— Вы что, дрались в постели? — спросил Эриберту.
— Нет, мы дрались у самой двери. Там и произошел тот проклятый выстрел. Эрнандес упал, ая сразу бросился к Ортенсии... То есть к убитой женщине. Когда я понял, что Ортенсия жива, то решил перенести Эрнандеса на кровать, чтобы вы подумали, будто их убил обманутый муж, из ревности. И сразу же ушел оттуда.
— Что ж, это похоже на правду, — сказал Эриберту. — Мы обнаружили следы крови на полу, как раз возле двери.
— Я ничего от вас не утаил. Все именно так и было, — клятвенно заверил его Амадео.
— Вам следует найти хорошего адвоката, который сможет доказать на суде, что вы действовали в рамках самообороны, — посоветовал ему Эриберту.
Арест Амадео и его признание в убийстве подкосили Ортенсию. Она плакала, рыдала в голос, и никому не удавалось ее успокоить. Когда Долорес говорила ей: «Ты же беременна, подумай хотя бы о ребенке», Ортенсия кричала в истерике: «Не напоминайте мне о ребенке! Как он будет жить, зная, что его отец — убийца?!»
Жулиана и Матео искренне сочувствовали Ортенсии, но не знали, как ей помочь. И тогда Матео решил сходить в полицию — поговорить со следователем и, если позволят, с Амадео.
— Может, следователь подскажет, как можно облегчить участь Амадео, — пояснил он Жулиане цель своего похода к Эриберту.
Жулиана одобрила намерение мужа, и он, встретившись с Эриберту, узнал, что Амадео вполне могут оправдать, но для этого надо найти хорошего адвоката.
— Я знаю такого адвоката, — сказал Матео, имея в виду Маурисиу, который в свое время помог ему вернуть сына.
Когда же Матео пришел в тюрьму на свидание с бывшим компаньоном, Амадео не поверил своим глазам:
— Ты?! Зачем ты здесь? Хотел увидеть меня раздавленным? Матео сказал, что нашел для него адвоката.
— Это сеньор Маурисиу, который вел дело Жулианы. Он помнит Ортенсию и сразу же согласился ей помочь.
— А ты? Почему ты мне помогаешь? После всего, что между нами произошло!..
— Зачем ворошить прошлое? Сейчас надо думать о твоем будущем ребенке и об Ортенсии. На нее было страшно смотреть, а сейчас она воспрянула духом — когда узнала, что тебя будет защищать Маурисиу.
— Прости меня за все. Я очень виноват перед тобой, — растроганно произнес Амадео. — Спасибо, что не оставляешь в беде Ортенсию. Может, ты вернешься на стройку и поможешь ей там? Она же совсем ничего не смыслит в строительстве.
— То же самое ты говорил и обо мне, — напомнил ему Матео.
— Перестань! Я же попросил у тебя прощения. Возвращайся! Пожалуйста! Еще не известно, когда состоится суд и чем он закончится...
— Маурисиу твердо уверен, что добьется оправдательного решения суда.
— Ну, дaй-то Бог!
Так Матео вновь получил работу на стройке.
А потом состоялся суд, который полностью оправдал Амадео, и все вернулось на круги своя. Матео не гнушался никакой тяжелой работой, но быть в подчинении у Амадео и выслушивать его раздраженные замечания он не мог — гордость не позволяла!
Поэтому он однажды распрощался со стройкой и вновь оказался в числе безработных.
Глава 33
Открыв сыну всю правду о своей любовной связи с кучером, Жанет не стала таиться и перед слугами. Утром она спокойно вышла к завтраку и, не увидев за столом Марко Антонио, велела Луизе позвать Жозуэ.
Тем временем другая служанка доложила ей, что Марки Антонио рано уехал из дома, отказавшись от завтрака, а так же от услуг кучера.
Жанет это известие нисколько не огорчило. Заговори чески взглянув на вошедшего кучера, она произнесла тор жественно:
— Сеньор Жозуэ, садись рядом со мной, мы будем завтракать!
— Но, мадам... – замялся он, не решаясь занять то самое кресло, в котором прежде восседал Франческо Мальяно.
— Садись, дорогой, нам больше незачем притворяться!
Кучер не без удовольствия расположился в кресле Франческо, а Луиза и Антония застыли посреди столовой как парализованные.
— Ну, чего стоите, рты разинули? — грубовато обратилась к ним Жанет. — Обслуживайте сеньора Жозуэ!
После завтрака Луиза, осмелев, спросила госпожу:
— Прикажете подготовить комнату для сеньора Жозуэ?
— Нет, он будет оставаться в своей прежней комнате, пока мы отсюда не уедем.
Жанет проявила такую осторожность, опасаясь бурной реакции Марко Антонио, который вчера в порыве гнева уже грозился убить Жозуэ. Чтобы не провоцировать его на новые вспышки агрессии, Жанет вообще решила как можно скорее уехать из особняка вместе с Жозуэ. Но денег, вырученных от сделки с Франческо, оказалось недостаточно для того, чтобы купить новый дом, и она в итоге согласилась переселиться в тот дом, что предназначался для Марко Антонио и Жулианы.
Перемены, произошедшие с Жанет, были столь разительными, что даже ее эстетические вкусы кардинально изменились: теперь ей претила роскошь, она считала дурным тоном покупать дорогую мебель и, обставляя свое новое жилище, выбирала для него скромные простые вещи — точно так же, как педавно это делала Мария, жена Гумерсинду.
Жозуэ ни в чем не перечил Жанет, и было непонятно, разделяет ли он ее вкусы или попросту проявляет равнодушие, вынашивая какие-то иные планы на будущее. Жанет это немного беспокоило, и однажды она прямо спросила его:
— Ты и в самом деле намерен жить со мной?
