— Ты уверена в этом, Жулиана?
— Да. Если я уйду от Матео сейчас, если у меня достанет на это сил, то со временем он обязательно вернется к тебе.
— Ты думаешь, он меня хоть немножко любит?
— Не знаю, Розана, не знаю. Но он наверняка согласится вновь поехать на вашу фазенду. А уж там, я уверена, ты сумеешь позаботиться о моем Матео.
— Вот видишь, ты все время говоришь: «Мой Матео»! — грустно произнесла Розана. — А я люблю его так же сильно, как и ты. И тоже искренне желаю ему счастья.
— Я знаю это.
— Ничего ты не знаешь! — взволнованно произнесла Poзана. — Матео никогда не сможет забыть тебя. И никогда не будет счастлив со мной — даже если мы уедем на фазенду. Поэтому прошу тебя: не сдавайся, борись за своего Матео!
— Я не ожидала от тебя это услышать, — растерялась Жулиана.
— Я сама от себя такого не ожидала, — призналась ей Розана. — Но ты своей жертвенностью заставила меня понять, что это я должна раз и навсегда забыть свою любовь к Матео. Я больше не хочу становиться между вами. Ты вернула мне сына — частичку Матео, и этого мне хватит до конца моих дней... — Она заплакала, но решительно вытерла слезы и продолжила: — Сегодня я поняла, что мы с тобой могли бы стать близкими подругами.
— Я тоже! — воскликнула Жулиана.
— Но нам не повезло: мы полюбили одного и того же мужчину, мы сражались за него не на жизнь, а на смерть. И вот теперь я признаю свое поражение! Будь счастлива, Жулиана, со своим Матео! Он действительно твой, потому что всегда любил только тебя одну!
Так разрешился долгий затяжной конфликт, которому, казалось, не было конца.
Жулиана вернулась к своему Матео, сказала, что любит его и уважает Розану.
— Я отвезла ей сына, и ты не посмеешь меня за это упрекать. Хватит уже использовать бедных детишек в своих корыстных целях. Они нуждаются в защите, а мы сами должны как-то налаживать нашу жизнь.
— И как ты представляешь нашу дальнейшую жизнь? — спросил Матео.
— Не знаю. Но сегодня я поняла, что ты мне очень дорог и что надо научиться принимать тебя таким, какой ты есть.
А Розана пересказала Марко Антонио свой разговор с Жулианой.
— Я была несправедлива к ней. Она проявила благородство, на какое я не способна.
— Но ты же не приняла ее жертву! — возразил Марко Антонио.
— Я так поступила лишь потому, что проиграла Жулиане по всем статьям.
— То есть? — не понял Марко Антонио.
— Ее любовь к Матео оказалась гораздо сильнее моей. Жулиана действительно без него жить не может. А я поняла, что смогу... Я смогу прожить свою жизнь с тобой, Марко Антонио!
— Значит, мы с тобой оба с самого начала были заведомо проигравшими, — промолвил он печально.
— Да, выходит так, — согласилась Розана. — Но позволь мне все же попытаться сделать тебя счастливым!..
Марко Антонио согласно кивнул, но сам подумал о том, что должен помочь Жулиане обрести наконец счастье.
По прошествии нескольких дней он обратился с просьбой к отцу:
— Папа, Жулиана не знает, как защитить свою любовь. Но мы можем ей помочь!
— Как? Что ты имеешь в виду? — спросил Франческо.
— Ты всегда относился к Жулиане как к дочери, она воспитывает твою внучку...
— Не тяни, Марко Антонио, — прервал его Франческо. — Говори конкретно, что ты задумал?
— Папа, Жулиана не сможет быть счастливой со своим итальянцем до тех пор, пока он не станет работать на земле. Поэтому я прошу тебя: подари ей ту фазенду, что ты получил от нашего клиента в счет оплаты его долга.
— Я тоже не хочу, чтобы Жулиана страдала, — ответил Франческо. — Но как можно помочь тому итальянцу, если он сам о себе не в состоянии позаботиться?
— Папа, я не узнаю тебя! — огорчился Марко Антонио. — Когда ты получил в счет погашения кредита парфюмерный магазин, то не пожалел отдать его своей бывшей жене и ее кучеру. Выходит, о них ты позаботился, а о собственной внучке не хочешь?
— Я отдал тот магазин твоей матери только потому, что она всегда была неравнодушна к французским духам! Ты сам подумай, что бы мы делали с ним, зачем он нам нужен? А сейчас и мадам Жанет при деле, и кучер не сидит на ее шее! К тому же ты разве забыл, какое несчастье постигло бедную старушку?
— Отец, не надо говорить о маме в таком тоне. Она любит этого Медейроса, и нет ничего предосудительного в том, что ей захотелось родить от него ребенка. Ты ведь и сам еще молодой отец — в твои-то годы!
— Но у меня молодая жена. А мадам Жанет, видимо, переоценила свои силы и не смогла повторить подвиг доны Марии, родившей богатыря на старости лет.
— Я никак не пойму тебя, отец. То ты жалеешь ее и даришь ей магазин, а то насмехаешься над ней.
— Может быть, я неловко пошутил, так ты меня прости, — повинился Франческо. — Разумеется, я сочувствую Жанет. Знаешь, что она мне сказала, когда потеряла ребенка и вышла из больницы? «Это расплата за мой грех, Господь наказал меня в отместку за ребенка Жулианы, которого я ее лишила!»
— Как же она, должно быть, страдает!
