Гумерсинду последовал совету зятя и вложил деньги в банк Франческо, став при этом его компаньоном. А поработав какое-то время бок о бок с Франческо, Гумерсинду однажды сказал жене:
— Ты знаешь, этот человек меня просто восхищает! У него безошибочный нюх на прибыль! Когда мы с ним только познакомились, он вместе с молодой итальянкой затевал производство макарон высокого качества, в которые надо класть очень много яиц. Это требовало больших затрат, а значит, и продавались такие макароны значительно дороже, чем у конкурентов. Поначалу их никто не покупал, Франческо нес убытки, но потом люди распробовали его продукцию и теперь не жалеют денег, предпочитают только «желтые». макароны, то есть яичные. Недавно Франческо закупил в Италии новое оборудование для своей фабрики. Но выиграл он не только в деньгах. Та молодая красивая итальянка стала его женой и в скором времени родит ему дочку или сына! Не правда ли, молодец? Ему можно позавидовать!
— Не завидуй. Я тоже рожу тебе дочку... А может, и сына! — огорошила его Мария. — Да-да, я не шучу. Теперь в этом нет никаких сомнений.
Глава 27
Адвокат Маурисиу, на которого Жулиана возлагала большие надежды, пока ничем не мог ее порадовать. Он по-прежнему искал возможность избежать судебного разбирательства и каким-то образом уговорить Ортенсию, чтобы она сама, добровольно, отдала ребенка Жулиане. А это означало, что его шансы на успех были ничтожными.
И неизвестно, как долго тянулось бы это практически безнадежное дело, если бы сама жизнь не внесла в него существенные коррективы.
Однажды, просматривая утренние газеты, Маурисиу прочитал в криминальной хронике, что Эрнандес, некогда усыновивший Хуаниту, был найден мертвым в своей квартире. Там же был обнаружен и труп неизвестной женщины. Оба были застрелены из пистолета.
Вначале Маурисиу подумал, что вместе с Эрнандесом погибла и Ортенсия, но это оказалось не так. Поссорившись с мужем, Ортенсия давно ушла от него и жила в пансионе у Долорес вместе с ребенком.
Маурисиу, до той поры ее не беспокоивший, не стал этого делать и теперь, решив дождаться результатов следствия.
А в семье Ортенсии тем временем царила паника. Полиция взяла под подозрение всех — Ортенсию, Долорес, Антониу. Да еще и сами они тайком подозревали друг друга, потому что каждый из них не раз бросал в сердцах: «Я убью этого негодяя Эрнандеса!»
Подобные фразы срывались также и суст Амадео, но полиция пока не докопалась до его связи с Ортенсией и не Включила итальянца в число подозреваемых. Однако все понимали, что это лишь дело времени и Амадео тоже когда-нибудь вызовут на допрос. Ортенсия переживала за него больше, чем за себя и за брата, а сам Амадео, похоже, не разделял ее тревоги и даже откровенно радовался тому, что случилось с Эрнандесом.
— Поздравь меня, приятель: я женюсь на Ортенсии! — сообщил он Матео. — Теперь она вдова, и к тому же — наследница всего состояния Эрнандеса. А это, знаешь, немало! Покойный владел продуктовыми складами. Я посоветовал Ортенсии продать их, а деньги вложить в мою строительную фирму. И этот жмот Франческо Мальяно мне больше не будет нужен!
— Ты бы хоть выждал некоторое время, а то в полиции подумают, что это ты убил Эрнандеса — из-за наследства, — предостерег его Матео.
— Чушь! Мне нечего бояться, — беспечно махнул рукой Амадео. — Разве ты не слышал, что полиция обвиняет мужа той женщины, которая была убита вместе с Эрнандесом? Этот парень, рогоносец, застукал их в постели и обоих укокошил! Так что обо мне там и речи не идет.
— Ну дaй-то Бог! А как ты смотришь на то, что Ортенсия воспитывает чужого ребенка? — спросил Матео. — Хуаниту ведь ей не родной, они с Эрнандесом его усыновили.
— Да, я знаю. Но, честно говоря, мне до этого нет никакого дела. Открою тебе маленькую тайну: Ортенсия беременна. От меня!
— Не может быть! — изумился Матео. — Ведь она...
— Бесплодна? — продолжил за него Амадео и расхохотался. — Нет! Как видишь, она в полном порядке, надо только, чтобы рядом с ней был настоящий мужчина! Тот подонок сам был пустоцветом, а еще имел наглость обзывать Ортенсию сухим деревом, не способным плодоносить!
— Но теперь, когда у вас будет свой ребенок, не станет ли вам помехой Хуаниту? — с замиранием сердца спросил Матео, втайне надеясь на положительный ответ.
— А чем он может нам помешать? Пусть себе живет. Ортенсия его очень любит, — ответил Амадео, не догадываясь, к чему клонит Матео.
И все же после этого разговора в душе Матео поселилась робкая надежда на возвращение сына. А Жулиана и вовсе воспрянула духом:
— Я должна рассказать адвокату о беременности Ортенсии! Может, теперь ей будет легче расстаться с Хуаниту? Био Маурисиу действительно уцепился за те сведения, которые сообщила ему Жулиана.
— Да, все это очень важно. Фактически той семьи, что усыновила вашего ребенка, больше не существует. Отец убит, о мать выходит замуж за другого. Я непременно использую это обстоятельство! Но не сейчас. Надо набраться терпения и подождать, чем закончится следствие. Возможно, там всплывут еще какие-то детали, которые мы сможем обернуть в свою пользу.
