— Ты думаешь, он болен? — недоверчиво спросила Паола.
— Да, болен. И давно, с тех пор, как увидел Жулиану! От этой несчастной любви его и надо лечить.
Утром Паола долго убеждала Марко Антонио вернуть дочку Жулиане, объясняя, что та уже не собирается ехать на фазенду, но он был непреклонен.
— Пусть Жулиана живет со своим итальянцем где угодно, а моя дочка будет жить со мной!
— Но ты же не будешь сидеть возле нее целыми днями, тебе надо работать, — говорила Паола.
— А ты попроси дону Инес присмотреть за Аниньей.
— Пока я действительно не вижу другого выхода, — в итоге произнесла Паола.
Вдвоем с Франческо они решили пригласить дону Инес к себе, а не возить к ней ежедневно двух девочек.
— Но отец обязательно увяжется за мамой, — предупредила мужа Паола, а тот лишь махнул рукой.
— Ладно, пусть и он тут погостит. Сейчас я должен думать не о нем, ао дочке и внучке.
Анаклето обрадовался такому неожиданному везению и дал слово Паоле, что будет вести себя прилично в доме зятя и не допускать прежних скандалов.
В первые дни он действительно не задирал Франческо, и жизнь стала входить в более или менее налаженную колею. Инес присматривала за детьми и учила Нану готовить итальянские блюда, а ее ворчливый супруг находил утешение в хорошем вине, которое он потихоньку таскал из погреба Франческо.
Марко Антонио ежедневно ходил на работу в банк, но толку от него там не было никакого. Он мог часами сидеть за столом, тупо уставившись в листок бумаги, и мысли его были одна мрачнее другой.
Франческо несколько раз напоминал ему, что надо вернуть Анинью Жулиане, и слышал в ответ одно и то же:
— Пока она живет с итальянцем — этому не бывать!
А однажды Марко Антонио вдруг сам заговорил с отцом:
— Такая жизнь мне осточертела! Я бы давно уже с ней покончил, но меня удерживает только то, что Жулиана и умрет оплакивая своего итальянца.
— Ты о чем это, сынок? — не на шутку испугался Франческо. — Выброси из головы подобные мысли! Тебе надо развеяться, уехать куда-нибудь... Знаешь, поезжай-ка ты в Манаус! Я давно хотел послать тебя туда, чтобы ты изучил производство каучука. Говорят, это весьма прибыльное дело. Возможно, и нам стоит им заняться.
— Но у нас же нет денег, чтобы вкладывать их в это производство.
— Деньги уходят и приходят. Так же как и кризисы имеют свойство когда-нибудь кончаться. Поезжай! Изучи там все досконально. Мы должны быть во всеоружии, чтобы не пропустить момент, когда этот чертов кризис пойдет на убыль.
— Ладно, я поеду. Может, там мне и в самом деле станет легче, — вяло пробормотал Марко Антонио.
На следующий день он, собравшись в дорогу, попросил Паолу:
— Отвези мою дочку Жулиане, пожалуйста. Потому что я уеду в Манаус и пробуду там долго. А может... может, и вообще сюда не вернусь. Если мне не удастся убежать от себя, то я хотя бы постараюсь убежать от нее, от Жулианы!
Паола выполнила его просьбу, и теперь, когда в доме остался лишь один маленький ребенок, Инес и Анаклето могли бы вернуться домой, но они этого не сделали. Инес тут пришлась ко двору, естественно и просто взяв на себя управление домашним хозяйством. Без нее уже трудно было представить этот дом. Анаклето же здесь маялся от безделья, но слово свое держал: в обществе Франческо предпочитал молчать, чтобы ненароком не наговорить зятю гадостей.
Нана быстро уловила основные секреты итальянской кухни и с некоторых пор стала готовить соус для спагетти не хуже самой Паолы или доны Инес.
Антенор упорно продолжал искать работу и, не желая быть здесь приживальщиком, помогал женщинам по дому, а также стриг газоны и обихаживал цветники.
Но однажды ему повезло: прочитав объявление в газете, он поехал по указанному адресу, и там его взяли на работу кучером.
Хозяева, у которых он отныне должен был служить, показались Антенору людьми симпатичными.
— Сеньора Жанет была со мной очень приветлива, — рассказывал он за ужином. — А сеньора Жозуэ я сначала принял за ее сына, но потом оказалось, что это ее муж. Вероятно, между ними большая разница в возрасте.
— Надо же! — изумилась Нана. - Обычно мужчины женятся на молоденьких, а тут все наоборот!
— Ну, мало ли как в жизни бывает! Мадам Жанет еще нельзя назвать пожилой женщиной, к тому же выглядит она прекрасно.
— Как вы сказали, дядя? — вдруг оживился Тизиу. — Мадам Жанет?
— Да, именно так представил ее сеньор Жозуэ, — подтвердил Антенор. — Он пояснил мне, что она привыкла к такому обращению.
— Папа, тебе все ясно? — обратился Тизиу к Дамиао. — Дядя Антенор будет работать кучером у этой расистки — бывшей жены сеньора Франческо! И будет катать в экипаже ее кучера!
— Тизиу, что за бред ты несешь? — ничего не понял Антенор.
— Сейчас я объясню, — вызвался Дамиао. — Тебе повезло, что ты родился не таким черным, как я. Иначе бы эта мадам тебя на порог не пустила и ты бы сегодня не получил работу!