— А зачем бы я добивался тебя? — ответил он весьма уклончиво, нисколько не развеяв опасений Жанет.
— Я не знаю зачем! Ты никогда этого не говорил. И вообще ты никогда не рассказываешь о себе. Почему? Я ведь даже не знаю, кто ты и откуда, есть ли у тебя семья.
— А зачем же ты взяла меня на работу? Надо было прежде навести справки обо мне.
— Я не сделала этого, потому что ты понравился мне с первой же минуты!
— То же случилось и со мной: я влюбился в тебя с первого взгляда!
— Значит, ты меня все-таки любишь? Это у тебя не случайно вырвалось?
— Ну конечно, моя дорогая! Поверь, я и сам не предполагал, что смогу так влюбиться!
В тот раз Жанет удалось спровоцировать Жозуэ на признание в любви, но подробности его биографии так и остались для нее загадкой, которую она, впрочем, и не слишком-то стремилась разгадать.
Правда, она не однажды говорила: «Ты совсем не похож на кучера», но это вызывало в ней лишь умиление и восторг, а вовсе не какие-то подозрения. Жозуэ представлялся ей негаданным подарком судьбы, и она дорожила им, предаваясь своему счастью без оглядки на прошлое и без опасений за будущее.
Марко Антонио тоже видел, что Жозуэ мало похож на кучера. И даже как-то сказал отцу:
— Этот тип явно себе на уме! Для кучера он слишком хорошо воспитан и образован. И гардероб у него отнюдь не для конюшни! Я не удивлюсь, если вскоре выяснится, что мадам Жанет Мальяно попала в сети проходимца!
Франческо не придал серьезного значения пессимистическим прогнозам сына. Он полагал, что самое худшее с Жанет уже случилось.
— Твоя мать снюхалась с кучером! У которого ни кола ни двора! Теперь он будет проматывать ее деньги, только и всего.
— Ты считаешь, этого мало? — возмутился Марко Антонио.
— Я считаю, что ниже падать уже некуда. Но это ее деньги, и она вправе распоряжаться ими как угодно. Захотелось ей купить молодого любовника — пожалуйста! Было бы гораздо хуже, если бы мы своевременно не выделили ей часть имущества и этот альфонс заодно разбазарил бы и твой капитал.
— Но я вовсе не хочу, чтобы моя мать разорилась из-за какого-то подонка! Я убью его! — лютовал Марко Антонио.
Франческо же, хоть и был возмущен выходкой Жанет, смотрел на ситуацию более трезво и спокойно.
— Мы не должны вмешиваться в ее жизнь, сынок. Пусть она делает свои глупости, а нам надо тихонечко наблюдать за этим со стороны. И — не спешить с выплатой тех денег, что я остался должен ей при нашей сделке. Какими бы трудными ни были нынешние времена, а в моем банке сбережения мадам Жанет все равно подвержены меньшему риску, чем в руках ушлого кучера. Я не дам ей разориться, не волнуйся!
После разговора с отцом Марко Антонио немного успокоился, но оставаться под одной крышей с матерью и наглым кучером он сейчас не мог и, не дожидаясь, пока они оттуда съедут, сам перебрался в гостиницу.
— Ты потерпи, сынок, скоро все утрясется, — всячески поддерживал его Франческо. — Как только наш прежний дом освободится, мы сразу же туда переедем. Надеюсь, против Паолы ты ничего не имеешь? Она не будет тебя раздражать?
— Лишь бы я ее не раздражал, — мрачно произнес Марко Антонио, чувствуя себя одиноким, неприкаянным и по большому счету никому не нужным. Теперь у всех, кого он любил, была своя жизнь — у отца, у матери, у Жулианы, и лишь его будущее по-прежнему не имело четких очертаний, оставаясь затянутым плотной пеленой тумана.
Франческо догадывался, какие переживания терзают душу его сына, и молил Бога, чтобы Жанет поскорее освободила особняк. Он надеялся, что, вернувшись домой, в привычную обстановку, Марко Антонио почувствует себя увереннее и спокойнее.
К счастью, Жанет не задержалась надолго в своем старом доме, где все так или иначе напоминало ей о прошлом. Наступил день, когда Луиза привезла Франческо радостную весть:
— Сеньора велела передать вам, что вы можете возвращаться домой хоть сегодня! Она оттуда съехала, вместе с новым мужем. И нас взяла — меня и Антонью.
Франческо пожелал им всем удачи на новом месте и подумал, что теперь ему придется обзавестись горничной, кухаркой, няней, так как дону Инес он с собой не берет из-за ее желчного, сварливого мужа.
Едва за Луизой успела закрыться дверь, как в кабинет Франческо пожаловал его бывший кучер — Дамиао. Эта встреча была радостной для обоих — ведь они не виделись с той поры, как Франческо отпустил Дамиао на вольные хлеба, подарив ему за многолетний добросовестный труд экипаж и лошадей.
Все это время Дамиао и Тизиу жили в Сантосе вместе с Наной и ее семьей. Дамиао промышлял частным извозом, Антенор работал в торговом доме, Тизиу и Жозе Алсеу ходили в школу, а Нана вела домашнее хозяйство и нянчила свою красавицу дочь, унаследовавшую цвет кожи от Антенора. Счастливый отец души не чаял в девочке, но и к Жозе Алсеу относился как к родному сыну. Жозе Алсеу тоже со временем стал признавать Антенора и даже привязался к нему. Однажды Дамиао подслушал, как его племянник объяснял своему школьному приятелю, что цветом кожи он пошел в мать, а его сестренка — в отца.