– И… это не запрещено на передовой?
– Скорее, поощряется. Но только определённые виды веществ, которые скорее стимулируют, чем вырубают. Алкоголь к ним не относится, кстати. Но и без него у них остаётся довольно богатый выбор.
– Ясно. – Я нащупал зазор в коробочке, подцепил ногтем. Она с лёгким щелчком открылась. Внутри обнаружилась щепотка травы с резким пряным запахом.
– Так выглядит спрюс, – сказал Даниил, – один из самых распространённых у них стимуляторов. Только начинка у него чуть другая. Она убьёт тебя мгновенно и безболезненно.
Я аккуратно закрыл коробочку.
– Эта штука называется стафер. И обычно хранится здесь. – Офицер убрал свой стафер в едва заметный карман на брюках.
– Ясно, – кивнул я, повторяя его действия.
– Теперь по поводу способа заброски. У нас не было возможности обсудить. Что ты о нём думаешь?
Я вдохнул, собираясь ответить. Но потом просто развёл руками и выдохнул. Способ был совершенно безумным, как и всё в этом мире.
– Понимаю, – сказал Даниил. – Как у тебя с замкнутым пространством? Тесты проходил?
– Проходил, – кивнул я, – всё в рамках.
– Хорошо. Ну что, если нет больше вопросов – выдвигаемся.
И тут Даниил улыбнулся. Эта улыбка в сочетании с карими глазами, в которых жил арктический, безжизненный холод, выглядела довольно гротескно. До меня только теперь стало доходить, что он, похоже, был рад предстоящему заданию. Более того – возможно, именно этого события он ждал много циклов.
Стиснув зубы, я вышел вслед за офицером из бункера.
Глава 13
– Первая смерть никогда не запоминается, – произнёс Даниил, – даже когда её ждёшь и о ней думаешь.
Я был благодарен ведущему за то, что он первым заговорил. Темнота и натужное шуршание за бортом становились невыносимыми, а нарушить молчание сам я не решался.
– Почему? – спросил я, просто чтобы поддержать разговор.
– Кто знает? Этому не придают особого значения. Просто курьёзный факт, и всё.
– Ясно.
Мы лежали, плотно прижатые широкими фиксирующими ремнями к ложементу внутри капсулы, замаскированной под большой валун. Способ заброски группы был очень оригинальным, я о таких раньше и не слышал. На южной границе нашего языкового сектора линия фронта проходила по горному массиву, рассечённому множеством ущелий с бурными горными реками. Эти реки тащили с гор много всякого геологического мусора, постепенно их разрушая; кое-где поток был так силён, что вынос породы в море достигал нескольких сотен тонн в сутки. В таких местах образовывались «языки» наносных отложений, выдающиеся довольно далеко в море, на несколько километров. Само побережье уже находилось на территории, контролируемой противником.
Конечно, в самых крупных реках были построены специальные защитные сооружения. Но водных артерий было слишком много; к тому же регулярные оползни частенько сводили на нет все инженерные усилия другой стороны. И уж точно противник не имел никакой возможности проверять каждый валун, скатившийся с гор, на дне потока.
Способ заброски – самое «тонкое» место всего плана. Потому что капсула могла застрять, нас могло похоронить заживо потоком камней и породы, под многометровым слоем. Судя по предварительным исследованиям, вероятность такого развития событий была не слишком высока. Не больше десяти процентов. Однако внутри самой капсулы, в темноте, эта цифра казалась пугающе огромной.
Разумеется, на этот случай нам официально разрешалось использовать вакидзаси, и ни командование, ни служители любой из здешних конфессий нас бы не осудили.
Вот только для меня этот вариант никак не подходил. Даже если представить, что я – как и все люди здесь – имею способность бесконечно возрождаться. Потому что тогда я потеряю память; у меня больше не будет главной отдушины в этом мире, которая позволяет не сходить с ума, – твёрдого знания, что где-то есть мир нормальный. Застрять навсегда здесь, среди вечной войны… от одной мысли об этом кровь стыла в жилах.
Я хотел что-то ещё сказать, придумать любой вопрос – только чтобы снова услышать человеческий голос рядом. И в этот момент Даниил вдруг запел негромким приятным баритоном.
– Хорошая песня, – сказал я, когда напарник замолчал.
– Это молитва, – ответил он.
– Да? Извини, не знал.
– Незачем извиняться. Моя вера не из самых распространённых.
– Расскажи о ней, – попросил я.
– Из меня так себе капеллан…
Я вздохнул.
– …но я попробую, – закончил фразу Даниил. – Мы считаем, что птицы – это проводники душ. Когда приходит время, они забирают воина туда, где нет войны. В лучший мир.
– Да, на этом сходится большинство религий, – вздохнул я, – что есть лучший мир.
– Человеку надо во что-то верить… хотя ты сейчас не поймёшь. Первую сотню циклов люди обычно не очень религиозны. Наверное, потому что не осознают до конца всю бесконечность бытия…
Я помолчал, обдумывая слова напарника. А ведь он прав. Я уже знаю, как тут всё устроено, но не могу принять это на глубинном, эмоциональном уровне. Каково это – идти в бой раз за разом, рождение за рождением. Столетие за столетием…
– Сколько тебе циклов? – спросил я.