Глава 36
Неудачная попытка назначить Матео управляющим фазенды весьма огорчила Гумерсинду, но у него еще оставалась слабая надежда на то, что кум Бартоло не откажет ему в помощи — оставит хотя бы ненадолго свой виноградник и поддержит Анжелику в столь трудное время.
С этой целью Гумерсинду и отправился в провинцию Жундиаи, хотя не был до конца уверен, что посмеет просить Бартоло о такой огромной услуге. Виноградник тоже требует постоянного ухода, и Леонора в одиночку с ним не справится. Да что там Леонора, если даже Бартоло не потянул это дело один, без жены! Приехал однажды к Гумерсинду исхудавший, осунувшийся и сказал, что вынужден забрать жену и дочку, несмотря на то что ему придется туго без тех денег, которые получала Леонора у кумовьев.
С той поры Гумерсинду не видел ни Бартоло, ни Леоноры и не знал, как у них идут дела. Догадывался только, что кризис ударил и по ним, а значит, живут они наверняка трудно. Однако Гумерсинду и представить не мог, в каком бедственном положении оказались его кумовья.
Весь свой небольшой участок земли Бартоло засадил виноградом, который еще не плодоносил и, стало быть, не приносил никакой прибыли. Места для посадки кукурузы, фасоли, овощей на участке не осталось, все это нужно было покупать у соседей, а деньги, некогда заработанные Леонорой, незаметно подошли к концу. Бартоло пробовал подрядиться на ближайших фазендах, чтобы хоть как-то прокормить семью, но плантаторы не испытывали нужды в дополнительных рабочих руках. И только сеньор Серезер, имевший здесь большой виноградник, иногда прибегал к услугам Бартоло, причем делал это исключительно из сострадания.
Вот какие подробности узнал Гумерсинду, приехав к своим кумовьям. Нет, они не жаловались на трудности, просто рассказывали все как есть. Их гораздо больше смущало то, что они вынуждены были принимать Гумерсинду в такой лачуге и потчевать его лишь зеленью да кашей.
— А нельзя ли ваш виноградник сдать хотя бы на время в аренду? — осторожно спросил Гумерсинду. — Тогда бы вы смогли поработать у меня на фазенде... Анжелике сейчас очень нужен хороший управляющий.
Эту идею Бартоло и Леонора восприняли как спасение. Оставалось только договориться с сеньором Серезером — единственным человеком, который согласился бы помочь Бартоло, взяв на себя хлопоты о его винограднике.
Сеньор Серезер не отказал Бартоло в поддержке, и таким образом Гумерсинду получил в свое распоряжение прекрасного управляющего, способного изъясняться с итальянцами на их родном языке.
— Твоя задача — внушать им, что они должны держаться как можно дольше и не отдавать свой кофе за бесценок, — наставлял его Гумерсинду. — Я понимаю, их терпение уже на пределе, но если они сейчас потребуют от меня денег, даже в обмен на весь причитающийся им кофе, мне будет нечем расплатиться с твоими земляками, Бартоло!
— Неужели и у вас все так плохо?
— Да, кум, плохо. Я имел неосторожность вложить все свои сбережения в банк сеньора Мальяно, а он сам теперь на грани разорения. Мне остается только ждать, когда повысятся цены на кофе. Если этого не случится в скором времени, я вполне могу потерять и фазенду.
— Но неужели же ничего нельзя придумать, чтобы спасти ее?
— Как видишь, я пытаюсь это сделать. Вот, приехал за тобой, чтобы ты помог мне удержать от бунта твоих горячих итальянцев, а я бы выиграл время. К тому же я надеюсь, что и мой компаньон Мальяно не сидит сложа руки. Наверняка он тоже что-то предпринимает. Но в целом положение тревожное...
Отправив Бартоло на фазенду, Гумерсинду вернулся в Сан-Паулу и обрадовал Аугусту:
— Теперь ты можешь спокойно забирать Анжелику и Марию сюда, в город. Я сделал все, что мог, для спасения твоего брака и... и моей фазенды.
— Спасибо. Я тоже кое-что успел сделать за это время, — с довольным видом сообщил ему Аугусту. — Договорился с немцами о продаже своих плантаций. Только боюсь, что Анжелика воспротивится. Вы же знаете ее мнение на сей счет!
— Ты волен поступать как считаешь нужным.
— Но Анжелика должна подписать купчую как совладелица! Ей необходимо присутствовать здесь при заключении сделки.
— Ты думаешь, она даже не захочет ехать сюда для этого?
— Вы хорошо знаете свою дочь! Именно так она, вероятнее всего, и поступит. Поэтому я хотел бы, чтобы мы вместе съездили за ней на фазенду.
— Что ж, поедем, — согласился Гумерсинду. — Может, я смогу уговорить ее вообще оставить фазенду на Бартоло.
— Это было бы замечательно.
— А скажи, ты продаешь только плантации, не включая кофе, который находится в амбарах? — заинтересованно спросил Гумерсинду.
— Я хотел продать им заодно и кофе, но мы не сошлись в цене.
— И что же ты намерен делать со всем этим кофе?
— Это для меня такая же проблема, как и для вас, — беспомощно развел руками Аугусту. — Но хорошо, хоть плантации я продал по достаточно высокой цене. Так мы сможем спасти хотя бы вашу фазенду. Потому что Акционерный банк Мальяно доживает последние дни, а Республиканский банк вообще закрылся.