Интуиция не подвела Маурисиу: следователь Эриберту вскоре снял подозрения с мужа убитой и вновь принялся допрашивать Ортенсию и Антониу.
— Сеньора Жануариу вообще не было в Сан-Паулу в день убийства, — пояснил он Ортенсии. — Это установленный факт. А вот у вас и вашего племянника нет алиби.
— Ни я, ни Антониу не убивали Эрнандеса!
— Я пока вас в этом и не обвиняю. Но у вас обоих были мотивы для этого. Всем известно, что сеньор Эрнандес дома устраивал драки, вы ходили в синяках.
— Да, поэтому я и ушла от него! Мы с сыном поселились у моей матери.
— Но в день убийства вы тем не менее приходили к мужу. Вас видела соседка.
— Приходила, — подтвердила Ортенсия. — Хотела поговорить с ним оразводе, но он меня вытолкал взашей из дома.
– Значит, вы опять подрались?
— Можно сказать и так.
— А вам известно, что сеньор Эрнандес и та женщина были убиты из пистолета вашего мужа? Вы знали, где хранился этот пистолет?
— Знала. Ну и что?
— А то, что все могло быть по-другому! Вы пришли, увидели мужа с любовницей, взяли пистолет и застрелили обоих.
— Нет! Он был дома один. А про любовницу я вообще ничего не знала.
— Зато ваш племянник знал! И рассказал об этом сеньору Жануариу. Причем подстрекал его на убийство соперника.
— Неправда! возмутилась Ортенсия. — Антониу не желал смерти Эрнандеса!
— Допустим. Однако он ненавидел вашего мужа и не раз об этом говорил при свидетелях.
— Ненавидеть — не значит убить! — резонно заметила Ортенсия, и Эриберту с ней согласился.
— Разумеется. Но мало ли что могло произойти в порыве гнева! Еще раз повторяю: у вашего племянника нет алиби, он даже не может вспомнить, где находился в тот злополучный день...
С Антониу следователь говорил не менее жестко, и парень вернулся домой совсем подавленным.
— Он меня посадит! Я чувствую, что все этим кончится!
— Но ты ведь не убивал Эрнандеса? Это правда? — спрашивали его Долорес и Ортенсия, отчего бедняге становилось еще хуже.
— Вы что, не верите мне?!
— Верим, верим, — говорили они, на самом деле не будучи ни в чем уверенными.
A следователь продолжал изводить их новыми допросами. Он выяснил, что серьезные распри между Ортенсией и Эрнандесом начались после того, как они усыновили ребенка: муж стал ревновать жену к приемному сыну и всячески вымещать на ней свой комплекс неполноценности.
— Верно ли я понял, что вам пришлось выбирать между мужем и ребенком? — спросил Ортенсию Эриберту.
— Да мне бы в голову такое не пришло! Хуаниту для меня — все! Я за него жизнь отдам, если потребуется!
— Понятно, — многозначительно произнес Эриберту. — Значит, вы взяли ребенка, ушли жить к матери, а муж угрожал вам и не давал развода?
— Да, мне угрожал, а сам, как выяснилось, при этом спал с любовницей. Негодяй!
— Ваши страстные ответы лишь убеждают меня в том, что ради ребенка вы вполне смогли бы пожертвовать не только собственной жизнью, но и чужой, — заключил Эриберту.
— Я не убивала Эрнандеса!
— А я пока этого и не утверждаю. Я только говорю, что у вас был серьезный мотив для убийства. Ведь приемный мальчик принес вам радость материнства, потому что своих детей вы не в состоянии родить, не так ли?
Ортенсии в тот момент захотелось крикнуть во весь голос: «Я могу родить! Я жду ребенка!» Но она сдержалась, не желая поставить под удар Амадео. Пусть хоть он останется вне подозрений, пусть его минует сия горькая чаша!
Эриберту в тот раз так и не узнал об отношениях Ортенсии с Амадео, а также о ее беременности.
Но Маурисиу знал это и, получая кое-какую информацию о ходе следствия, пришел к выводу, что настала пора поговорить с Ортенсией об иске Жулианы.
Разумеется, это был жестокий прием, но Маурисиу отстаивал сторону Жулианы, потому у него и не оставалось другого выхода. Аргументы его были простыми: нужно добровольно отдать ребенка родной матери, потому что в нынешней ситуации суд все равно решит дело не в пользу Ортенсии.
— Во-первых, вашего мужа — одного из усыновителей — уже нет в живых, во-вторых, вы собираетесь замуж за другого мужчину, и еще неизвестно, как он будет относиться к чужому ребенку, ну и в-третьих: пока не найден убийца сеньора Эрнандеса — вы остаетесь в числе подозреваемых, и это обстоятельство может стать решающим для судей. Так стоит ли вам доводить дело до суда? Подумайте как следует.
— Жулиана тоже не сможет доказать, что Хуаниту ее сын! Я не отдам его!
— Тут вы не правы, — возразил Маурисиу. — В моем распоряжении есть все необходимые документы и множество свидетелей: женщина, принесшая младенца в приют из дома Мальяно, монахини, присутствовавшие при передаче мальчика вам и вашему покойному супругу. Все они подтвердят на суде, что Хуаниту — именно тот ребенок, которого отняли у сеньоры Жулианы против ее воли.