младенец, а подруга жизни. Перед глазами Марко Антонио возникла Розана с младенцем на руках. Картина его растрогала. Он вспомнил, что не далее как вчера отец виделся с сеньором Гумерсинду, и тот не стал возражать против приезда на фазенду Марко Антонио.
— Как ты посмотришь, папа, если я съезжу дней на пять в «Эсперансу»? — спросил он отца. — Мне кажется, я это заслужил, — прибавил он не без лукавства, намекая на свою защиту отцовской личной жизни.
— Разумеется, заслужил, — рассмеялся Франческо, — хотя мне тебя будет очень не хватать.
Марко Антонио предупредил мать, что уезжает, и уехал. Гумерсинду не ожидал такой прыти от Марко Антонио, но ему было приятно, что тот так поторопился. Хотя... Чего можно ждать от подобных визитов? Аугусту в качестве юриста просветил его на счет положения Розаны, оно было самым дурацким, так как даже развод, которого она спокойно могла бы добиться, не давал ей права второй раз выйти замуж. Развод означал раздел имущества и право на раздельное проживание супругов, но не расторгал их брака. Таковы были законы Бразилии, и поделать с этим ничего было нельзя.
И все-таки Гумерсинду радовало, что сын банкира Мальяно так расположен к его семейству, подобное отношение сулило в дальнейшем немало перспектив.
Розана, наблюдая за Марко Антонио, снова удивилась Жулиане: как та могла оставить такого красавца? Матео тоже не был уродом, но он и в подметки не гoдился сеньору Мальяно. Рядом с ним Матео выглядел просто неотесанным чурбаном, и Розана впервые подумала, что, может быть, не так уж и плохо, что они расстались.
После обеда Розана и Марко Антонио вели долгую беседу на веранде, вдыхая аромат цветов. Жара спала, начинались дожди, и природа ожила. Взаимные горести оживили чувства двух молодых сердец. Розана и Марко Антонио жаловались друг другу, поверяли свои обиды, не стеснялись ран, и это доверие было целительным.
Марко Антонио пожаловался, что никак не может найти свою дочь.
— В таком большом городе, как Сан-Паулу, не так-то просто отыскать двух людей, никому не известных приезжих.
— Я сама мать, и я вас понимаю! — воскликнула Розана, — Я помогу вам! У меня есть адрес, который оставил мне мой бывший муж. Вы легко отыщете свою дочь.
Розана передала гостю адрес, и тот, прижимая его к сердцу, спросил:
— Вы не сочтете меня невежей, если я немедленно откланяюсь?
— Я сама мать, — еще раз повторила Розана. — Я вас понимаю.
«Какое благородное сердце у этой прелестной женщин ны», — думал Марко Антонио по дороге домой.
— Мне кажется, нельзя так безжалостно мстить сопернице, — высказала свое мнение сестре Анжелика. — Ты разве не помнишь, как она потеряла своего первого ребенка?
— Она отняла у меня мужа, а у Маринью — отца! — напыщенно произнесла Розана.
— Скорее это она могла бы упрекнуть тебя в таком грехе, — в сердцах бросила Анжелика и пошла к своей крошке, которую частенько оставляла с бабушкой из-за многочисленных разъездов по имениям.