Даниил рассмеялся.
– Я думал, ты уже достаточно взрослый, чтобы не задавать таких вопросов, – ответил он, успокаиваясь. – Обычно такое спрашивают совсем младенцы.
– Мне говорили, что я ещё несколько циклов буду учиться, прежде чем меня направят на настоящую операцию, – парировал я.
Теперь молчание было неловким.
– Я ещё помню время, когда самым совершенным оружием был арбалет, – вздохнув, ответил Даниил. – Ты знаешь, что такое арбалет?
Вопрос был не таким простым. В ускоренном курсе истории, который мне прочитали в кадетке, было не так много информации по старинному оружию. И там точно не было упоминания арбалетов.
– Нет, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно искреннее, – не знаю.
– Это разновидность метательного оружия, где используется энергия, запасаемая в упругом элементе, который называется… хотя неважно. Принцип ты понял, да?
– Угу, – согласился я. Снова помолчал немного. А потом попробовал вернуть разговор на тему религии. – Конфессии тут отличаются только представлением о том, что нужно сделать, как жить для того, чтобы попасть в другой мир… Что об этом говорит твоя вера?
Даниил долго молчал, и я уже решил было, что он не ответит.
– Люди действительно иногда уходят, – ответил он. – Никто точно не знает – куда, на ту сторону или в другой мир. Не всегда есть возможность это проверить. Большинство религий используют это обстоятельство, чтобы объявить об очередном праведнике, нашедшем путь на другую сторону. – Он вздохнул. – И я пробовал всё. На самом деле всё, за все эти долгие циклы… Начал тогда, когда понятия «цикл» ещё не существовало. Я даже думал о том, чтобы попасть на другую сторону, потому что редкие и запрещённые ереси говорят, что нужно испытать обе стороны, чтобы переродиться… И только моя теперешняя вера говорит, что нужно просто ждать. Возможно, очень долго. Ждать и жить так, как велит сердце.
Напарник снова замолчал. Я, остро ощущая недосказанность, не смог сдержаться от вопроса:
– Чего ждать?
– Прихода привратника, – ответил Даниил. – Того, кто откроет дорогу свободным птицам, запертым в нашем грешном мире, во множество других миров. Для того чтобы они забрали праведных воинов, не изменявших себе и своему сердцу, к новой жизни, где нет войны.
– Красивая вера, – сказал я.
– Да, – согласился напарник, – мне тоже нравится.
– А эта дорога – она находится в Замке Неба, так? – предположил я.
В этот раз Даниил не ответил на мой вопрос.
Глава 14
Капсула внутри валуна была шаром, который стабилизировала гироскопическая система. Без этого провести много часов внутри было бы невозможно – ни один самый крепкий организм не выдержал бы такого испытания вестибулярки. А так мне даже удалось поспать и перекусить специальным сухпайком, где блюда были упакованы в тубусы, совсем как у земных космонавтов. Туалета тут, конечно, не было, поэтому мы использовали специальные устройства, предназначенные для сбора отходов жизнедеятельности, которых должно было хватить минимум на сутки.
Я проснулся от тусклого красноватого света, который вдруг зажёгся внутри капсулы. Щурясь после многих часов темноты, я пытался разобрать показатели на приборной панели.
– Застряли? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
– Нет, – спокойно ответил Даниил, – прибыли. Инерциалка сработала. Мы прошли достаточно большое расстояние. Капсула стабилизирована по приборам. Добро пожаловать в тыл противника.
Я едва сдержался, чтобы мой вздох облегчения не прозвучал слишком уж явственно и громко.
По расчётам мы должны были прибыть на место глубокой ночью, но уже занимался рассвет. В прохладном воздухе отчётливо пахло морем. Возможно, мы прошли больше, чем было заложено в программу капсулы, потому что не могли стабилизироваться выше по течению.
Наш «валун» стоял в паре метров от берега. Автоматика выпустила металлические «ноги»-упоры, которые не давали капсуле двинуться дальше в сторону моря.
Казалось бы, два метра – это разве расстояние? Но попробуй-ка его перепрыгни в полной выкладке, с места. А поток был достаточно бурным, даже здесь, на равнине – вода перехлёстывала через борта люка, заливая капсулу. Впрочем, это не было проблемой: капсула одноразовая. После нашего ухода люк должен закрыться, опоры будут убраны и «камень» покатится дальше, в океан.
– Толкайся посильнее, – сказал Даниил, сам примеряясь к прыжку, – и сразу упирайся ногами. У самого берега глубина полметра, но дно резко уходит вниз, уступом. Видно по воде. Видишь, как поток капсулу обтекает? Поэтому старайся прыгнуть так, чтобы кинжалом до берега достать. Втыкай лезвие в почву как можно глубже и держись за рукоятку. Так выберешься. Ясно?
– Ясно, – кивнул я.