— Да, это так. Вот я и решил отвлечь ее от страданий. Сейчас, насколько мне известно, она с головой ушла в работу.
— Мама скоро откроет свой магазин. А как нам все же быть с Жулианой? Ты отдашь ей ту фазенду?
— А ты отпустишь с ней Анинью? — задал встречный Вопрос Франческо. — Там же глушь и комары. Помнится, когда-то ты именно из-за этого отобрал у Жулианы дочь! Или то была совсем другая фазенда?
— Какой ты сегодня ядовитый, папа! — усмехнулся Марко Антонио. — Зачем ворошить прошлое? Теперь я живу с Розаной, у нас все хорошо. Того же я желаю и Жулиане. А если она будет счастлива, то и за дочку свою я буду спокоен.
— Ну ладно, я перепишу фазенду на Жулиану, — сдался Франческо, — только пусть она сначала уговорит своего норовистого итальянца. А то он, говорят, слишком гордый, еще не захочет ехать на фазенду жены.
— Я думаю, против такого куска земли он не устоит. А если не захочет быть на ней хозяином, то пусть будет управляющим у Жулианы!
Глава 42
Возвращение Гумерсинду с фазенды было драматическим. Дома его ожидали бойкот со стороны Марии и яростные нападки со стороны Анжелики. Она припомнила ему тот гамак, в котором когда-то увидела его вдвоем с темнокожей рабыней, припомнила и тот вечер, когда Гумерсинду выгнал из дома Розану.
— Кстати, у нас есть для тебя приятная новость, — сказала она со злорадной усмешкой, — Розана получила обратно своего сына!
Гумерсинду промолчал. Сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы выяснять, как это произошло и почему Матео отдал мальчика Розане.
Анжелика же тем временем продолжила:
— А теперь мы хотим услышать, что ты собираешься делать со своим чернокожим сыном. Приведешь его сюда? Поселишь вместе с нами?
— Я не вынесу этого стыда и сразу же уйду отсюда! — нарушила молчание Мария.
— Я вижу, вы тут уже основательно проинформированы, — недовольно произнес Гумерсинду.
— Да, мы даже успели побывать в доме Мальяно и поговорить с твоей негритянкой Наной. Там у них все уже знают, что эта служанка переспала со своим хозяином, когда работала у нас на фазенде, — доложила Анжелика.
— Что ж, вы сильно облегчили мне задачу, — сказал Гумeрcинду. — Если вам все известно, то мне остается только попросить прощения у тебя, Мария, за тот давний грех... и у тебя, Анжелика, — добавил он после небольшой паузы. — Тогда у меня не было сына, ая очень хотел его иметь... И вот теперь у меня двое сыновей! Один из них — тот негритенок, который тебе всегда нравился, Мария. Он действительно хороший, смышленый мальчик. Мать вырастила и воспитала его ценой огромных усилий. А теперь настал мой черед. Парень тянется к знаниям, и я помогу ему получить хорошее образование. Но жить он будет, как прежде, со своей матерью и отчимом. Так мы договорились.
Марию больно уязвило то, что Гумерсинду все уже решил сам или вместе со своим негритенком, а с ней даже не посоветовался. И она, желая досадить ему, вдруг заявила:
— Я хочу поговорить с этим мальчиком. И с его с матерью тоже!
— Зачем тебе это надо? — спросил Гумерсинду, еще не подозревая никакого подвоха.
— Пусть она выполнит свое обещание и отдаст мне сына! Я сама займусь его дальнейшим воспитанием.
— Мария, ты не сделаешь этого! — в отчаянии воскликнул Гумерсинду. — У тебя же доброе сердце!
— Ну, если ты и сейчас не сомневаешься в моей доброте, то тебе нечего опасаться за своего темнокожего отпрыска. А мне он и правда был всегда симпатичен, ты верно заметил. Так что я смогу его полюбить.
— Мария, ты сейчас издеваешься надо мной, я понимаю, — сказал Гумерсинду. — Наверное, я этого заслужил. В тебе говорит обида.
Анжелика, сама того не замечая, приняла сторону отца:
— Мама, не надо обострять отношения. По-моему, отец в данном случае рассудил верно. Пусть мальчик живет с матерью, а мы будем ему помогать. Как-никак он мне доводится братом.
Получив поддержку дочери, Гумерсинду воспрянул духом и ответил Анжелике, хотя все это на самом деле предназначалось Марии:
— Дочка, твое замечание неуместно. Мама ведь знает, что я не смог бы забрать Жозе Алсеу против воли его матери, даже если бы захотел. Тот давний договор не имеет никакой юридической силы. А просто мотать нервы себе и Анастасии твоя мама не станет.
Мария, однако, продолжала упираться:
— А почему ты так уверен, что я не стану беспокоить твою бывшую рабыню? Потому что тебе ее жалко?
— Мне жалко прежде всего тебя. Ну а затем уже всех нас, — грустно промолвил Гумерсинду. — Живем в постоянных ссорах, как будто мы не родные люди, а враги.
— А кто главный зачинщик? — не сказала, а выкрикнула Мария. — Кто прогнал Розану? Кто отдал ее сына Матео? Может, я сейчас нарочно с тобой препираюсь, чтобы взамен на Жозе Алcey выторговать у тебя прощение для Розаны! Если не хочешь, чтобы здесь жил твой негритенок, то я согласна получить вместо него мою старшую дочь! Я хочу видеть ее в нашем доме!